Начало — здесь


Часть вторая. «Вагончик тронется, перрон останется...»

1. По направлению «туда»

Мой «Ту-ту» оказался тепловозом с немногими вагонами, которые через пару часов хода с несколькими продолжительными остановками, как приток с рекой, соединился в один состав с более длинным поездом Вологда — Мурманск и обратно с остановками везде.

И не могу сказать, что он медленно ехал... Когда ехал. Единственная рельсовая колея железнодорожного пути диктовала общий темп движения, и наш «скорый» столько же стоял на станциях и полустанках, пропуская всяческие товарники (видимо, более скорые), сколько и ехал по маршруту.

Распечатанный в офисе на принтере электронный билет вкупе с продемонстрированным паспортом вполне удовлетворил проводника, и я зашел в купе первым. Купе и купе. Все в порядке — постельное белье запаковано в полиэтиленовый пакет. Вскрытие пакета показало — убито оно не было, и более того, оно сухое и чистое.

Сел я на полку, жду и рассуждаю — вот моим будущим попутчикам прислали меня (это исходя из принципа, что все наши встречи не случайны), а кого мне приготовили?

Первым вошел Первый. Будем так их всех называть. По очереди. Ему было за сорок, был он худ, коротко острижен, на вид — до степени легкой колючести. Вежлив, молчалив и несколько, даже болезненно, в движениях нервозен. Провожали его престарелые родители, для которых он был их сынок. Трогательно это так: а не забыл ли? а куда положил? нет, поближе положи! позвони сразу... курочку-то, курочку достань и положи, где похолоднее... Одним словом, весь родительский набор, что нам, детям любого возраста, недорог до поры...

Оставалось до отправления поезда минуты три, и я подумал, что ехать нам вдвоем, как показались Второй и Третий. Даже в купе не зашли, а перед дверьми поставили какую-то тяжеленную картонную коробку-упаковку с иностранными надписями, на полки купе забросили здоровенный дорожный саквояж одного и внушительный рюкзак другого — и убежали налегке.

Сначала вернулся Третий с большой легкой коробкой, за ним Второй с маленькой и тяжелой. Все упаковки чего-то очень дорогого и совсем-совсем импортного. Потом еще пару больших принесли и вместе побежали за тяжеленной среднего размера. Приперли. Выдохнули. Пот вытерли, и Второй напомнил Третьему о панели. «Ага — только панель осталась», — согласился Третий, и они вдвоем, маневрируя между уже покидающими вагон провожающими, скрылись.

Первый сидел тихохонько и нервничал непроизвольными движениями. Откровенно говоря, и без какой-то там панели стало понятно, что уже все столпившиеся в дверях коробки несовместимы с жизнью нас всех в купе. Чем-то либо кем-то неизбежно придется жертвовать.

Про себя я решил — не дамся! А когда Второй вместе с Третьим, пыхтя и чертыхаясь, притаранили-таки панель... Панелище! Думаю — от плазмы дюймов на шестьдесят с гаком! Тут и я стал уже и внешне проявлять беспокойство, вслух предлагая различные и все безнадежные варианты совместного складирования нас и имущества внутри купе. Предлагал хоть и искренне, но без энтузиазма и веры, отчего один из мужиков слегка даже окрысился: «Да не паникуйте вы! Для имущества у нас места в другом купе, а тут расставляем пока, чтобы быстрее все принести в поезд с перрона, еле успели ведь...»

Мужики нахмурились, почти разобиделись, мы же с Первым расслабились. И действительно — лишь одну самую тяжелую коробку они поставили под полку в нашем купе, где и сами расположились, а все остальное перетащили в другое.

Купейный вагон и остальные плацкартные были полны и поезд повез всех. Кого куда. Меня — до станции Сулозеро. Первый же ехал до Мурманска, а Второй и Третий до станции Куша, что прямо перед моей. Так как я ничегошеньки не знал о местах, в которые намерен был прибыть, и всего-то и слышал, что в конце 80-х — начале 90-х прошлого века люди в Золотухе еще точно жили, да и вообще люблю потрепаться, то и стал инициатором общих разговоров.

Но сначала о втором и третьем попутчиках. Второй явно поглавнее Третьего и постарше — ему тоже за сорок, Третий моложе лет на десять. Оба крепенькие, невысокие. Я предположил, из-за обилия новехоньких упаковок чего-то импортного и дорогого, что они моряки и едут домой после рейса — тем их и развеселил.

— После рейса моряки давно уже не вещи, а только деньги привозят. Все покупают здесь, — разъяснили мне.

Третий добавил:

— Мы — метеорологи.

— Метеорологи? — удивился я. А про себя подумал, что нафига им там, на метеостанции, така-а-я телевизионная панель.

— Ну не совсем, если точно,- конкретизировал Второй. — Мы наладчики метеостанций.

