Как это должно было быть – рассказывал на днях наш спикер Александр Филей. Все было примерно так, как предполагал Александр. Но в одном он нас обманул: он сказал, что «всем места хватит, не волнуйтесь». Не хватило!

Мы с Евгением Гомбергом пришли за 20 минут, чтобы, типа — не торопясь, выбрать места поудобнее… Но уже на входе в Балтийскую Международную Академию, где проходил диктант, мы столкнулись с проблемой: нам уже в гардеробе сообщили, что «свободных стульев больше нет – все битком»… Пришлось нам с Женей «пошакалить» по коридорам Академии и стырить по личному стульчику.

Внедрившись в аудиторию, мы с еще несколькими такими же любителями русской грамматики оккупировали свободный стол, который предназначался для организаторов. Типа: эти могут и постоять. Аудитория была – битком, а народ все прибывал.

Вот этот стол:



Справочка: слева от Евгения Гомберга сидит Юрий Антошкин – победитель одного из прошлых Тотальных диктантов. Между прочим, Юрий – никакой не филолог, а такой же, как и мы – технарь, коллега Гомберга по Институту Электроники и Вычислительной техники (ИЭВТ) АН ЛССР.


Организаторы диктанта, поняв, что любителей русской словесности пришло уже раза в два больше, чем они ожидали, добыв ключи, срочно задействовали еще один класс Академии… И тут кончились бланки для Диктанта. Организаторы побежали срочно допечатывать. А народ все прибывал…

Когда, казалось, что уже больше не поместится, Александр Филей в микрофон дал команду: а теперь, друзья, давайте все выдохнем и еще немного утрамбуемся. Народ выдохнул, прижался поплотнее друг к другу, и в зале образовалось еще десятка полтора мест. В общем, расселись таки все.


Вот так это выглядело:



В зале я заметил несколько членов нашего ИМХОклуба – Александра Гильмана, Евгения Гусева, Олю Шапаровскую (прямо перед вами). Возможно, были и еще наши, но теснота, волнение… сами понимаете. Если кого не упомянул – не взыщите.



И Диктант начался. Весь процесс занял примерно 50 минут. Вот текст Диктанта, который сочинила писательница Дина Рубина:


Зло во благо или благо во зло?

Вопросы, относящиеся к могущественному Интернету, вполне можно назвать экзистенциальными, как и вопрос о том, что мы делаем в этом мире.

Нет такого прибора, который мог бы определить явную пользу и столь же явное зло, что приносят нам все великие изобретения, как нет и возможности отделить одно от другого.

– Я бы не спешил слишком остро критиковать Интернет за все грехи человечества, – возразил мой друг, известный физик, давно живущий в Париже (кстати, мы познакомились с ним через Интернет). – С моей точки зрения, это замечательная вещь хотя бы потому, что талантливые и умные люди получили возможность общаться, объединяясь и тем самым способствуя великим открытиям новейшего времени. Подумайте, например, о полярниках в Антарктиде: разве интернет-коммуникация для них не великое благо? А плебс так и останется плебсом, с Интернетом или без. В свое время монстры покроя Гитлера или Муссолини, при наличии лишь радио и прессы, ухитрялись убийственно воздействовать на массы. Да и книга всегда была весьма сильным орудием: на бумаге можно печатать поэзию Шекспира и прозу Чехова, а можно пособия по терроризму и призывы к погромам – бумага стерпит все, как и Интернет. Это изобретение само по себе не относится к категориям добра или зла, так же как огонь, динамит, алкоголь, нитраты или ядерная энергия. Все зависит от того, кто им пользуется. Это настолько очевидно, что даже скучно обсуждать. Напишите лучше о том, – добавил профессор, – как трудно в наш век стать взрослым, как целые поколения обречены на вечную и необратимую незрелость…

– То есть все-таки о Всемирной паутине? – упрямо уточнила я. – Как раз там я прочитала на днях: «Лучшее, что дала мне жизнь, – это детство без Интернета».

Так чтó мы, собственно говоря, делаем в этом мире, думаю я, проникая все глубже в его тайны, стараясь докопаться до самого сокровенного родника, чья кристальная сила утолит нашу жажду бессмертия? И существует ли он, этот родник, или каждое следующее поколение, снявшее очередной покров с великой тайны, способно лишь замутить чистые воды бытия, подаренного нам непознаваемым гением Вселенной?



Прочитали внимательно? Скажете – просто? А попробуйте написать это под диктовку с голоса. А особенно – расставить знаки препинания в том длиннющем пассаже «прямой речи», который начинается со слов «Я бы не спешил…». Тире, запятые-тире, скобки, двоеточия, опять запятые-тире, точки-тире… 37 знаков препинания в одном абзаце.


Признаюсь, где ошибся лично я.

1) С орфографией у меня все в порядке – ни одной ошибки. С детства – отличная зрительная память. Никогда не учил разных там падежей-склонений-спряжений. Мне, чтобы определить, как нужно писать слово, достаточно представить его в виде уже написанного. Забавно было наблюдать, как детки 10-12 лет от роду, писавшие этот диктант наравне со взрослыми, вытаращили глаза, когда услышали слово «экзистенциальными». Могу себе представить количество вариантов написания этого слова у них…

2) С пунктуацией... Пунктуация – многовариантна. Ну, нет правила, которое бы жестко определяло место постановки запятой во фразе «Казнить нельзя помиловать». Так что, тут пришлось попотеть. И надо отдать должное моему коллеге, журналисту Вадиму Агапову, который читал текст диктанта. Хорошо читал, выразительно, с акцентами в нужных местах. И потому в запятых-тире-скобках у меня только одна ошибочка конкретная. Во фразе «Лучшее, что дала мне жизнь, – это детство без Интернета» я вместо запятой-тире ограничился только тире. И есть еще ошибка, которую, в принципе, можно оспорить: во фразе «С моей точки зрения, это замечательная вещь…» между словами «это» и «замечательная» я поставил тире. ИМХО, эту фразу можно писать и с тире, и без.

3) Но есть у меня и три совершенно позорных ошибки. Блин, я так увлекся этими запятыми-тире, что совершенно прохлопал простейшие вещи. Первую: слово «Вселенная» я написал с маленькой буквы. И ведь знаю же прекрасно, что оно пишется с большой. Вторая: словосочетание «Всемирная паутина» я тоже написал с маленькой буквы… И это я тоже знаю. И третья: я фразу «Лучшее, что дала мне жизнь…» опять же начал с маленькой буквы – это вообще ни в какие ворота... Когда дома внимательно рассмотрел написанный мною текст (я сфотографировал его перед сдачей) – даже глазам своим не поверил… Руки-ноги отрывать за такое!


А Женя Гомберг признался, что слово «кристальная» он написал с двумя «л». И я его понимаю: на бутылке водки «Кристалл» именно так – два «л». Врезалось в память с юности – куда же денешься? Я тоже много новых слов выучил, читая этикетки на бутылках.

Впрочем, при хорошем адвокате эту ошибку вполне можно оспорить. Вопрос на засыпку для членов клуба: в каких случаях слово «кристалльная» нужно писать с двумя «л»? Кто скажет?

П.С. Как сообщил наш спикер Александр Филей, во вчерашнем Тотальном диктанте в Риге участвовало 423 человека – вдвое больше, чем в прошлом году. Большое спасибо организаторам! Это было интересно и увлекательно.

А вот и сам довольный Александр с пачкой написанных нами диктантов: