_­­
   
Две тысячи лет тому назад могущественная Римская империя столкнулась с сильнейшим этническим кризисом. Создавшая империю латинская народность никак не могла удержать в повиновении силой оружия огромные массы покоренных ею инородных этносов. Постепенно инородцам представляли равные права с латинянами, но они продолжали бунтовать, отстаивая свои собственные духовные ценности, которые сохранялись языческими жрецами — волхвами. Возникла настоятельная необходимость в выработке общей для всех подданных империи системы ценностей, веры, которая носила бы над этнический или, как сейчас иногда говорять, интернационалистской характер. Такой общей системой ценностей стало христианство, основанное на вере в любовь к другому человеку, независимо от его этнического происхождения, на человеколюбии в широком смысле этого слова. Как писал проповедник христианства апостол Павел в своем послании к Галатам (гл. 3, ст. 27-28): «Все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись. Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе».
 
Правители империи длительное время не понимали значения новой религии и жестоко преследовали христиан: отрубали им головы, распинали на крестах, скармливали диким зверям в цирках. Одновременно власти интенсифицировали проповедь латинской формы язычества, бывшей в то время государственной религией, укрепляли систему латинских праздников, как общегосударственных.
 
Апостол Павел рассылал письма своим последователям с поучениями о том, как можно сохранить свою веру и выжить благодаря этому в сложившихся условиях жестоких преследований. В частности, во втором послании христианской общине города Фессалоники он писал:
 
«Да не обольстит вас никто никак: ибо день тот не при­дет, доколе не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели
 
Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удержива­ю­щий теперь». (2:3,7).
 
Апостол в своем послании призывал членов общины сплачиваться вокруг тех, кто сохраняет христианские ценности — удерживающих и упорно сопротивлялись обольщению, идущему от языческих жрецов — волхвов. Волхвов он образно назвал людьми греха, а их учение тайной беззакония, имея в виду, что за их красивыми словами, на деле стоит разрушение нравственного Закона человеческого существования, завещанного Богом Отцом.
 
Власти Римской империи, в конце концов, осознали важность христианства для обеспечения единства всех проживающих в ней этносов и сделали это интернационалистское учение государственной идеологией.
 
Принятие христианства позволило латинянам добровольно вовлечь в свою общность всех живших в империи инородцев и трансформироваться вместе с ними в социальное образование более высокого типа — народ ромеев.
 
Ромеи смогли за счет принятия новой веры продлить свое существование и существование своего государства еще почти на тысячу лет. Правда, их государство несколько изменило свою территориальную конфигурацию и стало называться Византийской империей.
 
По существу, c принятием христианства поздняя Римская империя, а потом Византийская империя превратились в цивилизации. Цивилизации держалась уже не только на силе оружия этноса основателя, но и на общности духовных ценностей всех их членов. За формирование этих ценностей в цивилизациях этого типа отвечал такой социальный институт, как Церковь.
 
Власти Византийской империи поддерживали христианские ценности и Церковь на уровне государства. Государство стало выполнять в силу этого функцию коллективного Удерживающего, установились особые отношения сотрудничества между светскими и духовными властями — симфония.
 
В середине ХV века Византийская империя рухнула под ударами турок и других этносов, сплоченных вместе своей собственной религией надэтнического характера — исламом.
 
После падения под ударами турок мусульман столицы Византийской империи — Константинополя функцию защиты христианских ценностей приняло на себя Московское царство. Русские правящие элиты в нем взяли на вооружение концепцию «Москва — Третий Рим», которая заключалась в применении наработанных в Первом и Втором Риме духовных ценностей для сплочения русским народом воедино весьма разнородного в этническом плане населения страны.
 
Эстафета тесного сотрудничества светских и духовных властей перешла к правящей элите Российской империи, ставшей наследницей Московского царства. Православное христианство выполняло в империи роль государственной религии, а сама империя постепенно стала превращаться в Православную цивилизацию.
 
В середине XIX века в Российской империи началось строительство русской нации. Русские школы, университеты, театры, музеи, пресса и другие светские социальные институты успешно решали проблему создание более сложной, чем народ социальной общности.
 
