Европа-политкоректность
30.03.2023
Елена Кондратьева-Сальгеро
филолог, лингвист
Запах цензуры
Чихуахуа-ль я дрожащая или право имею?
-
Участники дискуссии:
728 -
Последняя реплика:
больше месяца назад
Марк Козыренко,
Сергей Леонидов,
Vladimir Kirsh,
Марина Зимина,
Roman Romanovs,
Константин Васильев,
Андрей Батурин
Цензура, как её ни назови, благоухает одинаково. Но в англо-язычном обрамлении последнего писка политкорректности, цензура приобретает привкус тыквенного латте или пряного смузи, особенно, если в неё добавить чиа, лён или кунжут.
Пробовали? Понравилось? А если начистоту: какое слово в данном перечне вызвало у вас наибольшее раздражение? Добавьте к нему термин « sensitivity readers » и продолжайте эксперименты.
Эта новая профессия — на самом деле всё та же цензура, вид с боку, с новыми добавками и привкусом Золушки, превращающей в тыкву всё, что ей привидится обидой. Сама тенденция, по сути, существует уже добрый десяток лет (с 2013, уж точно), но только сейчас её оформили в самостоятельную дисциплину и назначили любимой женой. Как всё светлое, хорошее и прогрессивное, тенденцию принесли в клюве американские дятлы идеологии "воук", продолжающие очищать мир от всех постыдных дискриминаций.
"Чувствительные читатели" или, как их уже называют во Франции с лёгкой руки одного публициста, "литературные сапёры" отныне призваны не только контролировать на предмет наличия возможных дискриминаций все современные печатные издания, но и прочёсывать в поисках нарушений всю классическую литературу. С целью радикально прочистить и переиздать в оскоплённом и «безобидном» виде всё наиболее известное и массово читаемое человечеством.
От "Божественной комедии", в "Песнях" которой ещё десять лет назад обнаружили гомофобию, исламофобию и антисемитизм, до Роальда Даля, в шоколадной фабрике которого внезапно нашли гроссофобию (ненависть к толстым), злобофобию (к злобным), мизогинию (женоненавистничество) и ещё целую икебану потрясающих нарушений кодекса политкорректности.
Под каток попал даже Ян Флеминг со своим неунывающим Джеймсом Бондом, из речей которого (в книгах и фильмах) затребовали изъять все иронические или пренебрежительные реплики, по отношению к темнокожим, но отчего-то не тронули ни одной, адресованной азиатам, — как говорят французы, "тайна и жевачка" — отчего так? Что, азиаты, не обижаются, по определению? Или азиатов недостаточно обижают?
Когда они равняли Данте с Ку-клукс-кланом и изымали из переизданий "Унесённых ветром" термин "негр", совместно с главами XLIV и XLV, где брутально поясняется история возникновения "карательных операций" южан против банд-формирований наспех освобождённых мнэ-э-э…темнокожих, — многие молчали из принципа "над нами не каплет". Когда они взялись за Ронсара и исключили из школьных программ стихотворение "Пойдём со мной, красотка", чтобы не обижать подневольную прислyгу и одновременно не чернить образ «землевладельца эпохи Возрождения», зовущего крестьянку в розовые кусты, — слабые возмущённые голоса ограничились уничижительной иронией, будучи уверенными, что дальше первой глупости дело не пойдёт. А дело пошло и обошло все мыслимые преграды так называемого здравого смысла, всего за несколько бурных и плодотворных лет.
Уже сегодня плоды дантовской "гомофобии" и розовых кустов политкорректи пожинают Чарли со своей шоколадной фабрикой и агент 007, со своим белым супрематизмом. Этот Карфаген тоже должен быть разрушен. Этот сценарий переписан. Ни шага назад, ни шутки про темнокожих. Ни толстых, ни злобных, ни чёрно-шоколадных. Ни слова в сторону, чтоб, упаси Господь, не обидеть какого «жиртреса», «жердяя» или несчастного мерзавца из какого-никакого меньшинства каких-никаких новоявленных «дискриминированных».
Согласно новым обязательным правкам, под кат попадают «все наименования, связанные с весом (стройным бой), умственным здоровьем (дураков не называть), насилием (за шлепки ответишь), гендером (что приспичит, то и гендер) и расовой принадлежностью» (мы все теперь просто гуманоиды). В тексте Даля были вымараны некоторые пассажи и заменены слова "толстый", "глупый", "чокнутый", "чёрный", "белый", "злой".
