Заехала к приятельнице на чашку чая.

Живет моя приятельница в одном из дорогих и престижных районов в ближайших окрестностях Торонто, в дорогом и красивом доме среди других таких же дорогих и красивых.

Зовут ее Лора.
В Канаду ее привезли родители лет сорок назад, когда она была совсем малышкой. Лет пять ей было. Выросла, получила образование, впитала в себя местные обычаи и привычку с широкой улыбкой отвечать практически на все вопросы волшебным словом «Great!». И не подпускать к себе близко никого, включая членов собственной семьи.

Однако, вероятно, оттого, что в раннем детстве воспитывала ее бабушка, которая, в отличие от родителей, не хотела забывать свою прошлую жизнь и страшно маялась на чужбине, какая-то часть Лориной души осталась русской. Не знаю, детские ли книжки, которые бабушка читала ей на ночь, или позже, самостоятельно, уже на английском языке прочитанные Чехов и Достоевский тому виной, но Лоре абсолютно необходимо иногда с кем-то поговорить о том, что происходит у нее на душе.

Вот на этой почве мы с ней и подружились. Она говорит, а я слушаю и сочувствую.  Говорит она по-русски, чем очень гордится и за что не устает благодарить свою давно оставившую этот мир бабушку. Говорит с сильным акцентом, иногда не может подобрать русское слово, и тогда заменяет его жестом или английским аналогом. А иногда, запнувшись,  вдруг находит такие неожиданные образы и определения, что я только диву даюсь.

Встречаемся мы с ней примерно раз в полгода в течение нескольких лет. Просто поболтать.

Все у нее хорошо: порядочно  зарабатывающий муж, двое прекрасных, почти взрослых детей, большой, недавно, после повышения мужа на службе,  купленный красивый дом и собака. Воплощенная великая американская (канадская) мечта.
К тому же Лора  хороша собой — очень светлокожая, с яркими карими глазами и волной каштановых волос. Любит хохотать, и тогда видны ее прекрасные, ровные, как по ниточке, белые зубы. В общем, прекрасный пример преуспевающей, успешной во всех отношениях, современной женщины, живущей в гармонии с окружающим миром.

Надо сказать, что взгляды наши не во всем сходятся. Она гораздо снисходительнее,  чем я, относится к происходящим в стране переменам, ко всем стремительным либеральным нововведениям. Не пугает ее ни программа сексуального образования в школах, ни легализация марихуаны. Ее семью все эти новые веяния как-то обходили стороной. Как казалось.

В общем,  сидим на роскошной кухне, чинно пьем чай из тонких чашек, разговариваем.
Она рассказывает о своих новостях.

Старший сын закончил школу, только что принят в университет. Весьма престижный этот университет находится в другом городе, за несколько сотен километов от дома, так что мальчик живет в общежитии. 
Белых на курсе оказалось человек пять. Остальные — выходцы из Азии и Африки. На первом собрании студентов женщина-преподаватель сказала : «Если вы белый гетеросексуальный мужчина из среднего класса, то держите язык на моих лекциях за зубами.  Я не дам вам подавлять тех, кому повезло меньше. Помните, что вы виноваты перед теми, кого ваши предки обратили в рабство. Поэтому ваше дело — только слушать и не высовываться. Иначе мой экзамен вам не сдать». 

Мальчик слегка удивился  и отправил маме СМС с вопросом, что делать и в чем он виноват. Мама посоветовала ему слушать совета преподавателя. Чтобы не вылететь на первом же курсе. Но он все же поделился своими сомнениями с приятелем. Сказал, что он, конечно, все понимает, но его семья никогда рабовладельцами не была и вообще он к этой истории не имеет никакого отношения.
Приятель тут же рассказал об этом разговоре  декану курса, и теперь у парня намечаются серьезные неприятности вплоть до отчисления. К тому же парень надерзил декану, повторив, что ни он, ни его предки никогда рабовладельцами не были и что такое отношение к нему он считает несправедливым. В общем, судьба его в университете теперь висит на волоске.
 Лора расстраивается, что не тому его учила. Вместо того, чтобы тренировать сына в искусстве держать язык за зубами, она рассказывала ему, как важно быть правдивым, честным и справедливым  (вот они, Чехов с Достоевским как вылезли). Теперь мальчик впал в депрессию, усиленную еще и предательством друга. А мать пытается его утешить, но не очень понимает, как.