К началу ХХ века в стремительно расширявшейся Российской империи более половины населения стали составлять инородцы, исповедовавшие ислам, католицизм, протестантизм, иудаизм, язычество. Православие в их среде распространялось медленно. Значительная часть русской интеллигенции и правящего дворянства отошла от православия и стала атеистами. Некому стало удерживать вместе членов Православной цивилизации. Назовем эту цивилизацию условно «золотым» проектом на основе того, что святых, удерживающих вместе русских и представителей других этносов, в соответствии с православным иконописным каноном обычно изображали в золотом сиянии.
 
На этнические нестроения в духовной жизни России наслоилось обострение социальных конфликтов между дворянами и крестьянами, капиталистами и наемными рабочими. Прокатилась цепь социальных революций. Россия была втянута в первую мировую войну. Это все привело к революции октября 1917 г., сменившей состав правящей элиты и в социальном и в этническом отношении. Между старой элитой, выступавшей за капиталистический путь развития страны и получившей название «белые» и новой элитой, которая выступала за строительство коммунизма и называлась «красной» разразилась гражданская война.
 
В ходе гражданской войны центральная власть ослабла, и Российская империя распалась на русскую Великороссию и ряд мелких национальных государств на ее окраинах. В раздроблении Российской империи на части активную роль играл англосаксонская западная цивилизация — ее главный конкурент.
 
В гражданской войне победили сторонники «красного» проекта — коммунисты или, иначе, большевики. Они стали распространять в обществе свою — коммунистическую веру. Суть ее заключалась в том, что предлагалось построить общество, основанное на социальной справедливости и равенстве, общество дающее возможность для всестороннего развития человека. Сделать это большевики хотели посредством обобществления земли и крупных заводов, ускоренного накопления общественных капиталов, наращивания фонда личного потребления всех членов общества.
 
Помещиков и капиталистов, владевших основными средствами производства, в ходе гражданской войны уничтожили или вынудили уехать за границу. Заодно провели репрессии в отношении интеллигенции и православного священства, которые были связаны со старыми правящими элитами. В роли жертв оказалась, по преимуществу, русская элита.
 
Составной частью «красного» проекта коммунистов было установление равенства всех этносов путем формирования наднациональной социальной общности — советского народа. «Красный» проект был, таким образом, интернационалистским. Та группа коммунистов, которая реализовывала этот проект, так и называлась коммунисты-интернационалисты.
 
«Красный» проект поддержали также элиты, которые представляли интересы различных российских этносов. Кристаллизовалось два типа таких элит: одни представляли интересы наиболее многочисленного русского этноса — их называли национал-большевиками, другие -представляли интересы малых российских этносов — они получили название национал-коммунисты.
 
На первых этапах реализации «красного» проекта деление коммунистов на отдельные группировки было малозначительным — в первую очередь требовалось укрепиться у власти, решить неотложные экономические и социальные проблемы. Поэтому и интернационалисты, и национал-большевики, и национал-коммунисты пошли на создание объединения государств этносов бывшей Российской империи — СССР.
 
Коммунизм превратился в СССР государственной религией, а советское государство — коллективным Удерживающим в нем. По форме коммунистические ценности сильно отличались от христианских, но по сути новая вера строилась на тех же принципах равенства, справедливости, приоритета коллективного над индивидуальным, духовности, жертвенности, а главное позволяла решать насущные социально-экономические проблемы людей. В коммунистические догматы поэтому никто особо из верующих в коммунизм людей особо не вникал.
 
В проведении социально-экономических преобразований и в строительстве советского народа исключительно большую роль играли отдельные коммунисты, которые выполняли роль удерживающих для своего окружения, защищали его от разрушающего воздействия проповедников идей западной цивилизации — новых носителей тайны беззакония.
 
Советский народ совершил в 1920-1930 гг. героический рывок в экономической сфере и показал высокую степень социальной устойчивости в годы Великой Отечественной войны.
 
После победы в этой войне, советский народ распространил коммунистические идеи среди жителей многих других стран и построил, таким образом, могущественную Советскую цивилизацию. Советская «красная» цивилизация успешно конкурировала с «белым» проектом Запада, который был основан на частной собственности на средства производства и стремлении к прибыли.
 
Вскоре после окончания Великой Отечественной войны началась трансформирование советского народа в более развитую социальную общность — советскую нацию. Решающую роль в этой трансформации играли созданные коммунистами школы, университеты, театры, кинематограф, книгоиздание, радио, телевидение и другие советские социальные институты.
 