— А-а-а! — протянул я, ничего не поняв.


Слово за слово, и вот что рассказали мужики:

Метеостанции сегодня автоматические (возможно, не все), во всяком случае такие они и обслуживают. Конкретно в этот раз они выйдут на станции Куша, заберут с собой все оборудование и солнечную панель (а я-то дурак!), там их должен ждать вездеход геологов, который отвезет вглубь тайги на 70 километров, где и стоит метеостанция. При ней — «Изнакурнож» всеми сторонами к лесу (кто читал Стругацких — поймет), и первым делом избушку надо протопить, так как жить им там несколько дней или недель. Пока не заберут. А как иначе — самим-то не выбраться, в тайге по болотам...

Задача следующая — поменять что нужно из оборудования, настроить и перепрограммировать.

— И все-таки сколько дней там прожить нужно будет? — спрашиваю я.

— А это как начальство сумеет нас вывезти. Для этого надо договариваться с геологами либо военными. В прошлом году случай был — наши же парни за неделю управились, а вывезли их только через месяц с гаком! А чтобы командировочные не платить, так их хитрованы-командиры в отпуск оформили. Прикинь, — говорит мне Третий, — вернулись, а им вместо здрасьте, что отпуск они частично отгуляли. Ну, ребята, конечно, в суд, и по суду все им, как командировочным, компенсировали — и отпуск, конечно, аннулировали.

— А жили-то как в тайге месяц?

— А там деревушка была километрах в десяти лесом, вот там они у местных какие-то продукты и покупали, припасы были, да и рыбачили на недалеком озерце, а сами уйти не могли — надо же старое оборудование увезти. Да и обещали им все время — подождите пару деньков, подождите. Пока не дождались, — засмеялись оба.

— А связь есть?

— Е-е-есть! — утвердительно пропел первую букву Третий и добавил: — Всегда в районе станций «труба» работает.

После этих разговоров Второй полез в свой старше него самого по возрасту саквояж и стал показывать припасы: крупы, сахар, соль, кофе растворимый, чай рассыпной, галеты, консервы; и главное — всяческие сухие супы, вермишели и картофельное пюре с канцерогенами любого привкуса и цвета.

— Недели две только на этом проживем! — подвел итог демонстрации стратегических запасов Второй и предложил всем пивка, достав откуда-то из закромов двухлитровую бутыль местного пива и бутерброды. Ни я, ни, как выяснилось, Первый пивком не балуемся — и тоже достали кто чем был богат.

Купе густо запахло чаем, пивом, бутербродами... и пошла беседа...

Четыре взрослых мужика в купе рассуждали о разном: о политике и политических воззрениях; о будущем и прошлом; о бытовом и возвышенном. Вот только о женщинах не поговорили, что и понятно — все в возрасте, когда уже получается думать и о чем-то другом, но еще и не в том, чтобы лишь это и было гарантированными общими воспоминаниями, способными прервать дремоту неспешной поездки в поезде.

Понятно, что первый интерес — кто откуда? Из иностранцев только я, наладчики из Архангельска, а Первый — житель Мурманска.

— А я в прошлом году был в Риге, — удивил меня Второй. — Красивый город! И мне там у вас очень рестораны понравились. Вот сколько я ездил по Европе — у вас самые лучшие по отношению цена-качество. И много так! А вот один еще очень понравился, не помню, как называется: прямо в Старой Риге, там по ступенькам вниз, и все как в старинном замке — и вся обстановка, и видны старые кирпичные стены, и балки потолочные деревянные. И совсем недорого!

Рассказывает об интерьере, а сам словно бы там и находится — глазами то в потолок, то в стороны водит. Он вообще такой — артистичный, я бы сказал.

— А где еще в Европе бывали? — спрашиваю.

— Да везде. Всю уже объездил. Каждый год я с женой обязательно выезжаю. А что? Для чего копить-то? Все вроде есть необходимое.

Тут, понятное дело, у меня назрел вопрос о зарплате наладчиков метеостанций в современной России. А раз назрел, так чего себя мучить — не в стране же со странными табу на такие естественные вопросы находимся.

— Да зарплаты этой, — Второй указал на саквояж, — вот только на сухой паек и хватает. Восемнадцать тысяч плюс командировочные.

— ??? А как же ежегодные поездки в Европу? — допытываюсь я, и почему-то от этого вопроса Третий прыснул смехом. От прямого ответа Второй изящным маневром умело уклонился, сказав что-то о маленьких хитростях и риторически о том, что кто же на одну зарплату живет? Но как я смог догадаться из дальнейшей беседы, все маленькие хитрости свелись к владению то ли одним, то ли парой небольших продуктовых магазинов в одном из удаленных районов Архангельска.

То есть — тот самый малый бизнес, который и есть основа живучести любого капиталистического общества.

