В конце апреля общественность Латвии узнала, что впереди нашу страну ждет небывалое процветание — в связи с радужными перспективами добычи никеля и других металлов. Канадская фирма даже готова взять на себя труд разведать эти месторождения, скрытые многосотметровой толщей песков, глин и прочих осадочных пород в магматических породах Балтийского щита.

В том, что там может быть никель — нет никаких сомнений. Даже платина и золото. Только вот возникает вопрос — сначала эти месторождения надо найти, затратив уйму денег на разведочное бурение, а затем и добыть — пробив к месторождениям глубокие шахты. И это в то время, как в мире широко торгует никелем не только Россия, но и Финляндия, которая кроме никеля, меди, хрома и золота начинает добывать и уран. И бить глубокие шахты им не к чему — у них Балтийский щит прямо на поверхности.

С другой стороны, у нас удивительно безразлично относятся к нашим реальным природным богатствам.

И не надо искать помощи в их освоении за океаном. Я имею ввиду залежи торфа, коими богата Латвия. Вот где настоящий клад, который мы, к сожалению используем очень слабо. Но надо признать — тут дело не только в нашей доморощенной неторопливости — всемудрый Евросоюз тоже помог нам остаться без этого полезного ресурса.

По разным данным, Латвия располагает более 1,5 миллиарда тонн торфа. Если подсчитать количество торфа на душу населения, то выяснится, что мы в числе мировых лидеров.

Разумеется, в абсолютном значении торфа больше и в России, и в Канаде, и в Финляндии — но и населения там больше. Что немаловажно: торф — это ресурс возобновляемый. По мнению специалистов из Международного торфяного общества, на планете в год образуется около 3 млрд кубометров торфа, а это более чем в 100 раз превышает объемы его годовой добычи.

Торф образуется из отмирающих растений. Из останков мха-сфагнума образуется верховой торф, из осоки и зеленого мха — торф низовой. Верховой торф является отличным топливом, а вот низовой — замечательным удобрением. По счастью, в Латвии той и другой разновидности торфа примерно поровну.

Для жителей Латвии торф — привычный природный материал. Его использовали издавна и как топливо, и как теплоизоляцию, и как удобрение, а в период Первой республики стали продавать на экспорт как агротехническую добавку. Пиком развития латвийской торфопромышленности были 80-е годы ХХ века, когда добывалось более 3 млн. тонн в год агротехнического торфа и более миллиона тонн в год топливного торфа. Те, кому за 50, очень хорошо помнят коричневые брикеты, которыми топили печи и котельные.

Обратите внимание на эти цифры — добывалось примерно 4-5 млн. тонн торфа в год, а разведанные запасы торфа в Латвии — более 1500 млн. тонн, то есть уже разведанного торфа хватило бы на 300 лет. А ведь за это время обязательно бы появился новый торф.

Так в чем же дело? Ведь в свое время Андрис Шкеле высказывался за строительство тепловой электростанции на торфе, а известнейший латвийский специалист по торфу Ансис Шноре полагал, что Латвия может за счет энергетического торфа получить эквивалент Плявиньской гидроэлектростанции…

Причем торф не обязательно сжигать в топках электростанций. Финны являются мировыми лидерами по торфоэнергетике, в отдельных провинциях торф — лидирующее сырье для выработки электроэнергии и тепла. Но финны пошли дальше, и разработали технологии производства жидкого топлива. Новейшие разработки в области катализа вдохнули новые силы в известную технологию производства синтетического бензина по реакции Фишера—Тропша. Крупнейшая в мире компания по добыче торфа VAPO OY еще в 2008 году планировала построить для начала завод с выходом в 100 тысяч тонн дизельного топлива в год. Однако сейчас финны усердно разрабатывают другое сырье — отходы лесопереробатывающей и целлюлозно-бумажной промышленности, внедряя новые идеи и технологии, создав несколько рецептур жидкого топлива, в том числе такое специфическое как авиационный керосин.

Почему в Латвии не происходит ничего подобного? Причина проста: в 2009 году «еврозеленые» подняли вопрос о выбросах углекислого газа из торфяников. Когда торфяник осушают, начинают активно размножаться микроорганизмы, разлагающие органику, и в результате происходит залповое выделение углекислого газа. Не успели специалисты по торфу объяснить, что сейчас после добычи торфа идет рекультивация земель, на месте болот высаживаются леса, которые заберут углекислый газ из атмосферы, как «зеленые» нанесли еще один удар — приравняли торф к ископаемому топливу. Такому как уголь.

С одной стороны, Еврокомиссия призывает нас добиваться большей независимости от России в области энергетики, с другой — не дает воспользоваться нашими немногими ресурсами.

При этом она как бы не замечает гигантского выброса углекислоты в процессе вырубки амазонских и сибирских лесов, облаков угольной сажи от китайских тепловых электростанций. Европа не впадает в шок от того, что Германия с каждым годом закупает все больше угля в США для своих тепловых станций, для того, что бы могла развиваться «зеленая» солнечная и ветровая энергетика.

Но плетью обуха не перешибешь, решения, принятые в Брюсселе не отменишь. Приходится как-то выкручиваться. Тут стоит вспомнить, что торф — еще и ценное химическое сырье. В частности, из него можно выделить активные биологические вещества и так называемый торфяной воск. Это вещество используется для производства особо точных моделей при литье самого высокого качества и сложности, при производстве пластмасс, специальных смазочных материалов, выскококачественных политур, в том числе для автомобилей, полиролей для дерева, пропиток для дорогой бумаги и кожи. Его используют в медицинской промышленности и при изготовлении средств бытовой химии — например, шампуней, туши для ресниц, а также высококачественного гуталина для обуви.

Если обработать верховой торф серной кислотой, то образуется так называемый гидролизат. Эта жидкость является изумительной питательной средой для кормовых дрожжей, которые, в свою очередь являются прекрасной экологичной кормовой добавкой для скота и птицы.

Примечательно, что все эти вещества можно производить на сравнительно небольших предприятиях. Финский опыт показывает, что добыча и обработка торфа может быть занятием для небольших семейных предприятий, а его переработка — для фирм средней руки.

Если бы не было европейских ограничений по использованию торфа в качестве топлива, то Латвии было бы вполне по силам построить завод по производству синтез-бензина.

Была бы совсем не лишней целенаправленная программа по кредитованию малых и семейных предприятий, фирм-переработчиков торфа для того, что бы повысить эффективность использования этого ценного природного сырья. В конечном счете, в Латвии не так много природных ресурсов, которые буквально лежат на поверхности…

В мире с каждым годом растет цена на натуральные продукты. Торф и его производные — это как раз и есть те самые натуральные продукты, которые мы можем продавать. Нужно контактировать как с теми, у кого есть опыт работы с торфом (Финляндия, Белоруссия, Россия, Канада), так и с теми, кто не имеет залежей торфа, но заинтересован в натуральных продуктах — это и Япония и Корея, Китай и Испания.

Не нужно заноситься, но и прибедняться тоже не следует — у нас есть что предложить мировому рынку. Только вот поддержать надо тех, кто готов взяться за дело.