Однако по истечении трех десятков лет после войны советская нация вдруг начала стремительно разлагаться, что привело к распаду сначала Советской цивилизации, а затем и СССР. Причем на советскую нацию не было оказано значительного внешнего силового воздействия, как это было в годы Великой Отечественной войны. Катастрофа произошла в силу того, что коммунисты отреклись от своей веры, и советскую нацию оказалось некому оберегать от западной идеологии, от несущих человеконенавистнические ценности волхвов.
 
Во всех вновь возникших на месте распавшегося СССР республиках коммунистические элиты трансформировались в «демократические» и стали вновь реализовывать «белый» проект, но уже под цивилизационным крылом Запада.
 
В России «белый» проект реализовывался при сохранении интернационалистских принципов построения отношений между жившими в ней этносами. В остальных бывших советских республиках «белый» проект приобрел ярко выраженный этнический характер. В этих республиках пришедшие к власти национал-коммунисты превратились в национал-демократов. Национал-демократы приняли повсюду, в качестве государственной религии, новое язычество — поклонение титульному этносу. На этой основе они стали строить этническую иерархию с титульным этносом во главе и всеми прочими этносами на нижних ступенях социальной лестницы. «Белый» проект приобрел сильный «коричневый» оттенок.
 
Русских, проживавших в бывших союзных республиках, стали, в соответствии с новой государственной верой, подвергать этнической дискриминации. Они оказались в положении ранних христиан в Римской империи. Во многих постсоветских республиках их убивали, выгоняли из жилищ, отбирали нехитрый скарб, понуждали бежать за границу. Развернулись преследования русских и в новоявленной Латвийской республике, в которой мне довелось прожить всю свою сознательную жизнь.
 
Что было причиной разложения советской нации и почему коммунисты перестали быть удерживающими? Во что теперь верить русским и как им восстановить единство своей нации? Что делать русским, невольно оказавшимся за пределы своего национального государства, в Латвии в частности? Как противостоять людям греха, необычайно активизировавшимся в последнее время, как противостоять идейному давлению Запада?
 
Ясного ответа на все эти, чрезвычайно важные для русского этноса, вопросы нет, хотя после распада советской нации в 1991 г. прошло уже более четверти века.
 
Мне представляется, что русским надо следовать советам апостола Павла, данным фессалоникийцам две тысячи лет тому назад — сплотиться вокруг личностей, которые удерживают духовные ценности человеколюбия и противостоять людям греха. Удерживающих вокруг нас много, но мы не всегда можем их разглядеть. В этой книге я хочу поделиться своими наблюдениями о Людях Закона и людях беззакония, с которыми пришлось сталкиваться в своей жизни. Может быть, мой рассказ поможет кому-то определиться с ответами на вопросы, которые вновь стоят перед русскими, как сто лет тому назад. Думаю, мои размышления будут интересны и для представителей других бывших советских этносов, которые ищут выход из тупика, в который их завели нынешние правящие элиты, ставшие на службу западной цивилизации.
 
   
В марте 1953 г. умер многолетний глава коммунистической партии и советского правительства Иосиф Виссарионович Сталин. После его смерти между бывшими соратниками вождя развернулась жесткая борьба за власть. Наиболее реальным претендентом на высшие должности в стране был глава МВД-НКВД Лаврентий Павлович Берия. В ходе борьбы за власть он начал радикальным образом менять внутреннюю и внешнюю политику страны, в том числе поставил вопрос об объединении Германии. Вопрос этот возник в силу того, что для поддержки коммунистического руководства Германской Демократической Республики требовались большие средства, которых у СССР не было.
 
В ходе борьбы в среде высшей советской элиты победил руководитель компартии Никита Сергеевич Хрущёв. Л.Берия был арестован и вскоре расстрелян. Однако затраты на поддержку коммунистических властей ГДР все равно надо было сокращать. Одной из мер по снижению этих затрат стал вывод некоторых частей из состава Группы советских оккупационных войск в Германии (ГСОВГ) в СССР.
 
Мой отец Владимир Гордеевич Гапоненко попал в ГСОВГ в составе 1 Украинского фронта, который освобождал Европу от нацистов. Воевал он сержантом, получил за храбрость ряд орденов и медалей. Потом стал офицером. В 1954 г., в рамках акции по сокращению советских войск в ГДР, моего отца перевели служить в летную воинскую часть, которая базировалась на рижском аэродроме «Румбула». В следующем году отец перевез на новое место службы всю семью: жену — мою маму Валентину Станиславовну, старшую сестру Татьяну Владимировну и меня. Так началась моя жизнь в одной из советских социалистических республик, которая называлась Латвийская ССР.
 