Но главный вопрос, который их всех интересовал, задан был Первым молчаливым попутчиком: «Почему весь мир на НАС ополчился? За что не любят?»

Он задан был вдруг.

В паузе нейтрального трепа с «чаеипивопитием». Он неизбежно должен был быть задан после моего «чистосердечного» о стране проживания, так как мгновенно повис в ароматах купе прямо над головами, неотвратимый, как и перестук колес на российских рельсах.

И вопрос этот мне уже был очень хорошо знаком.

Летом я ездил в Питер к многочисленным родственникам, и он был первым, который задавался ВСЕМИ после дежурных «как доехали?» и «все ли здоровы?»...

— А за что ВАС любить? — отвечаю. Смотрю — напряглись мужики и ушки вроде как поприжали — то ли отступиться с расспросами решили, то ли агрессивно обороняться.

— Вот сами посудите! — продолжаю я. — Хотела Европа поправить свои дела — получить и доступ к ресурсам Украины незадорого, да и дешевую нетребовательную рабочую силу в придачу, и все-таки христиан, а не мусульман с претензиями. И не через вступление в Евросоюз и допуск к еврофондам, знамо дело — надули бы, а так, задарма — через обещание большой и светлой любви, которую кто ж не хочет?

Собирались европейские деятели уже с серьезными лицами «дорожные карты» рисовать, обещать что если Украина сможет соответствовать и не боясь пойдет на подписание (сеновал), то тогда и может быть... потом, даже и наверняка... вроде бы.

И все самые главные предводители из стран Запада играли свои роли, кто-то демонстрировал выигрыши — вот они, в руках и уже почти ваши, кто-то зазывал, обещая и нахваливая, кто-то смотрел по сторонам, чтобы не сглазили и не помешали. Все как по нотам.

Вот, прямо как у наперсточников.

Ну и будут ли наперсточники любить милиционера, что их «сглазил» и клиента отвадил?

— Ну как же так? — это из мужиков попер вечный русский поиск справедливости, которая часто — любой ценой...

— Они же понимали, — загудели, как шмели, попутчики вместе и порознь, — что оторвать Украину от России практически невозможно — ведь промышленности очень тесно связаны, народу как жить потом? Заводы станут, люди из страны уедут на заработки, все скупят иностранцы — продолжали они перечислять будущие потери Украины, а я думал о том, ну что же им ответить.

Что никого из этих наперсточников нисколечко не волнуют ни судьбы украинцев, ни судьба Украины вне очень важного для Запада сегодня и всегда геополитического проекта максимального сдерживания России? Они борются за однополярность мира — и тоже любой ценой. Однако есть разница. Россия и русские (русские — это прилагательное, политическая нация) за свое видение справедливости цену платят сами. Запад после шока Первой мировой сам платить совсем не готов (вспомним, как дружно почти все страны Европы, кроме Британии, легли под Гитлера), но охотно готов расплачиваться чужими судьбами за свои геополитические рефлексы, чему Вторая мировая и надоумила.

В итоге мы договорились до необходимости мира на Украине и переговорного политического процесса о конституционной реформе для федерализации страны. Ну а КРЫМНАШ — без вариантов!


И вот тут, думаю я, не было бы этого маниакального стремления к однополярному миру, неоднократно доказанному практическими военно-политическими действиями Запада с миллионами невинных жертв, то мог бы оставаться Крым и НЕНАШ...

Однополярность не подразумевает полного суверенитета любых стран, за исключением гегемона. Стало быть, в этой парадигме рано или поздно военный конфликт НАТО и России был бы неизбежен — при стремлении последней сохранить реальную независимость.

В любом случае генштабы обеих сторон такой вариант рассматривают. И к ядерной войне гегемон, конечно, не стремится, а вот в рамках достаточно крупных, но ограниченных наземных операций для разрушения ядерного потенциала России — почему бы и нет? И не своими гражданами воевать, конечно, и не гражданами ближайших союзников собирается. Да и ни к чему это, покуда отдаленные есть. «Цену» должны заплатить бывшие страны Варшавского договора — ибо нет услужливее союзника, чем предатель противника. Правда, при надежде на легкий успех...

Но есть одна проблемка для генштабов НАТО — Калининградская область. Размещенные там тактические баллистические ракеты могут поражать столицы одного близкого союзника и нескольких отдаленных. Да и Беларусь там ни к месту приключилась. Поэтому гегемону начинать надо бы с какой-то заварухи на юге! И есть там почва: и буквально — Украина с протяженной границей с Россией, и идеологически — свидомые.

Так мало того, ведь там есть еще и Турция с самой сильной и боеспособной армией стран НАТО в Европе. Всего и надо, чтобы свидомые обеспечили продвижение НАТО в любой форме на земли Украины — и потом в нужное время погрузили в эшелоны необходимый тоннаж пушечного мяса. А Турция поможет — ей Крым, который ни разу не украинский, пообещают и отдадут, оставив лишь лояльное население. Те же свидомые и отдадут по указке гегемона в обмен на что-то, что тоже ни разу не их. И весь сказ.