Так. Продолжаем разговор.
Пятнадцатилетней дочке нравится мальчик из класса. Они даже пару раз ходили в кафе. Но на днях мальчик объявил в Инстаграмме, что он гей. Девочка рыдает и думает, что она некрасивая. Иначе зачем мальчик в геи подался? С горя накурилась с подругами марихуаны, после чего была доставлена папой одной из подруг к дверям отчего дома практически в бессознательном состоянии.  Ее рвало, а в перерывах она рыдала и кричала, что не хочет жить. Потом она потеряла сознание и пришлось ехать в госпиталь. По дороге она в сознание пришла, но родители все-таки хотели показать ее врачу.  После нескольких часов ожидания врач их принял и сказал, что это типичный случай отравления и что таких случаев сейчас много. В общем, просил не беспокоиться и, если что, опять ехать в больницу. Но только если будет совсем плохо. Потому что ничего экстраординарного в этом случае нет. Обычное состояние для начинающих.После чего доктор сухо кивнул и скрылся за белой дверью.

Продолжаем.
Я спрашиваю, где собака, почему я не вижу веселого спаниэля, который всегда крутился вокруг стола и совал мокрый нос мне в ладонь, выпрашивая подачку. Она рассказывает, что собака заболела, скулила от боли днем и ночью. Пришлось везти ее к ветеринару. Заплатила за визит, после чего выяснилось, что ветеринар не знает, что с собакой, и надо ее везти в другую клинику, где есть рентген. После рентгена и осмотра выяснилось, что у собаки рак. Врач предложил план действий: положить собаку под капельницу, потом сделать ей операцию, а потом — химиотерарию.
Цена будущего лечения начинается от 20 тысяч. А там как пойдет. Но никаких гарантий, разумеется. Лора  занервничала, пыталась уговорить ветеринара дать ей хоть какой-то прогноз. Заглядывала ему в глаза, но они были, тут Лора задумалась и после небольшорй паузы подобрала сравнение — «как из свинца» .
 Я спросила: — серые?
— Нет, цвет я не помню. Свинцовые. Холодные. Ровные. Равнодушные. Ему было все равно, понимаешь? И у доктора в госпитале, когда мы с дочкой приезжали, тоже были такие глаза.

Попросив пять минут на размышления,  Лора  вышла на крыльцо, поплакала, позвонила мужу и, вернувшись в клинику, сказала, что собаку надо усыпить. Денег таких нет, сумма для них огромная, брать новый кредит вдобавок к уже существущим они не могут, и эти еле тянут, собака мучается, надежды на выздоровление старенькой собаки призрачные. 
После непродолжительной, но интенсивной борьбы врач все-таки согласился. Собаке сделали укол, она наконец перестала кричать от боли  и через какое-то время  уснула навсегда. Все это время Лора держала ее на руках и плакала. Когда все было кончено, ветеринар сказал ей, что это было правильное решение и никакое лечение уже помочь не могло. Но раньше сказать ей это он не  мог по соображениям профессиональной этики. Что это за этика такая, Лора спросить постеснялась.
Но с тех пор она плохо спит и все вспоминает «свинцовые» глаза ветеринара.

На этом новости не закончились.
Брат Лоры , человек лет шестидесяти, работающий на физической работе, стал страдать болью в руках и позвоночнике. Пошел к врачу. Врач сказал, что может порекомендовать Advil (это что-то вроде анальгина), но он не поможет. Физиотерапия тоже не поможет, к тому же она дорогая. Поэтому он выписывает больному наркосодержащие обезболивающие. Которые не будут стоить ничего, потому что покрываются его профессиональной страховкой.
Брат согласилась. Боль невыносимая. После месяца приема лекарства он захотел это дело прекратить. Но не тут-то было. Его начало ломать. Он перестал спать, начались проблемы с памятью, стал нервным и вспыльчивым порой до неадекватности. А боль вернулась.
То есть он сделался наркоманом. На ровном месте. На старости лет. Жизнь стала окончательно невыносимой, а работать все-таки надо, потому что никаких больничных никто не дает, а семья без его заработка не выживет.  А до пенсии еще дожить надо. Пять лет как минимум.  Пошел к врачу просить новый рецепт. Понимает, что неправильно это, но как выйти из тупика — не знает. Спрашивает у врача, тот лишь пожимает плечами. И смотрит все теми же «свинцовыми» глазами.