Отец целые дни проводил на службе в располагавшейся поблизости воинской части. Домой приходил только обедать и ночевать. В непродолжительные свободные часы отец играл со мной, учил мастерить разные вещи, рассказывал о своей службе, о нашей жизни.
 
Мама сначала сидела со мной дома и подрабатывала шитьем, а потом устроилась работать бухгалтером на завод «Красный квадрат». Детских садов было в то время мало, и мне с малых лет часто приходилось сидеть дома одному.
 
По воскресеньям семья собиралась вместе за круглым столом, покрытым белой скатертью и долго вместе обедала. Мы с сестрой рассказывали о своих успехах в учебе, родители делились новостями с работы. Иногда ходили в кино, зоопарк, в театр и даже на концерты.
 
Семья у нас была веселая и дружная. Родители любили и заботились о нас с сестрой. Однако излишне родители нас не опекали и позволяли проявлять самостоятельность.
 
Главное, что я запомнил с младых лет, это четкое определение того, что такое хорошо, а что такое плохо. Почитать родителей, заботится о детях, уважать женщин, дружить, быть справедливым и честным, быть умеренным в потреблении, напряженно работать — это хорошо. Обманывать, красть, предавать других, быть неблагодарным и несправедливым, зависеть от вещей и денег, бездельничать — это плохо.
 
Семейные ценности совпадали с теми ценностями, которые господствовали в то время в обществе — коммунистическими. Жесткий период первоначального социалистического накопления к этому времени уже закончился, и общество приступило к строительству коммунизма. Об этом в октябре 1961 г. заявила правящая Коммунистическая партия СССР. Хотя мне было всего 7 лет, я помню, как по телевидению показывали выступление главы партии Никиты Сергеевича Хрущёва, который обещал на съезде, что нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме. Еще помню, что партийный съезд принял «Моральный кодекс строителя коммунизма». Брошюра с текстом этого Кодекса лежала у нас дома на книжной полке — отец изучал его для того, чтобы проводить политзанятия со своими подчиненными. Став постарше я прочитал эту брошюру, и мы обсудили с отцом ее содержание. После этой беседы у меня составилось представление, что это хорошая книжка.
 

Книги и фильмы
 
Мать научила меня грамоте в пять лет и, сидя дома один, я стал много читать. Читал без разбора все попадавшиеся под руку книги — сначала те, которые были дома, потом из школьной и районной библиотеки.
 
Коммунисты не только провозгласили курс на строительство гармонично развитой личности, но и предприняли конкретные шаги для достижения поставленной цели. Они, например, заботились об образовании детей, выпускали много хороших детских журналов и книг, открывали повсюду библиотеки, чтобы книжную мудрость могли постичь те, кто эти книги был не в состоянии купить в магазине.
 
Помимо открытого доступа к книжной мудрости, мои сверстники могли ходить в различные кружки, занимались спортом, пели, танцевали, рисовали. Детские кружки были, например, на заводе, на котором работала мать, и она не раз предлагала мне записаться в них. Все детские активности были бесплатными.
 
Мне коллективные танцы и песни особо не нравилось, я предпочитал самостоятельно осваивать книжную премудрость. Начинал с русских сказок. Выучил наизусть все сказки в изложении А.Пушкина Потом, лет в 8, увлекся приключенческой литературой, вроде «Робинзона Крузо» Даниэля Дефо, «Том Сойера» и «Приключения Гельбери Финна» Марка Твена. Затем последовал период, когда взахлеб поглощались авантюристические романы Жуль Верна, Майн Рида, Фенимора Купера, Джека Лондона. Лет в 13 увлекся фантастикой и прочитал всю книжную серию «Научная фантастика». В 14 лет прочитал все доступные романы А.Дюма, пересказал их содержание ребятам по двору и увлек их фехтованием на самодельных деревянных шпагах.
 
Однажды на глаза мне случайно попалась повесть известного американского борца против расового угнетения Гэнриет Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома». Страстный рассказ о несправедливом преследовании людей иного внешнего вида и борьбе с этой несправедливостью увлек меня, и я перечитал книжку несколько раз. Наверное, поэтому, став взрослым, я столь остро воспринимал установившийся в независимой Латвии режим этнического, а правильнее, по-научному, режим расового угнетения русского этноса.
 