Но случилась еще одна проблемка для генштабов НАТО. Крым стал российским! Стал без человеческих жертв и по-справедливости (а ведь помним, что справедливость всего превыше у русских). В военном же отношении это означает, что на четыреста километров на запад могут быть (а кто-то сомневается?) передвинуты возможные районы базирования тактических баллистических ракет пока непобедимой русской армии. Под их контролем полностью оказываются и вся акватория Черного моря вообще, и Босфор в частности. Вот ведь неприятнось...

Все! Турция больше не может быть активным участником войны НАТО и России. Мощный Турецкий флот в Черном море в таком случае материализует дежавю печальной судьбы флота Осман-паши при Синопе.

Да плюс оскорбительнейшее поведение Запада по отношении к вопросу о приеме Турции в Евросоюз — пятьдесят лет голову после сеновала (подписания) морочили. Доморочились... Эрдоган уже заявил, что Турция готова потерять интерес к вступлению в Евросоюз, где стандарты демократии подчас ниже, чем на его родине. И кажется мне, что коли там теперь уже и все кругом «Шарли», то у Евросоюза шансов продолжать морочить головы туркам становится все меньше и меньше.

Да плюс блестящий ход России по перенаправлению «Южного потока» и фактически предложение коммерчески выгодной дружбы со страной, которая была бы вероятным противником. Предложение принято. А пятый параграф НАТО? Ну так он настолько общий, что напрочь не несет в себе никаких ясных военных обязанностей для страны-участницы. «Действует по своему усмотрению» в случае нападения кого-то на одного из. Вот лишь эта обязанность и возложена. Допускаю, что кто-то усмотрит вполне достаточным лишь усилить пограничную службу и занятия по строевой...

Я это к тому, что КРЫМНАШ — это со стратегической и военно-политической точки зрения — миротворческая операция, направленная на уменьшение вероятности большой войны на европейском континенте, как это ни покажется странным многим.


Ну кто поверит что кроме прочего мы с мужиками не сравнивали материальные и социальные уровни жизни в Латвии и в России? Сравнивали, хотя фактически я мог говорить о средних цифрах по стране, а они о провинции. Диагноз таков — на наши в среднем 600 евро на руки (а это статистические данные) здоровый человек может примерно так же прожить, как и на их 20-25 тысяч (что и было названо попутчиками как средний реальный доход архангелогородца). Истины ради, напомню, что тогда курс был около 50 рублей за евро. Но это лишь и если человек здоров. В противном случае — хуже. Попутчики никак не могли взять в толк, что в Латвии нет гарантированного бесплатного медицинского обслуживания.

— У вас же страховки медицинские у всех! — уверяли они меня, демонстрируя уже свои клише представлений о социальной защите в благополучной Европе — значит, и в Латвии. Сермяжная же правда о том, что обязательное медицинское страхование для всех жителей — это совсем не про Латвию, их удивила. А названные мною расценки на элементарные медицинские услуги — обескуражили.

— Но не все совсем уж так плохо! — объяснял я им, бодрясь. — Работодатель может (но не обязан) страховать своих работников и даже членов их семей. Последних — «с наценкой», правда.

— Хорошо, работодатель застрахует, а как быть одинокому пенсионеру?

Обсуждая судьбу одинокого пенсионера, в итоге мы пришли к выводу, что среднестатистический и абстрактный, как в Латвии, так и в России не выживет. Но латвийский не выживет стремительнее российского — на время бесплатного нахождения последнего в больницах. Хотя, по-моему, попутчики так и не поверили мне до конца, что бесплатной медицины в Латвии просто и бесхитростно нету вовсе, чтобы сэкономить на демократические институты государства.

 

А еще они меня удивили серьезным отношением к законам — например, о запрете курения в общественных местах — работает, говорят! Многие побросали, и реально россияне (в Архангельске) в общественных местах не курят. Мурманчанин, который Первый, подтвердил и про Мурманск — не курят!

...Так мы за разговорами о прошлом и настоящем договорились до не очень отдаленного будущего.

— Россия должна стать страной сильной и притягательной для людей — иначе ей кранты, — какие-то такие не шибко мудреные альтернативные варианты в итоге выдал я, уже позевывая.

— Россия победит своей духовностью, — в ответ, спокойно и без патетики, высказался Первый.

— Но духовность не сможет полностью компенсировать технологическое отставание, — собственно, я и не оспаривал тезис Первого, просто добавил. Возражений не последовало, да и до станций Куша и Сулозеро оставалось уже менее четырех часов — баиньки, стало быть.


Продолжение следует...