ЗЕЛЕНСКОГО ДЕЛАЮТ ДЛЯ ЗАПАДА ОТЩЕПЕНЦЕМ :: IMHOclub

03.01.2024

Маргус Таллинский

Эстонский пенсионер

ЗЕЛЕНСКОГО ДЕЛАЮТ ДЛЯ ЗАПАДА ОТЩЕПЕНЦЕМ

Как устроена современная пропаганда

Участники дискуссии:

14

47
Последняя реплика:

больше месяца назад

Сергей Прищепов, Борис Бахов, Марк Козыренко, Ольга Шапаровская, arvid miezis, Леонид Радченко, Андрей Жингель, Владимир Иванов, Юрий Васильевич Мартинович, Ярослав Александрович Русаков, Иван Киплинг, Михаил Яковлевич Кривицкий, Роланд Руматов, Юрий Иванович Кутырев

Украина обвинила западные СМИ в готовящейся по заказу Кремля информационной кампании против высшего руководства своей страны. Однако современная машина пропаганды работает не так.

Пропаганда как здравый смысл.

Планируется серия публикаций с дезинформацией против военно-политического руководства Украины, которая выйдет на англоязычных ресурсах. Целью таких действий является раскол в украинском обществе", — сообщает Центр противодействия дезинформации при СНБО Украины.

Все это, естественно, в тот момент, когда американский сенат проваливает голосование о предоставлении помощи Украине. Все это, естественно, в тот момент, когда провал контрнаступления признан всеми, начались качели с перемирием, выборами, как бы критикой Зеленского со стороны ряда украинских политиков и военных. И конечно все это по заказу Путина.

Проблема заключается в том, что даже если западные СМИ гипотетически могли бы взять деньги у Кремля, современная пропаганда почти никогда не работает по прямому заказу. Кроме того, СНБО Украины переворачивает с ног на голову причинно-следственную связь — раскол в украинском обществе происходит из-за объективных процессов, а медиа-кампания может только подстегнуть его и усугубить, но не создать.

В стратегическом смысле почти вся современная пропаганда осуществляется как культурная гегемония.

Это понятие ведет начало от выведенного Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом основного закона исторического материализма — общественное бытие определяет сознание. В интересующем нас преломлении данная максима выглядит следующим образом — идеи господствующего класса становятся господствующими в обществе идеями. Исходя из этого, посаженный в тюрьму режимом Муссолини, Антонио Грамши написал, что лучшим способом сохранения власти является не прямое насилие, а культурная гегемония — представление идеологии правящего класса не как идеологии, но как здравого смысла.

Например, господствующее на Украине представление о том, что единственным государственным языком должен быть украинский — часть той самой гегемонии Грамши. Оно не выдерживает ни малейшего критического анализа, но люди чаще всего не анализируют это представление, поскольку оно стало частью здравого смысла (раз Украина, значит украинский язык — разве может быть иначе?)

Пропаганда должна выглядеть как единственно возможная, "естественная", интерпретация событий.

Пропаганда как наука.

Жак Эллюль утверждает, что успешная пропаганда не может выдумывать идеологии, она должна выстраивать их на актуальной политической и экономической реальности. В этом же смысле в книге "Пропаганда" он выделяет скрытую пропаганду, при осуществлении которой люди не чувствуют, что кто-то пытается на них воздействовать.

Исследователь объясняет, что такое возможно только в контексте актуальной научной системы, общепринятой системы знаний. Основываясь на передовых психологии и социологии, пропагандисты изучают общество и могут предсказать реакцию тех или иных социальных групп на те или иные сообщения.

Мало того, даже вызывающая иррациональную реакцию (например, разрушение государственности путем Майдана и развязывания гражданской войны) пропаганда в современном мире должна выглядеть как рациональная, основанная на фактах и логических цепочках (Янукович — коррупционер, лишающий нас европейского будущего, распропагандированный Россией Донбасс хочет лишить нас того, за что мы боролись на Майдане).

В отличие от "вертикальной" политической пропаганды, которую просто распознать и так же просто ей сопротивляться, Эллюль обращает внимание на "горизонтальную" социологическую пропаганду — проникновение идеологии через образ жизни. Не внедрение идеологии, чтобы люди вели себя определенным образом, но поведение людей, которое позволит им принять идеологию.

Эта важнейшая мысль коррелируется как с законами исторического материализма, так и с последующими разработками, казалось бы, совсем разных психологических школ — культурно-исторической школы Льва Выготского и экзистенциальной логотерапии Виктора Франкла: человек есть то, что он делает, а не то, что он думает о себе. Если украинское общество в массе пользуется западными товарами и технологиями, смотрит западное кино, слушает западную музыку и т.д., не нужно специальной пропаганды, чтобы внушить ему идею о благе евроинтеграции — эта идея как бы сама собой становится "естественной". Зато идея объединения с Россией начинает выглядеть как пропаганда.

Чтобы пропаганда выглядела как здравый смысл и ее трудно было распознать, она должна основываться на доскональном изучении общества, на которое она направлена.