Родители заставляли меня ложиться спать ровно в 10 часов вечера, но я, уже лежа в кровати, продолжал читать допоздна при свете ночничка, а то и тайно, с фонариком под одеялом.
 
В пятом классе я уже с большим интересом читал «Тараса Бульбу» Н.Гоголя, «Севастопольские рассказы» Л.Толстого и «Евгения Онегина» А.Пушкина, которые изучались в школе значительно позже. Это позволило избавиться от отвращения к принудительно изучаемым в школе, так называемым, программным произведениям.
 
Читая произведения классиков русской литературы, я стал обращать внимание не только на туго закрученный сюжет и лихих героев, но и на выразительные средства, которые использовали авторы, а самое главное на мотивацию действующих лиц. Тараса Бульбу из одноименной повести В.Гоголя, которого сожгли поляки, было безумно жалко и очень хотелось завершить начатое им дело освобождения «наших» на Украине.
 
«Нашими», как я теперь могу внятно сформулировать, были все этносы, которые входили в состав окружавшей меня в детстве советской нации. «Наши» не делились на русских, малороссов, поляков, евреев. Сам я полностью чувствовал себя советским человеком, хотя по крови был наполовину русский, на четверть поляк и на четверть малоросс.
 
Интерес к теме защиты «наших» вызывали и романы «Иван III» Валерия Язвицкого, «Петр Первый» Алексея Толстого. Эта же тема была центральной в гениальном фильме Сергея Эйзенштейна «Александр Невский» с Николаем Черкасовым в главной роли, который я посмотрел с дюжину раз. В то время было создано и множество других художественных кинофильмов патриотического содержания.
 

Калим-бам-ба
 
Родители опасались моего чрезмерного увлечения миром книжных фантазий и после выполнения школьных домашних заданий насильно гнали гулять во двор. Во дворе нашими любимыми играми были, ныне уже всеми забытые, «Слон», «Чехарда», «Казаки-разбойники», «Калим-бам-ба».
 
Последняя игра заключалась в том, что составлялось две команды, члены каждой брались за руки и выстраивались в цепочки на некотором расстоянии друг от друга. По очереди вызывались члены команды противника, которые должны были с разбега разорвать своим телом нашу цепочку. При вызове противника громко скандировали: «Калим-бам-ба, почем слуга? Подайте нам, пятого-десятого, Васю сюда!» Вызванный Вася бежал, что есть духу и пытался разорвать нашу цепочку своим телом. Если это удавалось, то он выбирал и уводил «слугу» в свою команду, если нет — сам оставался «слугой» в нашей команде. Стратегия игры заключалась в том, чтобы вызвать на прорыв противника похудее, и забрать его в плен, а прорвав чужую цепочку — забрать из нее наиболее упитанного члена команды противника. Кто такой был Калим-бам-ба, которого громко вызывали в игре — никто не знал, но это и не имело значения.
 
Эта, и другие наши игры была подвижными, веселыми и совсем не агрессивными. В них участвовали как мальчишки, так и девчонки.
 
Когда во дворе собиралось с десяток человек, играли дотемна в футбол. Игровое поле чертили по земле каблуком ботинка, ворота сооружали из валявшихся на земле палок, тщательно вымеривая расстояние между импровизированными штангами подошвами грубых черных ботинок. Ботинки эти были отечественного производства, совсем не поддавались износу и передавались в семье по наследству из поколения в поколение. Еще не поддававшимися износу были штаны из так называемой «чертовой кожи», которые носил каждый уважающий себя мальчишка. Мяч, которым играли в футбол, обычно был резиновым. Только когда выходил гулять, живший в находившемся неподалеку от военного городка частном доме Толик, играли привезенным ему отцом — моряком из Германии кожаным мячом с резиновой камерой внутри. Насоса обычно не было, и мы регулярно поддували, почему-то вечно спускавшуюся камеру мяча ртом. При этом один дул из всех сил в сосок камеры, а другой прижимал ему обоими ладонями уши. Считалось, что так можно было уберечься от разрыва барабанные перепонки при надувании камеры. Потом мяч зашнуровывали кожаным шнурком с помощью петли из согнутой петлей проволоки. Проволоку обычно искали поблизости от импровизированного футбольного поля и почему-то всегда находили.
 
Девчонок играть в футбол не брали, хотя многие из них били по мячу во время других дворовых игр не хуже парней.
 
