Самый точный и яркий комментарий был таков: «Райвису: ну что, mudaks, разбудил медведя?» Это — перевод. К сожалению, одно латышское слово на букву m я так и не смог найти ни в одном латышско-русском словаре. Надеюсь, оно — приличное…

А медведя наш славный Райвис разбудил, тут сомнений уже быть не может. Вчера, когда из штаба движения «За родной язык» поздно вечером под веселый звон бокалов Александр Гапоненко мне доложил, что по свежей информации, подписей за русский язык уже набрано более 182 тысяч, стало ясно — вот это уже всерьез.

182 тысячи — много это или мало?

На последних выборах за русский Центр согласия проголосовало 260 с хвостиком тысяч, и лидеры ЦС в один голос утверждали, что 30% их избирателей — латыши… Смею предположить, что за государственный русский язык уж точно латыши не голосовали. Или кто-то будет спорить? Отнимаем от 260 тысяч 30%, и что получаем? А вот те самые — ровно 182 тысячи.

А вообще, много это или мало? Давайте прикинем. По данным Регистра жителей, сейчас в Латвии обитает чуть более 900 тыс. нелатышей — 41% от всего населения. Отнимем от этого количества 390 тыс. неграждан. Получаем полмиллиона. Примерно 20% из них — моложе 18 лет. Итого: нелатышей с правом голоса у нас сейчас в стране — чуть больше 400 тысяч. То есть за русский государственный язык подписалось из них меньше половины. Немного…

Но можно посчитать и иначе. По данным Регистра жителей, в нашей стране сейчас более 2,3 миллиона народу. Но предварительные результаты последней переписи говорят, что это не так. Переписанного народу набралось еле 1,9 миллиона. Отнимем из этого количества 390 тыс. неграждан. Я полагаю, что неграждане у нас никуда не делись. Во-первых, более половины из них — старше 50 лет. Куда они уедут? А во-вторых, наши «негры» не имеют права работать за рубежом. Кому они там нужны?

Итак, остается чуть более 1,5 млн. граждан в стране. Отнимем 20% не достигших 18-летнего возраста. Получим 1,2 миллиона имеющих право голоса. Предположим, что количество сбежавших за границу граждан латышей и нелатышей — пропорционально. Возьмем пропорцию — и получим, что русскоязычных граждан у нас здесь и сейчас примерно 300 тысяч. А это означает, что подписи за русский язык поставили почти 60% наличествующих в стране граждан-нелатышей. То есть явка с точки зрения выборов — рекордная. Все, кто политически активен — пришли!

И еще, вроде как мелочь, но существенная. Каждому, кто подписался за русский язык, наши переписчики ставили в паспорт штампик и вносили поименно в список ЦИК. То есть сие волеизъявление, в отличие от обычных выборов, было НЕ АНОНИМНОЕ. И русские госслужащие (учителя, медсестры, врачи, полицейские), и муниципальные служащие совершенно конкретно опасались «светиться» в таком антилатышском деле. Я лично знаю несколько таких человек, кто побоялся…

А где ты был в ноябре 2011 года?

Неделю назад горячие головы из партии наших нацистов Вису Латвияй потребовали опубликовать список подписантов за русский государственный язык. ЦИК задумался… Вроде нет у нас такого закона, который бы запрещал оглашение всего списка.

А знаете, я не против. Давайте опубликуем. Причем оба списка: тех, кто ЗА русский язык, и тех, кто прошлым летом ставил свои подписи за полное уничтожение русских школ. Расставим, наконец, точки над i — польза тому будет большая.

Во-первых, на следующих выборах в Сейм русский избиратель сможет проверить, кто из наших кандидатов в депутаты действительно готов отстаивать права русскоязычной общины, а кто — так, «погулять вышел». Где ты был в ноябре 2011 года? Покажи штампик! Нил Ушаков покажет — проголосую за него. А ты — почему не подписался? В сортир вышел, не успел? Тогда — в топку!

А русскоязычный работодатель сможет проверить латышскоязычных кандидатов при устройстве на работу. Пробить по базе: ставил подпись за уничтожение русских школ? Значит, не сработаемся. В коллективе характером не сойдешься. В нашем коллективе, дескать, нацистов не любят. К геям — отношение толерантное, а противников русских школ — на дух не переносят.