Вы правда думаете, что на этом они остановятся?
Не будем здесь и сейчас рассуждать о целях и задачах литературы в общем и её психологического или идеологического предназначения в целом. Пусть на этот хлеб зарабатывают стройные ряды философски подкованных граждан. Хлеба не жалко. Граждан — тем более. Всю многотонную дискуссию можно на лопатки уложить одним вопросом: зачем писать, чтоб ничего не сказать и никого не обидеть?
Гораздо важнее куда более прозаическая конкретика — доколе?
Где та «роковая черта», за которой начнётся прямое уничтожение реальных, не модифицированных источников и какие другие источники (возможно первостепенной важности) назначат на убой?
Пока пересмешники соревнуются в убеждении не ведающего опасности населения в том, что этот бред рассосётся сам собой и пройдёт, "как с белых яблонь дым", — кто сможет гарантировать, что если все уже привнесённые в классику интернет-модификации могут быть стёрты одним щелчком, при отключении электричества, то бумажные источники никто и никогда уничтoжать не станет, а значит, всегда отыщется оригинал и снова перепишется подлинная история?
Мы, разве, не лицезрели в шоковом недоумении публичные сжигания книг и соборов? И разве не бессильно наблюдаем сейчас "переработку отходов" русскоязычных изданий в одной (пока отдельно взятой) стране? Лично я не стала бы ручаться за то, что некий коллективный разум успеет вовремя возобладать над коллективным безумием.
В западной прессе, этой проблемой сегодня обеспокоено рекордно малое количество умов, в основном, консервативного, то есть, порицаемого, с точки зрения политкорректности, толка. Коим в мейнстрим путь заказан, а значит, расшевелить и обеспокоить приоритетом исторической справедливости дремотную аудиторию, с серьёзно повреждёнными "Украиной" мозгами, этим умам никто не даст. Пока почтенная публика, как домашняя птица, с отрезанной головой, мечется, тычется и "помогает Украине", — новые литературные сапёры сумеют и успеют не только оскопить классику, но и заминировать идeологических фальшивок не на одно поколение.
Есть, конечно, слабые проблески в конце туннеля. Иногда, самые неожиданные. Например, пока кромсали Агату Кристи, за её расистские "Десять негритят" и шпыняли Роулинг, за отрицание гендерной вседозволенности, английская королевская семья занималась своими делами, согласно этикету.
А вот, когда взялись за Роальда Даля, из глубин этикета внезапно вышла "та самая Камилла", королева-консорт Великобритании, супруга Чарльза, и снова нарушила приличия, публично обратившись к присутствующим на светском рауте писателям, призвав их
Пробовали? Понравилось? А если начистоту: какое слово в данном перечне вызвало у вас наибольшее раздражение? Добавьте к нему термин « sensitivity readers » и продолжайте эксперименты.
Эта новая профессия — на самом деле всё та же цензура, вид с боку, с новыми добавками и привкусом Золушки, превращающей в тыкву всё, что ей привидится обидой. Сама тенденция, по сути, существует уже добрый десяток лет (с 2013, уж точно), но только сейчас её оформили в самостоятельную дисциплину и назначили любимой женой. Как всё светлое, хорошее и прогрессивное, тенденцию принесли в клюве американские дятлы идеологии "воук", продолжающие очищать мир от всех постыдных дискриминаций.
"Чувствительные читатели" или, как их уже называют во Франции с лёгкой руки одного публициста, "литературные сапёры" отныне призваны не только контролировать на предмет наличия возможных дискриминаций все современные печатные издания, но и прочёсывать в поисках нарушений всю классическую литературу. С целью радикально прочистить и переиздать в оскоплённом и «безобидном» виде всё наиболее известное и массово читаемое человечеством.
От "Божественной комедии", в "Песнях" которой ещё десять лет назад обнаружили гомофобию, исламофобию и антисемитизм, до Роальда Даля, в шоколадной фабрике которого внезапно нашли гроссофобию (ненависть к толстым), злобофобию (к злобным), мизогинию (женоненавистничество) и ещё целую икебану потрясающих нарушений кодекса политкорректности.
Под каток попал даже Ян Флеминг со своим неунывающим Джеймсом Бондом, из речей которого (в книгах и фильмах) затребовали изъять все иронические или пренебрежительные реплики, по отношению к темнокожим, но отчего-то не тронули ни одной, адресованной азиатам, — как говорят французы, "тайна и жевачка" — отчего так? Что, азиаты, не обижаются, по определению? Или азиатов недостаточно обижают?