Зато, девчонки не брали нас прыгать через длинную толстую веревку, которую крутили двое. Веревку крутили сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, постепенно поднимая ее выше и выше от земли. При прыжках надо было скандировать какие-то девчоночьи куплеты. Выглядело все это очень весело и привлекательно. Особо грациозно прыгала через канат одиннадцатилетняя Наташка — милая рыжеволосая девчонка, жившая в соседнем доме. В Наташку я был тайно влюблен и подсматривал за тем, как она, раскрасневшись, ловко прыгала на своих длинных худых ногах, увертываясь от стремительно вращающегося каната и декламировала, немного путаясь, необходимые для этой игры куплеты. Подружки вечно пытались дисквалифицировать Наташку за забытые куплеты, хотя прыгала они гораздо лучше всех остальных. Мне казалось это ужасно несправедливым, но вмешиваться было нельзя, а то нас могли задразнить стишками вроде «Тили-тили тесто, жених и невеста». Потом, уже став взрослым, я узнал, что у умных и красивых (рыжих, длинноногих, способных раскраснеться) женщин подруг не бывает.
 
Прыжки через канат казались со стороны совсем легким делом. Как-то мы с мальчишками, позавидовав девчонкам, сами достали подходящий кусок толстой веревки на соседней стройке и попытались в укромном месте, за домами, попрыгать, так же быстро и высоко. Однако из-за отсутствия навыков во время прыжков быстро сбились с такта, запутались в веревке и, плюясь, бросили это дело. Хорошо, что никто не видел нашего позора — над нами долго бы смеялись потом вся дворовая ребятня, как тогда говорили, вспоминали бы позор до самой свадьбы.
 
В годы перестройки наши дети перестали играть во все эти простые, веселые, дающие первичные навыки общения в коллективе игры. Даже в футбол во дворах перестали играть — занятия спортом стали специализированными и по большей части платными. Это при том, что компьютеры и другие, так называемые «гаджеты», создающие мир ложных виртуальных иллюзий, вошли в широкое пользование значительно позже.
 
Как мне кажется, коллективные игры исчезли потому, что дети ощутили разрушение атмосферы коллективизма и солидарности в мире взрослых. Актуальным стало обретение с малых лет навыков борьба за существование. Таким запросам, конечно, больше соответствуют нынешние компьютерные игры, воспитывающие психологию выживания в мире, населенном монстрами и злодеями.
 

Октябрятская звёздочка
 
В семь лет, как и все дети, я пошел в школу. 1 сентября была торжественная линейка с традиционным первым звонком и огромным букетом белых лилий, которые мне надо было вручать учительнице.
 
До школы было достаточно далеко, и первые полгода меня водила на учебу мать или сестра. С нового года ходить в школу пришлось уже самому. В ту зиму стояли ужасные холода, но занятия в младших классах отменяли, только если было больше 20 градусов. Ходить за три километра в школу по 19 градусному морозу тоже было малоприятно, но меня простимулировала сестра. Она рассказала, как Михайло Ломоносов в детстве бегал в школу по 30 градусному морозу за 10 километров и выучился всем непогодам назло и я решил, что нельзя отставать от этого упертого помора.
 
Школа была начальная, двух поточная — русско-латышская. Латышский мы учили со второго класса, но то учительница болела, то была в декрете, то вообще не могли найти преподавателя в нашу школу. Из-за плохого знания языков русские дети мало общались с латышами. В нашем классе свободно по-латышски говорил только Володя Сеньков, который рос во дворе с латышами где-то в начале Московской улицы.
 
Родители привыкли к тому, что я был заядлым книгочеем, достаточно самостоятельным и особо меня не контролировали. Требовали только, чтобы хорошо учился. Я старался учиться, как мог.
 
В школе меня приняли в октябрята и вручили красный пластмассовый значок-звездочку с детским портретом В.Ленина посередине. Вождь мирового пролетариата был с белыми кудряшками и очень походил на девочку. Это я понял только сейчас, рассматривая свой значок, который храниться дома, в шкатулке среди других накопленных ценностей.
 
Из того времени запомнился наивно-добродушный плакат, на котором были изображены октябрята моющие посуду, чистящие картошку и убирающие квартиру. Под нарисованными размашистыми мазками краски мальчишками и девчонками была надпись: «Если любят труд ребята, значит это октябрята». Посуду я мыл, картошку чистил, квартиру убирал, как и другие члены нашей октябрятской пятерки — звездочки. Все эти трудовые подвиги совершались отчасти под влиянием семьи, а отчасти под влиянием атмосферы, созданной учителями в школе.
 