В довершение всего, у мужа на работе неприятности. Узнала об этом Лора не сразу. Поскольку в семье не принято посвящать друг друга в подробности  своей жизни, на вопрос «Как дела?» неизменно отвечал, что все хорошо. При этом каждый вечер наливал себе полстакана виски,  молча его выпивал, а потом шел спать. Раньше за ним такого не водилось, и Лора забеспокоилась. Махнув рукой на «privacy», налив и себе на дно стакана, подступилось к мужу с расспросами и узнала,  что одна из сотрудниц, рассчитывавшая занять место, которое было отдано мужу, пожаловалась, что он на нее нескромно посмотрел и даже якобы сделал ей какое-то непристойное предложение. Муж клялся, что ничего такого не было, что не смотрел и предложений никаких не делал.

Жена ему верит, потому что знает своего мужа и видела эту сотрудницу весом примерно в центнер, на которую  не то что нескромно, а и просто посмотреть можно лишь после галлона виски. Да и то захочется быстро отвести глаза. А уж о нескромных предложениях не может быть и речи.
Но начальство тяжко задумалось. Обвинение серьезное.  Могут уволить. И как бы еще чего похуже не случилось, например, если сотрудница подаст на него в суд. Потому что такое развитие событий вполне реально, и выиграть мужчине в таком суде невозможно. Такая нынче в обществе тенденция.

На днях мужа вызвал к себе начальник и, плотно закрыв дверь в кабинете, сказал, что, если тетка не успокоится, придется его уволить. Потому что компании эти неприятности не нужны. И вообще, назначение мужа на эту должность было, похоже, ошибкой. Нет, профессиональными и деловыми качествами его компания довольна, но политически корректно было бы отдать это место тому, кому оно нужнее, то есть женщине. В общем начальство пока думает, но ничего хорошего от всей этой ситуации ждать не приходится.
 А если уволят, то со всем этим многокомнатным великолепием придется расстаться. На одну зарплату не потянуть ипотеку,и университет,  и прочие расходы.

Сидим мы с подругой на красивой кухне за красивым столом. На столе стоят тонкие фарфоровые чашки с налитым в них душистым чаем. Прихлебываем чай, заедая его принесенным мной шоколоадным тортом.
В гранитном полу отражается хрустальная люстра. За дверью, открытой во двор — лето — трава, цветы, кусты. На листьях блестят капли от недавнего дождя. Поют птицы, качается на ветке серая белка. Вокруг красота и почти рай.

А Лора смотрит на меня растерянными глазами и спрашивает, что делать-то?

Мир стал как-то внезапно и без видимых причин рушиться. И ухватиться не за что.
Обняла я ее. Сказала, что авось все как-нибудь наладится, Бог даст.
Очень ей этого желаю. Хотя сама не очень в свой «авось» верю.

Похоже, что мир этот разрушается давно. Сейчас летят обломки. Могут попасть в кого угодно, даже в тех, кто разрушения этого видеть не хотел, а в какой-то момент и руку к нему приложил.

Напоследок Лора сказала, что они скрывают ситуацию от всех своих знакомых, потому что боятся, что те отвернутся от них в связи с потерей социального статуса. Лора не видит в этом ничего необычного. Люди должны общаться с людьми своего уровня достатка.А как иначе?  Но все-таки хотелось бы, чтобы их проблемы не сделали из них изгоев. Может быть, все еще как-нибудь наладится. А о том, что будет, если не наладится, даже думать не хочется.

Мы посидели еще немного, помолчали, и я заторопилась по делам.
На прощанье Лора обняла меня и сказала, что ей ведь, в сущности, поговорить больше не с кем. Не принято у них делиться своими проблемами. Даже внутри семьи они стараются этого по возможности избегать. Так что, спасибо большое, что выслушала. Хотя, что делать, попрежнему непонятно.

