Окончание. Начало здесь.


В целом разгром русской элиты Латвии начала 90-х можно представить примерно так:

Насколько видно из этой таблицы, наименее пострадали при всех драматических переменах русские журналисты. Латвийская Республика обеспечила идеальные условия для развития частных русскоязычных СМИ в Латвии. В этом основное отличие ситуации Латвии от Эстонии, где государство разными способами не позволило состояться независимым русским газетам, теле- и радиостанциям. Это различие обусловлено разницей в менталитете латышей и эстонцев. Последние воспринимают своих русских, как тотально иной народ, лучшая тактика по отношению к которому – сегрегация и контроль.

Латыши к латвийским русским относятся слишком эмоционально, как к плохому сорту латышей, которых надо перевоспитывать в духе «европейской культуры». Считается, что каждый русский после того, как он начнет понимать по-латышски, сразу и навсегда покидает отсталую русскую культуру в пользу латышской. Поэтому и в начале 90-х и сейчас латышская элита воспринимают русскую прессу Латвии как рудимент советизма, который сам исчезнет по мере изучения населением государственного языка.

После восстановления независимости латышская элита перестала замечать русских журналистов и общественных активистов. Если почитать газеты начала 90-х, то складывается ощущение, что латыши уже живут в мононациональном государстве, где малочисленные меньшинства представлены лишь лояльными национальными обществами. Это было время самообмана и тотального игнорирования второй языковой общины, но его оборотной стороной стала небывалая свобода для русских СМИ и НГО.

Русские газеты стали виртуальным парламентом для русской интеллектуальной элиты и площадкой для возрождения  политической элиты. Не случайно, что среди современных русских политиков Латвии столь много выходцев из журналисткой среды, и первым русским мэром Риги стал бывший журналист Ушаков.  Благодаря газетам, а позже – радио и телевидению русской интеллектуальной элите удалось из обломков старых имперских конструкций, новых социальных мифов и демократической терминологии создать более-менее дееспособную духовную матрицу, послужившую основой для консолидации атомизированного русского меньшинства Латвии в некое подобие социального организма. Последние пятнадцать лет – это время поступательного укрепления русской элиты Латвии и приближения ее к власти.

Перейдем ко дню сегодняшнему. После состоявшегося 18 февраля референдума о присвоению русскому языку статуса государственного ситуация вновь изменилась, причем неоднозначно.  С одной стороны референдум позволил достичь небывалой мобилизации русской общины страны на базе достаточно радикальной идеи. Мы не только узнали, в каких самоуправлениях Латвии заявлен спрос на использование русского языка в официальной сфере, но выяснили границы русской элиты Латвии. Референдум расставил маркеры границы русской элиты Латвии, заставив всех политиков определиться по какую сторону границы они находятся.

Однако создавшаяся по результатам референдума в латвийской политике черно-белая ситуация «мы против них» снова отодвинула в неопределенное будущее приход русских к власти на национальном уровне. Основная русская партия – Центр Согласия добилась тотального единения со своими русскими избирателями, однако его политики оказались табуированными с точки зрения возможных правительственных коалиций. На данный момент не по названию, а по сути Центр Согласия стал «партией регионов» — союзом локальных элит русскоязычных муниципалитетов страны. Центру Согласия предстоит заново пройти путь легитимизации в глазах латышского большинства. Дай Бог, чтобы повторный путь политической конвергенции не занял бы вновь десятилетия.

Безусловно, голосование четверти граждан Латвии за официальный статус для русского  языка – это достижение в развитии русской политической элиты. Однако честный анализ ситуации заставляет с тревогой смотреть в будущее. Ниже приведем список проблем, осложняющих дальнейшее развитие.

Малочисленность русской политической элиты. При достаточно большом формальном количестве депутатов и активистов, полноценными представителями русской политической элиты можно назвать не более десятка человек. При этом политическими тяжеловесом среди русских с определенной натяжкой можно признать лишь мэра Ушакова. Практически лишь два человека в ЦС способны эффективно управлять и привлекать ресурсы порядка миллионов евро. Таков порядок цены на  «входной билет» для полноценного участия в выборах. Система, замкнутая на нескольких человек, внутренне перенапряжена. Роль интеллектуальной русской элиты как нельзя сейчас нивелирована.

Отсутствие стратегических отношений с бизнесом. В Латвии так и не появилась признающая коллективные интересы русская экономическая элита. Крупный русский бизнес, создавшийся уже за время независимости, не живет заботами русского национального меньшинства, его интересы обслуживает латышская политическая элита. Латвия – это химера, где латышская политическая элита стала «головой» для латышско-русского «экономического тела». Отношения русских политиков и бизнеса – это до сих пор это серия разовых сделок. И, наоборот, в Латвии на общественном уровне заметен национально настроенный латышский бизнес, чьей стратегической поддержки вполне достаточно для финансирования предвыборных кампаний латышских партий. Эта разница проявилась перед недавним референдумом – ни один крупный русский предприниматель не высказался публично в пользу русского языка. Богатые русские агитировали голосовать против русского языка вместе с состоятельными латышами, хотя и те и другие имели возможность просто промолчать.  

Застой в русских СМИ. В отличие от 90-х годов ныне значение газет для развития русской элиты Латвии заметно снизилось. Причин для этого много. Интернет так и не стал полноценной заменой газетам и альтернативой для так называемого «зомбо-ящика». Интернет породил лишь информационный шум, в котором тонут по-настоящему важные темы. В этом особую важность приобретает дискуссионная площадка ИМХО-клуба, воссоздающая традиции интеллектуальной дискуссии. В то же время русское телевидение по-прежнему контролирует массовое сознание, навязывает оценки и мотивирует к действию, запланированному политтехнологами.

Неоднозначная роль России. С одной стороны сильная Россия и ее трансграничное информационное влияние укрепляет русскую культурную идентичность в Латвии, что спасает как минимум русское городское население от ассимиляции. В то же время интересы российского частного капитала, тесно связанного с государством, могут не всегда совпадать с интересами русского меньшинства Латвии. В течение последнего десятилетия приоритетом российской внешней политики было установление прагматичных экономических связей, которые, по мнению российских стратегов, должны были параллельно разрешить и все разногласия по гуманитарным вопросам. Очевидно, что эта тактика не привела ни к решению гуманитарных проблем, ни даже к приходу умеренной русской партии к власти. Только что в России сменилась власть, возможно, последует и пересмотр политики в отношении соотечественников.