Пользы от домашнего труда, во всяком случае, было много больше, чем пользы от тыркания современных детей в различные электронные приборы, которые почему-то называются иностранным словом гаджет, хотя их по-русски это звучит как штуковина. Кстати, «тыркальщики» не знают, что слово гаджет впервые применили для названия ядерного устройства, взорванного американцами в ходе испытаний на полигоне Аламогордо. Вскоре после успешного испытания этого «гаджета» американцы сбросить атомные бомбы на японские города Хиросима и Нагасаки, спалив несколько сот тысяч мирных жителей. Надо это было руководству США для того, чтобы продемонстрировать миру, прежде всего СССР, что у них в руках есть новое смертельное оружие.
 
В октябрятские времена нас тренировали прятаться в бомбоубежище, поскольку была реальная опасность, что американцы сбросят бомбы на Советский Союз, как сбросили их на Японию. Нас, русских и латышских школьников, регулярно отводили во время учебных тревог в бомбоубежище, которое находилось прямо под школой. Вход в бомбоубежище закрывался толстой железной дверью с ручкой-колесом. Женщины учителя вдвоем-втроем зарывали тяжелую дверь и крутили колесо, чтобы плотнее ее закрыть. Некоторое время мы все вместе сидели в бомбоубежище при свете тусклых лампочек, которые питались от аккумуляторов. Русские учителя для того, чтобы успокоить детей рассказывали им какие-то веселые истории, а латышские почему-то только шикали на своих учеников. На всю жизнь с тех времен я запомнил, что «Klusāk! Klusāk!» по-латышски значит «Тише! Тише!»
 
Совсем недавно я прочитал в интернете рассекреченный американскими военными список целей атомных ударов на территории Латвийской ССР. Среди трех десятков объектов подлежащих уничтожению был и гражданско-военный аэродром «Румбула», который располагался в пяти километрах он нашей школы. Так что тренировались спускаться в бомбоубежище мы совсем не зря.
 
Впрочем, ядерный удар по СССР американцы не нанесли совсем не потому, что для гражданского населения были построены бомбоубежища. Советский народ создал свое ядерное оружие и придумал, как в случае развязывания американцами войны нанести удар возмездия по США с помощью баллистических ракет. Запуск 12 апреля 1961 г. в космос на баллистической ракете такого класса Юрия Алексеевича Гагарина был демонстрацией возможностей защитить свое население от ядерной угрозы. Я хорошо помну, как на маленьком экране стоявшего у нас дома телевизора КВН показывали, как Ю.Гагарин, вернувшись из полета в космос, идет по дорожке и докладывает Первому секретарю ЦК КПСС Н.Хрущёву о том, что он успешно выполнил порученное ему партией и правительством задание.
 
Военно-стратегический характер задания Ю.Гагарина я в то время не очень-то понял по молодости лет и просто радовался тому, что в космос первым полетел советский человек. Но сослуживцы моего отца вечером того же дня собрались у нас дома и отмечали именно появление возможности защитить советский народ от нападения американцев. Взрослые мужики, защищавшие Родину в годы Великой Отечественной войны, со слезами на глазах произносили тосты за успехи Красной Армии и офицеров, которые не так давно из их летной части ушли служить в Ракетные войска стратегического назначения. Называли фамилию командующего этим видом войск маршала артиллерии М.И.Неделина, которого многие знали по совместной службе. Офицеры после коротких тостов пили водку из больших хрустальных рюмок, крякали, закусывали квашеной капустой и холодцом, который мать приготовила совсем по другому поводу. Застолье длилось недолго, поскольку на следующий день всем нужно было трезвыми явиться на службу. Но у меня после этого импровизированного застолья офицеров у нас дома осталось ощущение причастности к чему-то очень важному.
 
Я долго жил с ощущением того, что где-то там есть серьезные мужики, которые смогут всегда принять правильное решение, защитить нас от всех бед, как те сослуживцы отца на вечеринке в честь полета Ю.Гагарина в космос. Нам же, всем остальным, надо просто хорошо делать свое собственное дело. Потом оказалось, что таких серьезных мужиков раз, два и обчелся, и что надо занимать их место.
 
 

---

Окончание здесь

---