Пропаганда как культурный продукт.

Такая пропаганда согласия, когда человек не просто голосует нужным образом, но принимает ценности, цели и нормы поведения как свои "естественные" и есть культурная гегемония Грамши.

Что очень важно, особо чувствительными к ней оказываются интеллектуалы и образованные люди, которые часто разделяют все навязанные властями стереотипы, даже считая себя при этом оппозиционерами. До сих пор многие оппозиционные украинские деятели, критикуя постмайданную политику дискриминации и репрессий, сравнивают ее с политикой Советского Союза, хотя представление о политике СССР как репрессивной и дискриминационной является ключевым элементом дискурса постмайданных властей Украины.

Эллюль утверждает, что одной из целей современной пропаганды является доказывание адресату, что именно он от пропаганды защищен, а защитной броней является образование.

Однако, в отличие от первой половины XX века, в медиа-коммуникациях действует противоположный закон — чем более образован человек, тем легче он поддается пропагандистскому воздействию. Проблематично пробиться с пропагандой к тому, кто не потребляет информацию вовсе или потребляет, но исключительно как развлекательный продукт, даже не пытаясь ее никак осмыслять и прикладывать к окружающему миру. Не умеющий читать не сможет прочитать пропагандистский текст, а не умеющий мыслить не сможет его должным образом интерпретировать. Нужна подготовка в самом широком смысле.

Эллюль объясняет, что кроме интеллектуального уровня для "горизонтальной" пропаганды важен жизненный уровень жертвы (нищий не подходит, он думает только о выживании) и культурный уровень жертвы (человек должен быть культурно близким, невозможно пропагандировать идеи демократии скотоводу-бедуину или монаху Шаолинь).

Так идеи Майдана были поддержаны творческой интеллигенцией, студенчеством, мелким и средним бизнесом, люмпенизированной частью населения Западной Украины, которая связывала свое будущее с работой в Европе, но в то же время не были поддержаны ни промышленными рабочими, ни сторонниками компартии, ни верующими так или иначе связанной с Россией Украинской православной церкви.

Чтобы пропаганда сработала, ее адресат должен быть интеллектуально, экономически и культурно к ней подготовлен.

Пропаганда как коммуникация.

Каждый адресат сообщений декодирует их по-своему, опираясь на свой культурный и прочий багаж. В этот момент, объясняет Стюарт Холл, массовая информация превращается в массовую коммуникацию.

Декодируют сообщения тремя способами: принимая то, чего добивался отправитель сообщения; отрицая это; частично соглашаясь и частично отрицая. То есть человек может изменить получаемое содержание с доминирующего на оппозиционное или его можно к этому подтолкнуть, предложив согласиться с каким-то одним моментом, в целом оставаясь на других позициях.

Так в несколько этапов можно получить лоялиста из оппозиционера и наоборот. Классический пример — поэтапное дискурсивное конструирование Перестройки в СССР (ударить Лениным по Сталину, Плехановым по Ленину, либерализмом по революционаризму и т.д.)

Можно взять и пример из современной Украины. Оппозиционному Майдану человеку левых взглядов показывают то, что он и так знает: что Россия — капиталистической государство, что в ней есть такие же олигархи, что они ничем не лучше украинских или американских олигархов, что под лозунгами национально-освободительно борьбы Донбасса скрываются грабительские интересы российских корпораций и т.д.

Неважно, истина это или нет, главное, чтобы представление было принято как свое собственное и повлияло на дальнейшее поведение. Человек не становится идейным бандеровцем, но не оказывает активной помощи Донбассу, а значит и не оказывает активного сопротивления бандеровцам.

На следующем этапе, например после начала СВО, такой человек вполне может записаться в ВСУ, чтобы защищать Украину как жертву "империализма". Он не стал бандеровцем, но делает то, что нужно бандеровцам. То же самое и с некоторыми иерархами и верующими УПЦ. В целом называя постмайданный режим "сатанинским", многие поддерживают его в части декоммунизации, а это точка входа для дальнейшего воздействия.

Пропаганда эффективна как коммуникация. Даже у идеологического противника можно найти "точку входа", если вести с ним диалог и предлагать отдельные моменты, с которыми он может согласиться.

Пропаганда как товар.

Винсент Моско видит коммуникацию как социальный процесс — как обмен сообщениями, с помощью которого конструируют общество, а не просто как передачу информации.

Для понимания того, как это происходит, он вводит термин коммодификация — превращение новостей в товар, а масс-медиа (особенно новые медиа) — в коммерческие организации. Соответственно, Интернет стал универсальным рыночным инструментом, а все, что попадает в сеть, включая личные данные, становится товаром. Интерес рекламодателя к тому или иному медиапродукту заключается лишь в объеме аудитории, в количестве просмотров. Соответственно медиа усредняются и упрощаются, рассчитывая на массового потребителя среднего интеллектуального уровня.

Медиа продают рекламодателям не площадку для размещения и не эфирное время, а людей, которые читают сайт или смотрят на экран. Таким образом аудитория тоже становится товаром, который продают рекламодателям, а время отдыха аудитории, которое она тратит на просмотр или прочтение, превращается в рабочее время, которое приносит прибыль медиакомпаниям.

