— Почему вы поменяли поле деятельности, перешли от теории политологии к практике политики?

— К решению попытаться что-то самому делать меня привело ощущение, что если этого не сделать, ничего не поменяется. Мы и дальше будем сидеть, критиковать, говорить, как надо было бы, но делать это некому. Именно из-за того, что без нас делать некому, очень многие люди, в том числе и я, приняли решение попробовать пойти в политику.

— «Без нас» — это без кого?

— Это люди достаточно молодого возраста, профессионалы в самых разных областях — экономисты, предприниматели, люди, которые специализируются на пенсионной системе, например. У нас есть идеи, что нужно делать, чтобы пенсионная система была жизнеспособной...

— Как у вас лично с Затлерсом получилось? Он вас пригласил? Вы к нему попросились?

— Было желание с моей стороны продвигать вопросы, в частности, связанные с интеграцией...

— Вы сами к нему пришли?

— Я высказал желание помогать тем партиям, которые готовы добиваться в сфере интеграции, в сфере этнополитики каких-то результатов…

— А где вы это высказали?

— В разговорах с коллегами… Появилась партия Затлерса, которая говорит: мы хотим это делать, мы тоже считаем, что деление на латышей и нелатышей устарело… Собственно, на этом возникло понимание.

— А если деление на латышей и нелатышей устарело, то должно появиться что-то другое. Что?

— Должна появиться общность граждан Латвии. Независимо от национальности.

— Так у нас еще и неграждане есть…

— Есть и неграждане. Это отдельный вопрос, который нужно решать. С моей точки зрения, на сегодня реально добиться ускорения процесса натурализации, уговорить тех людей, которые еще не натурализовались, помочь, если кому-то нужно…

— То есть — ускорение или облегчение?

— Я думаю, что здесь речь идет не столько об облегчении. И так, в принципе, условия натурализации достаточно легкие. Одна из задач, например, — дать возможность всем, кто желает, для процесса натурализации освоить латышский язык…

— Дать возможность освоить латышский язык — это что значит?

— Если необходимо — обучение латышскому языку дополнительно…

— Партия Затлерса собирается организовать бесплатные курсы обучения латышскому?

— Это задача не партии, это должно сделать государство. Пока что обучение у нас производилось за иностранные деньги. Задача государства — эти проблемы тоже решать. Плюс формировать другое отношение. Не высокомерно отбрыкиваться: вы неграждане — сами виноваты. А все-таки вступать в диалог с этими людьми. У нас это пока не делалось. Почему люди не натурализуются? Там очень много разных причин. В процессе диалога можно поменять отношение.

— Если партия Затлерса придет к власти, то организует бесплатные курсы для изучения латышского языка, да?

— Я считаю, что это одна из задач, которые должны быть поставлены. Наша программа разрабатывается, поэтому я сегодня не смогу сказать, когда откроются новые курсы.

— Вы один так считаете?

— Нет, я думаю — это общее понимание, что препятствия на пути к гражданству должны устраняться. Государство должно первым сделать шаг навстречу людям.

— Почему вы пошли именно к Затлерсу, ведь разных партий много. Есть Центр согласия, который тоже вроде говорит: давайте не будем делить людей на русских и латышей…

— Много причин. Меня не убеждает экономическая программа Центра согласия, меня не убеждает их готовность защищать индексацию пенсий, даже в ситуации, когда это очевидно. Жить в долг — это безответственно…

— Вы против индексации пенсий?

— Я должен сказать, что индексация пенсий [невозможна] в ситуации, когда мы живем в долг. А мы живем в долг.

— У вас были дружеские отношения с господином Урбановичем. Вы активно участвовали в организации Балтийского форума…

— Да, конечно. Перед тем как вступать в Партию реформ Затлерса, я ушел из Балтийского форума...

— У вас с ЦС не совпадают взгляды только в области экономики?

— Не только. Меня очень не устраивает позиция Центра согласия по вопросу референдума о втором государственном языке. То вроде бы это отрицается, то, с другой стороны, каким-то образом поддерживается. Я считаю, что референдум о втором государственном языке нанесет вред в первую очередь русскоязычным жителям Латвии, которые действительно заинтересованы в том, чтобы соблюдалась не только 4-я статья Сатверсме — единственный государственный язык, но и 114-я, которая говорит о праве всех национальных меньшинств сохранять свои язык и культуру. Эта идея [второго государственного языка] будет отвергнута абсолютно, нет никаких сомнений...