Когда они равняли Данте с Ку-клукс-кланом и изымали из переизданий "Унесённых ветром" термин "негр", совместно с главами XLIV и XLV, где брутально поясняется история возникновения "карательных операций" южан против банд-формирований наспех освобождённых мнэ-э-э…темнокожих, — многие молчали из принципа "над нами не каплет". Когда они взялись за Ронсара и исключили из школьных программ стихотворение "Пойдём со мной, красотка", чтобы не обижать подневольную прислyгу и одновременно не чернить образ «землевладельца эпохи Возрождения», зовущего крестьянку в розовые кусты, — слабые возмущённые голоса ограничились уничижительной иронией, будучи уверенными, что дальше первой глупости дело не пойдёт. А дело пошло и обошло все мыслимые преграды так называемого здравого смысла, всего за несколько бурных и плодотворных лет.
Уже сегодня плоды дантовской "гомофобии" и розовых кустов политкорректи пожинают Чарли со своей шоколадной фабрикой и агент 007, со своим белым супрематизмом. Этот Карфаген тоже должен быть разрушен. Этот сценарий переписан. Ни шага назад, ни шутки про темнокожих. Ни толстых, ни злобных, ни чёрно-шоколадных. Ни слова в сторону, чтоб, упаси Господь, не обидеть какого «жиртреса», «жердяя» или несчастного мерзавца из какого-никакого меньшинства каких-никаких новоявленных «дискриминированных».
Согласно новым обязательным правкам, под кат попадают «все наименования, связанные с весом (стройным бой), умственным здоровьем (дураков не называть), насилием (за шлепки ответишь), гендером (что приспичит, то и гендер) и расовой принадлежностью» (мы все теперь просто гуманоиды). В тексте Даля были вымараны некоторые пассажи и заменены слова "толстый", "глупый", "чокнутый", "чёрный", "белый", "злой".
Вы правда думаете, что на этом они остановятся?
Не будем здесь и сейчас рассуждать о целях и задачах литературы в общем и её психологического или идеологического предназначения в целом. Пусть на этот хлеб зарабатывают стройные ряды философски подкованных граждан. Хлеба не жалко. Граждан — тем более. Всю многотонную дискуссию можно на лопатки уложить одним вопросом: зачем писать, чтоб ничего не сказать и никого не обидеть?
Гораздо важнее куда более прозаическая конкретика — доколе?
Где та «роковая черта», за которой начнётся прямое уничтожение реальных, не модифицированных источников и какие другие источники (возможно первостепенной важности) назначат на убой?
Пока пересмешники соревнуются в убеждении не ведающего опасности населения в том, что этот бред рассосётся сам собой и пройдёт, "как с белых яблонь дым", — кто сможет гарантировать, что если все уже привнесённые в классику интернет-модификации могут быть стёрты одним щелчком, при отключении электричества, то бумажные источники никто и никогда уничтoжать не станет, а значит, всегда отыщется оригинал и снова перепишется подлинная история?
Мы, разве, не лицезрели в шоковом недоумении публичные сжигания книг и соборов? И разве не бессильно наблюдаем сейчас "переработку отходов" русскоязычных изданий в одной (пока отдельно взятой) стране? Лично я не стала бы ручаться за то, что некий коллективный разум успеет вовремя возобладать над коллективным безумием.
В западной прессе, этой проблемой сегодня обеспокоено рекордно малое количество умов, в основном, консервативного, то есть, порицаемого, с точки зрения политкорректности, толка. Коим в мейнстрим путь заказан, а значит, расшевелить и обеспокоить приоритетом исторической справедливости дремотную аудиторию, с серьёзно повреждёнными "Украиной" мозгами, этим умам никто не даст. Пока почтенная публика, как домашняя птица, с отрезанной головой, мечется, тычется и "помогает Украине", — новые литературные сапёры сумеют и успеют не только оскопить классику, но и заминировать идeологических фальшивок не на одно поколение.
Есть, конечно, слабые проблески в конце туннеля. Иногда, самые неожиданные. Например, пока кромсали Агату Кристи, за её расистские "Десять негритят" и шпыняли Роулинг, за отрицание гендерной вседозволенности, английская королевская семья занималась своими делами, согласно этикету.