Уникальность ситуации заключается в том, что таким работникам не платят зарплату. Если же говорить о новых медиа — прежде всего о социальных сетях — пользователи даже сами создают контент, который приносит прибыль собственникам медиа.

Впрочем, некоторые новые медиа предполагают монетизацию — выплаты создателям контента. Как монетизация используется в политической борьбе, мы увидели на примере того же YouTube, который после начала СВО лишил ее всех российских пользователей, вызывал большое недовольство политикой российских властей у тех, кто делал бизнес на этой платформе.

Создание контента пользователями превращается в политический инструмент и без монетизации. Собственники новых медиа оставляют за собой право на цензуру, уменьшая просмотры или совсем удаляя не устраивающие их материалы.

В 90-х нам объяснили, что одностороннее массовое информирование (СМИ) — это плохой и отсталый "совок", а двусторонняя массовая коммуникация (СМК) — хорошо, прогрессивно и демократично. В итоге оказалось, что СМК не осуществляют двустороннюю передачу сообщений равноценно, силы источника и реципиента несопоставимы. Кроме того, технология ботоферм позволяет конструировать коммуникацию так, как нужно источнику.

Коммуникация — это рыночная система, которая превращает в пропагандистов не только сотрудников медиа, но и аудиторию. Аудитория как бы сама конструирует общественные процессы, но только в том русле, в котором позволяют собственники медиа.

Пропаганда как цензура без цензуры.

Эдвард Херман и Ноам Хомский выделили пять фильтров, проходя через которые сообщения превращаются в пропаганду:

— объемы (концентрация, мнополизация и глобализация медиа);

— реклама как главный источник дохода для негосударственных масс-медиа (с государственными все очевидно);

— опора на официальные первоисточники (зависимость от информагентств, PR-фирм и экспертов на зарплате);

— "обстрел" как метод дисциплинирования медиа (правительства и корпорации законодательно ограничивают свободу слова и наказывают СМИ за отклонение от гегемонистского дискурса);

— "антикоммунизм" как национальная религия и средство контроля (под "антикоммунизмом" имеется в виду образ врага, его можно заменить на "глобальный терроризм", "мигрантов" или "российскую угрозу").

Проходя через эти фильтры "необработанная" информация превращается в цензурированную при том, что официальной государственной цензуры как бы и нет.

Из работы Хермана и Хомского можно сделать главный вывод о том, что централизация медиа и сокращение ресурсов, связанных с журналистикой, сделали медиа крайне зависимыми и управляемыми. Однако они никогда не бывают монолитными по всем вопросам — разнообразие интерпретаций, которое называют свободой слова, связана с отсутствием согласия по какими-то вопросам среди элитных группировок, от которых зависят медиа.

Некоторые теоретики массовых коммуникаций считают все сказанное выше адекватным для своего времени и устаревшим в эпоху массового распространения Интернета. Да, медийная собственность концентрирована, говорят они, но можно завести свой сайт или блог; да, все зависит от рекламы, но в Интернете контекстная реклама "приходит" к определенным сообщениям, а не сообщения создаются под рекламу; да, существует опора на официальные источники, но соцсети уничтожили их монополию и создали "гражданскую журналистику"; да, есть законодательные препоны, но в Интернете они работают очень слабо; да, есть "образ врага", но он создается не только Западом, но и из Запада.

Хомский принципиально не согласен с этими доводами. В качестве аргументации он приводит кейс Эдварда Сноудена, благодаря которому стало достоверно известно, как американские спецслужбы вбрасывают в сеть фальшивую информацию, используют психологию, социологию и дипфейки для манипуляций в Интернете, ведут блоги от имени своих жертв, отправляют информацию людям от имени их коллег и друзей. Кроме того, практика показывает, как любой блог в любой соцсети может быть удален по решению собственников соцсети даже если автор не нарушил ни одного из формальных правил. У Интернета как такового вроде бы собственника нет, но у Интернет-площадок — вполне.

Пропаганда не обязательно подразумевает официальную цензуру, пропагандистские фильтры разнообразны, а в эпоху Интернета становятся еще более изощренными, еще сложнее идентифицируемыми как пропаганда, но сущность ее не изменилась.

Собственники крупнейших медиа создали систему, которая может не бояться альтернативных мнений, потому что они, чаще всего, воспринимаются как неправда. Таким образом, не имеет никакого значения, что еще вчера те же СМИ говорили о Зеленском как о герое. Завтра они скажут о нем, как о жулике и воре и это мнение станет мейнстримом. Тем более, оно уже подготовлено целым рядом промежуточных заявлений и публикаций.

Представлять себе, что Путин (или кто угодно еще) может такое заказать, значит впадать в жутчайшую конспирологию. Но, если "антизеленская" кампания в западных СМИ все-таки начнется, на нее нужно будет посмотреть через призму социальных изменений и какого-то нового консенсуса западных элит. Не через персональный заказ.

Источник