Еще один штампик на память

По процедуре сейчас наш ЦИК несколько недель будет уточнять и сверять списки подписантов. Потом сей законопроект попадет к президенту и в Сейм. Полагаю, и там, и там его прокатят. Значит, будет референдум. На референдуме, чтобы русский язык был признан вторым государственным, надо набрать более 770 тыс. голосов — половина избирателей. Кстати, судя по переписи, у нас сейчас половина избирателей — это около 600 тысяч… Но это и неважно. Все равно столько голосов нам в этой стране не набрать никогда. Граждан-нелатышей у нас примерно 300 тысяч.

Мой прогноз: за русский язык на референдуме проголосуют от 200 до 250 тыс. избирателей. То есть почти все, кому не заткнули рот поганым фиолетовым паспортом. Второй прогноз: латышские политики призовут латышей не участвовать в референдуме. Чтобы он не состоялся по причине неявки необходимого электората. И так, скорее всего, и будет. Латыши не придут.

Наши паспорта украсятся еще одним штампиком — символом борьбы за свои права в националистически перекошенной стране. Но мы теперь впервые за 20 лет будем знать, сколько нас. Сколько тех, кто недоволен национальной политикой этого государства. Прибавим к нашей четверти миллиона еще 400 тысяч неграждан. Полагаю, они тоже — не фанаты латвийской национальной политики…

Вот так, друзья. Прошло 20 лет с момента обретения (с песнями и танцами) независимости богоспасаемой Латвийской Республики, а единого народа на этой территории так и не образовалось. Вся воспеваемая интеграция — голимая болтовня. На месте латышей я бы немедленно нашел всех бывших министров интеграции и потребовал вернуть в казну свои оклады за эти годы. Или как минимум премии.

Ну а дальше…

Отмотаем назад и начнем все сначала?

Ну а дальше все будет зависеть от наших сограждан-латышей. Они — большинство, они — наш «старший брат». После референдума их политикам уже не удастся так весело кудахтать про «замечательные успехи в интеграции». Дескать, все хорошо, а воду мутит пара десятков каких-то отмороженных маргиналов. Четверть миллиона в «отмороженные маргиналы» не запишешь.

Если латышским политикам хватит ума — они начнут с нами ДОГОВАРИВАТЬСЯ. Во-первых, (в большинстве своем) мы не настаиваем именно на русском государственном. Нам вполне достаточно официального. И даже таблички-указатели пусть остаются на латышском. Слава богу, названия улиц-городов мы можем прочитать даже на транслите.

Во-вторых, большая часть проблем будет решена, как только в стране будет принят «нулевой» закон о гражданстве. Нам ведь не принципиально голосовать за русские фамилии в Сейме и в думах. Появится на политическом небосклоне прагматичная (без национальных заморочек) латышская партия — мы ее поддержим.

В-третьих, идиотскую реформу русских школ-2004 надо отменить как можно скорее. Взамен мы согласны, чтобы у наших детей было хоть по семь уроков латышского языка в неделю. Латышский язык — он такой красивый и мелодичный. Главное, не вбивать его в голову палкой. А взамен наши дети поучат ваших детей русскому языку. Русский язык — он полезный.

В-четвертых, все языковые инспекции нужно упразднить к чертям. Взамен мы готовы сами ходить на курсы повышения знаний латышского языка. Конечно, бесплатные. А сэкономленные на языковых инспекциях деньги можно употребить на стимулирование тех, кто латышский язык знает хорошо и добровольно сдал соответствующий экзамен. Сделать таковым скидку по подоходному налогу — пары процентов, полагаю, будет достаточно для стимула. Русские, они народ рациональный.

Превед, медвед!

Впрочем, можно всего этого и не делать. Но сдается мне, что народный герой — современный «лачплесис» — Райвис Дзинтарс разбудил-таки «русского медведя» после долгой 20-летней спячки. С его легкой руки нас за русский язык подписалось более 180 тысяч. На референдуме будет четверть миллиона. А это — как тюбик с зубной пастой. Выдавил — назад уже не засунешь.

Короче, мы готовы договариваться. Но теперь уже — на равных. Как свободные люди в свободной стране. Или я ошибаюсь?



П.С. Вчера вечером в штабе движения «За родной язык» был праздник, а организатор и вдохновитель движения Владимир Ильич Линдерман, еле передвигая ноги, брел домой. На мой звонок он ответил, что несколько последних ночей почти не спал и водки пить не будет — сил нет. На вопрос, а что дальше, он сказал: «Предлагайте идеи...»

Пока он спит, начнем...