— Кто ее отвергнет?

— Ну, у нас совершенно ясная позиция большинства граждан Латвии по вопросу о втором языке. Большинство граждан Латвии эту идею отвергают.

— Подписи ведь еще не собирались…

— Первый этап-то прошел, второй будет проходить…

— А что же вы говорите, что большинство — против?

— Если мы дойдем до референдума, то, по всем социологическим данным, большинство граждан Латвии эту идею отвергнут. Но в процессе обсуждения этой идеи будет сказано много такого, что потом просто не даст нам принимать какие-то более умеренные, центристские решения…

— Вы о том, что национализм вспыхнет?

— По простому говоря — да. Как только мы говорим — «второй государственный язык», люди, озабоченные положением латышского, воспринимают это в штыки и говорят: нет, не допустим, это нападение на наш язык. И на этом окно возможности закрывается...

— Партия Затлерса не голосовала бы за русский как за второй государственный?

— Это совершенно определенно.

— А что же, на ваш взгляд, делали Райвис Дзинтарс и Имант Парадниекс, когда собирали подписи за закрытие школ национальных меньшинств?

— Это тоже совершенно неприемлемо с точки зрения нашей партии. Школы нацменьшинств — это богатство Латвии, они всегда в Латвии были, они были еще до Советского Союза, они будут оставаться. Если есть проблемы с обучением латышскому языку в этих школах, они должны решаться, но закрывать школы — об этом речи не идет.

— То есть здесь партия Затлерса будет против?

— Безусловно.

— Все хорошо помнят, что господин Затлерс отказывался давать интервью на русском языке...

— Решение не говорить по-русски с латвийскими средствами массовой информации было вызвано не тем, что он хотел сказать «фе» какой-то из языковых групп. Это было продиктовано пониманием роли президента и обязанностями президента по отношению к государственному языку.

— А сейчас Затлерс уже не президент...

— Будет ли меняться отношение Валдиса Затлерса конкретно в этом вопросе, мы посмотрим. Это личное решение человека.

— А вы ему самому этот вопрос не задавали? Как он собирается общаться с русскими СМИ и, соответственно, с русскими избирателями?

— Ни один вменяемый политик не может отказаться общаться со СМИ.

— На русском языке…

— Я не знаю… Я призываю не воспринимать позицию, которую занимает Валдис Затлерс на сегодня, как неуважение к какому-то языку или культуре. Такого неуважения нет.

— Давайте поговорим о ваших успехах. 17,5% граждан готовы голосовать за партию Затлерса, при этом у партии нет ни списков, никакой конкретной программы…

— Здесь, наверно, нужно быть честным. Это рейтинг доверия прежде всего самому Валдису Затлерсу, который распустил Сейм. Но это также рейтинг доверия тому, что Затлерс в свою партию приведет людей, которые изменят положение дел в стране к лучшему. И вот сейчас задача партии — убедить общество в том, что у нас есть программа, мы знаем, что делать, что у нас есть люди, которые могут это осуществить. Не звездами кидаться, мол, посмотрите — известный человек, он тоже у нас, независимо от того, музыкант он, судья или парикмахер…

— Вы хотите сказать, что известных людей в вашем списке не будет?

— Есть люди, которые известны в своих кругах, которые в своей области себя доказали. Я думаю, что наша задача — не искать людей, которых знает общество. Наша задача — показать обществу людей, которые готовы действовать.

— Так в вашем списке будут известные люди или нет?

— Ну, пока что списки не формируются. Это я говорю совершенно честно. Будут люди, которые в той или иной степени известны, в частности Вячеслав Домбровский. Он не будет в списке, но он — в партии, он ее поддерживает.

— А почему он не в списке?

— Потому что это не его задача — сидеть в Сейме и голосовать за законы. Он эксперт, который может показывать, что надо делать. Лучше его спросить.

— Лично вы будете в списке?

— Я пока что не знаю. Я не могу это исключить…

— Вы ведь — политолог, вы должны понимать, что люди голосуют за персоналии, которых они видели. Не один же Затлерс будет формировать весь список?

