Почетный статус «персона нон-грата» получили в свое время французский классик Александр Дюма, немецкий писатель Гюнтер Грасс и датский режиссер Ларс фон Триер. Теперь и обозреватель «Комсомольской правды».

Эта маленькая девочка в центре — я. На мне литовский костюмчик. И была я тогда наверное в классе пятом — когда в нашей школе номер 27 города Ижевска праздновали день рождения СССР и мне досталась Литва.

Это значит, что я: должна была пойти в библиотеку и прочитать все, что про Литву было написано, срисовать из энциклопедии национальный костюмчик, соорудить его подобие, испечь какую-нибудь литовскую печенюшку, выучить стишок или песенку — и все это торжественной исполнить на школьном празднике.

Так выглядела «тюрьма народов» в занесенном снегами Ижевске.



Эта маленькая девочка в центре — я. На мне литовский костюмчик. Фото: личный архив.


Откуда мы взяли жилетки и юбочки — хоть убейте меня, не помню. Наверное позаимствовали в кружке танцев. Блузочки, как потом выяснилось, надели шиворот навыворот. Картонные короны клеили сами — точно помню, как вырезали кружочки и палочки из цветной бумаги.

Стихи литовской поэтессы Саломеи Нерис до сих пор помню наизусть: «Маленький мой край — как золотая капелька густого янтаря…»

Как же я тогда мечтала увидеть ее, Литву!

…Почему-то теперь, когда мне на литовской дороге объявляют о том, что для Литовской Республики я являюсь нежелательной персоной и зачитывают решение о запрете въезда на 5 лет, я думаю именно о той девочке, которая и представить не могла, что Прибалтика станет ее и крестом, и любовью.


Шпионам и журналистам вход запрещен

Это было лирическое отступление. А теперь к делу.

Нас догнали на трассе, в километрах 60 от Вильнюса, когда мы с коллегой ехали в один маленький литовский городок на интервью с одним из героев будущей публикации. Машину обогнал автомобиль пограничной охраны, из которого вышли двое.

А вот дальше ничего героического не было — может, потому я и не стала раздувать скандал и писать статью по горячим следам.

Выдворение из страны представляют эдаким «Мертвым сезоном», безусловным актом мужества, причем обе участвующие в этом действе стороны.

Одни рассказывают о том, как рискуя жизнью ловили российских шпионов, прячась от уколов отравленными зонтиками. Другие — о том, как стражи порядка приковывали их к решеткам и в клетках доставляли в аэропорт.

А мне и рассказать-то нечего: спокойно прилетела из Таллина в Вильнюс, выпила кофе с друзьями и поехала на интервью.

Если бы была профессиональным шпионом, в чем меня однажды заподозрила и даже написала колонку в интернете экс-министерша обороны Литвы Раса Юкнявичене (профессиональный уровень министр оставляю без оценки — Г.С.) — наверняка заметила бы слежку, не включала телефон и путала следы.

Но я не шпион, а журналист, и переползать границу, как змея, не собираюсь. И никакой вины за собой не чувствую. Все мои публикации последних лет о Литве касались исключительно событий января 1991-го года, которые Вильнюс не хочет расследовать.

Никаких негативных чувств к литовцам не питаю — наоборот, считаю их самыми теплыми и душевными людьми.

Что еще? Способствовала тому, чтобы в Вильнюс по линии медиаклуба «Формат А-3» приезжали гости: режиссер Владимир Хотиненко, поэт Юрий Кублановский, актриса Елена Проклова, главред журнала «Юность» Валерий Дударев, киносценарист Александр Адабашьян.

Зачем мне это? Логика проста: если люди, которых вывели на передовую, посмотрят друг другу в глаза и поговорят о жизни — они друг в друга не выстрелят.

Я в кого, скажите на милость, должна стрелять? В свое прошлое? Где я в пятом классе в литовском платьице?


«Мертвый сезон» — лайт

Но те, кто посылают людей на эту войну, все равно не сдаются:

«Мы вас информируем, что вы должны покинуть Литовскую Республику. А если не покинете — можете быть задержаны и высланы», — зачитывает бумагу пограничник, глядя прямо в видеокамеру.



«Мы вас информируем, что вы должны покинуть Литовскую Республику!» Фото: Галина САПОЖНИКОВА


Напомню, мы стоим посреди поля. Вы купите мне билет обратно? Нет. Пришлете за мной вертолет? Нет. Какие тогда есть варианты?

Мои высылатели озадаченно молчат. Им не дали инструкций. Они так волнуются, бедные, что хочется их немножко расслабить.

— Я могу в последний раз в жизни купить литовского вяленого мяса и сыра? Ну, чтобы хватило на пять лет вперед? — озадачиваю их вопросом.

Молчание... Ступор... Взрыв мозга…

Спасибо антироссийской пропаганде, которая яростно пишет о том, что без литовских продуктов Россия умирает с голода.

Сердца хуторян не выдерживают: офицер берет себя в руки и дрогнувшим голосом разрешает — можете…

Представляю, что ему сказало начальство, когда он привез протокол, на котором моей рукой было начертано: улечу вечерним рейсом, а до этого времени прошу меня не беспокоить…



Протокол с оставленным «комментарием». Фото: Галина САПОЖНИКОВА


И я спокойно еду на свое интервью. И делаю в Литве все, что запланировала. И вечером улетаю. И решаю, что не стоит устраивать скандала, потому что ничего героического в этой конкретной высылке нет.

Но информационные войска с обеих сторон делают это событие сенсацией.

И тогда я думаю: пусть. Ну, не была я в этой Литве два последних года — и еще пять не приеду, Бог с ней. А если благодаря этой высылке мир узнает о том, как эта «свободолюбивая» республика скрывает правду о собственном прошлом и расправляется с журналистами — так это нам только в плюсы.

Выдворение из страны является трагедией, если оно эксклюзивно. А когда журналистов на волне безумия чуть ли не каждый день высылают десятками — оно становится фарсом.

Карикатурой на власть, которая пытается демонстрировать силу, но давно ее не имеет.