А вот, когда взялись за Роальда Даля, из глубин этикета внезапно вышла "та самая Камилла", королева-консорт Великобритании, супруга Чарльза, и снова нарушила приличия, публично обратившись к присутствующим на светском рауте писателям, призвав их
не сдаваться тем, кто пытается ограничить свободу слова и загнать в рамки политкорректности воображение
Что там такое с Камиллой произошло на светском рауте гадать бесполезно. Как это теперь называется, "контр-продуктивно". Может, она, как ещё не переформатированная Бриджет Джонс, не удержалась — и в зюзю (не в обиду Зюзе будь сказано!). Но всё равно, спасибо Камилле, хоть мы и продолжим любить и не любить её не за это.
Зато, сразу после раута, английский издатель Даля анонсировал поправку к «чисткам»: обещал мирное сосуществование обеих версий — оригинальной и откастрированной. Чтобы вдумчивый читатель имел право выбора между подлинным произведением и его политкорректной адаптацией в идеологических целях.
A к Камилле немедленно примкнул несгибаемый Салман Рушди, потребовавший не прикасаться к оригинальному тексту Даля, чем лишний раз подтвердил собственное великодушие, поскольку сам он был в своё время жёстко откритикован Далем, за самую известную и самую скандальную из своих книг.
А вслед за ними, французский издатель Даля, Gallimard, публично заявил, что во французскую версию творений писателя правки вносить не будут.
Но что-то мне подсказывает, что радоваться рано и следует подождать новостей о сравнительной купле-продаже цельных и каcтрированных шедевров. Не только Даля, за которого вступились, но и всех остальных, которых не спросят. Что-то мне намекает, что если вдумчивый читатель отголoсует сам за себя, откровенно предпочитая "брутальные" оригиналы продезинфицированным «адаптациям», — то его мнение вовсе не примут в расчёт, а начнут корректировать уже принудительно. Таким же медицинским способом, каким совсем недавно насаждали всеобщее обязательное "здоровье".
И придётся нам, вместо натурально крепкого напитка, послушно смаковать смузи, да латте, без кофеина, ни алкоголя, зато с чиа, киноа и кунжутом.
Думаете, до этого не дойдёт? Хотите рискнуть? Чтобы дети ваши читали сказки про студента, пошедшего навестить старушку, с топором для резки сельдерея и вопросившего про "быть или не быть":
Зато, сразу после раута, английский издатель Даля анонсировал поправку к «чисткам»: обещал мирное сосуществование обеих версий — оригинальной и откастрированной. Чтобы вдумчивый читатель имел право выбора между подлинным произведением и его политкорректной адаптацией в идеологических целях.
A к Камилле немедленно примкнул несгибаемый Салман Рушди, потребовавший не прикасаться к оригинальному тексту Даля, чем лишний раз подтвердил собственное великодушие, поскольку сам он был в своё время жёстко откритикован Далем, за самую известную и самую скандальную из своих книг.
А вслед за ними, французский издатель Даля, Gallimard, публично заявил, что во французскую версию творений писателя правки вносить не будут.
Но что-то мне подсказывает, что радоваться рано и следует подождать новостей о сравнительной купле-продаже цельных и каcтрированных шедевров. Не только Даля, за которого вступились, но и всех остальных, которых не спросят. Что-то мне намекает, что если вдумчивый читатель отголoсует сам за себя, откровенно предпочитая "брутальные" оригиналы продезинфицированным «адаптациям», — то его мнение вовсе не примут в расчёт, а начнут корректировать уже принудительно. Таким же медицинским способом, каким совсем недавно насаждали всеобщее обязательное "здоровье".
И придётся нам, вместо натурально крепкого напитка, послушно смаковать смузи, да латте, без кофеина, ни алкоголя, зато с чиа, киноа и кунжутом.
Думаете, до этого не дойдёт? Хотите рискнуть? Чтобы дети ваши читали сказки про студента, пошедшего навестить старушку, с топором для резки сельдерея и вопросившего про "быть или не быть":
Чихуахуа-ль я дрожащая или право имею?
Дискуссия
Еще по теме
Еще по теме
Татьяна Масс
Нищета Канн
Антипод любви-Скука
Александр Гапоненко
Доктор экономических наук
Процесс Кафки
В современных реалиях
Валентин Старичёнок
Кандидат исторических наук
Диссидентствующие художники СССР
Или вершины советской культуры?
Товарищ Кац
НИКАК БЕЗ ГАЗА
Европа так и не смогла отказаться от энергоносителей из России