— Я думаю, что все-таки основная задача сейчас — создать дееспособную команду, и потом добиваться того, чтобы они стали известны в обществе своей способностью что-то делать.

— А зачем же вы тогда звали Элину Эгле?

— Я не был на этих переговорах, если они вообще были. Но очевидно, Элина Эгле — очень квалифицированный человек, известный в обществе. Если бы она была готова присоединиться к нам, наверное, было бы неплохо. У человека другие планы — тоже окей…

— С кем еще ведутся переговоры из известных людей?

— Я не знаю, я таких переговоров не веду и не считаю, что это самое важное на данный момент. У нас есть действительно один человек, который очень известен в обществе — Валдис Затлерс. Это человек, который может сказать: вот та команда, которая под мою ответственность сможет добиться результатов…

— Кто будет финансировать партию Затлерса?

— Не будет одного крупного спонсора. Это очень важно. Такого не будет в принципе. Будут собираться взносы-пожертвования [от людей], которые поддерживают небольшим вкладом…

— Это наша голубая латвийская мечта. Неужели вы серьезно думаете, что общество поверит, что партия Затлерса будет проводить предвыборную кампанию за счет небольших пожертвований членов партии и сочувствующих?

— Пожертвования, я думаю, будут не только в размере 5 латов. Может быть, будут и крупнее... Я не занимаюсь финансами партии…

— Кто из бизнесменов крупно помогает?

— Тоже не могу сказать, возможно, будут и крупные бизнесмены среди спонсоров... Мы все-таки стараемся собрать поддержку не за счет больших денег, а за счет того, что есть доверие той команде, которая работает во главе с самим бывшим президентом.

— Допустим, вы действительно наберете 17,5%, это первое-второе место вместе с Центром согласия. С кем дружить будете после выборов?

— Практически нет никаких барьеров и запретов. Единственное, что не представляется вероятным, — это работа в одной коалиции с зелеными крестьянами до тех пор, пока решающее влияние на эту политическую силу оказывает мэр Вентспилса господин Лембергс.

— А не финансируют ли вас противники господина Лембергса, если вы так активно от него открещиваетесь?

— Я не думаю, что есть основания предполагать, что это партия анти-...

— ...степановская…

— Точно можно сказать, что мы — не их партия. Ни один из людей, которые в Латвии имеют громадные состояния, никогда не получит контрольного пакета, никогда не будет единственным спонсором партии, поэтому это...

— Их ведь может быть двое…

— Нет, двое тоже не может быть. Никто из людей, которые имеют деньги, не должен быть таким крупным жертвователем, чтобы можно было прийти и сказать: ребята, я вам давал деньги на предвыборную кампанию, сделайте мне это, это и это. Этого не будет.

— Вы сейчас объявляете, что своим спонсорам вы помогать не собираетесь?

— Помогать, меняя законы в пользу спонсоров? Нет, этого не должно быть. Это должно быть в интересах страны прежде всего. Речь идет не о спонсорах, а о разных группах интересов. Есть группа интересов под названием «пенсионеры». Мы их будем слушать. Есть предприниматели, у которых свои интересы. Их нужно слушать. Мы смотрим — окей, этого хотят предприниматели, но насколько это соответствует интересам всего общества? Соответствует? Замечательно! Мы действуем в интересах всей страны, в конечном счете, слушая конкретных людей, которые что-то в экономике делают. А просто звонок: слушайте, ребята, мне срочно нужен вот такой вот закон, измените, чтобы я смог заработать еще миллион... нет, такого не будет, конечно.

— С зелеными вы работать не собираетесь, а остальные партии?

— Все остается открытым…

— Вы и с Вису Латвияй готовы работать?

— Я не вижу в правительстве Вису Латвияй, я не вижу господина Иесалниекса с его высказываниями, а также других [этих] господ близко к местам, где принимаются решения. Потому что с такими взглядами, мне кажется, невозможно работать.

— Не видите их в правительстве. А в коалиции?

— В коалиции я не могу себе их представить, честно говоря. Но есть возможность для любой партии при голосовании поддерживать какие-то законопроекты... Кстати, никто не сказал, что именно Партия реформ Затлерса будет в правительстве. Возможно все что угодно…

— А на какое место все-таки рассчитываете на выборах?

— Я бы не хотел предсказывать количество мандатов, но я думаю, что в первой тройке мы точно должны быть.