Я вышла на улицу. Попрежнему светит солнце и чирикает птица на дереве. Жарко цветут дорогие цветы на дорогих лужайках перед дорогими домами. Улица пуста, как обычно бывает в богатых  районах. К одному из домов подъехала блестящая на ярком солнце машина, одна из трех дверей гаража медленно поднялась, и, после того, как машина туда въехала, также медленно опустилась. Безлюдье опять стало полным. Ни одного лица за окнами, ни одной шелохнувшейся занавески. Тишина, покой, довольство, достаток. Я оглянулась на дом подруги. Он был на вид также необитаем, как и остальные. Также богат и хорош собой.
Омытая недавним дождем, улица блестела, производя впечатление театральной декорации. То ли перед началом спектакля, то ли после его окончания.

Я завела машину и потихоньку поехала. Завернув за угол, я увидела, что на свободном участке строится новый дом, еще больший, еще более роскошный,  чем его вдруг словно слегка поблекшие собратья. Дом строился по обычной канадской технологии: сначала доски, потом фанера, потом ее оборачивают особой бумагой, а уж потом обкладывают камнем, иногда искусственным, который, впрочем,  ни за что не отличить от настоящего.
Новый дом, который, судя по всему, собирался стать хозяином на своей улице, сейчас был на стадии фанеры и выглядел пока довольно непрезентабельно. Но ничего, мы-то знаем, что через месяц-другой вырастет здесь каменный замок, и никто никогда не догадается, что внутри этих стен — досочки, щепочки, бумажка и фанерка.
Да и сам дом забудет об этом, если только не налетит злой ураган и не свалит его в одночасье.
Такое в наших широтах бывает. Не слишком часто, но бывает.
Словно в ответ на мои мысли, солнце вдруг скрылось, поднялся сильнейший ветер и из набежавшей тучи вдруг хлынул дождь. Погода в Канаде очень переменчива.  Тяжелые капли забарабанили по крыше автомобиля, порывы ветра гнули в дугу декоративные деревья на лужайках. Ливень превратился в серую стену.  Мелькнула мысль вернуться к Лоре и переждать ливень. Но нет. Поехала  к себе. Всегда волнуюсь за свой дом в такую погоду.
Все мне кажется, что не устоит он однажды под очередным порывом злого ветра. И останемся мы без дома.
Здесь никто от такого поворота судьбы не гарантирован.

Торонто, 2018

P.S. Прошло чуть больше двух лет. И выяснилось, что предчувствия меня не обманули. За это время налетел на землян неясный вирус, и с легкостью разрушил все то, что строила Лора со своим мужем. Да и не только они, а еще множество честных, лояльных и работящих граждан в тихой Канаде.
Вскоре после нашей встречи муж Лоры был вызван в суд в качестве ответчика по обвинению в сексуальном оскорблении своей коллеги. Суд он предсказуемо проиграл , и вскоре был уволен. Работу после этого он так и не нашел. На достойную его квалификацию позицию его брать боялись, поскольку теперь на нем лежало клеймо нетолерантности, а простую работу ему предложить не могли, потому что есть такое слово ‘Overqualified’, означающее, что он слишком хороший специалист, чтобы выполнять недостойную его квалификации работу. В общем, попал он в замкнутый круг, сидит дома и выпивает потихоньку. Время от времени рассылает резюме, но надежды все меньше.

Сына из университета отчислили. Примерно с той же формулировкой — нетолерантен. Работает пока официантом. Думает, что делать дальше. После того, как рестораны в Торонто закрылись, сидит дома и получает пособие. Планов пока нет. Для успокоения нервов покуривает вполне легальную марихуану.

Девочка доучивается в школе. Последнее время учится онлайн. Что будет делать дальше, пока не решила.

Из всей семьи работает только Лора. Зарплата у нее небольшая, но работа стабильная, в государственной компании. По идее, уволить ее нельзя, если она не совершит самого страшного преступления, за которое нет прощения, то есть не сболтнет чего-нибудь лишнего. Например, скажет, что ей не нравятся ежегодные парады Гордости в Торонто. Но она умная и ничего такого говорить не
собирается.

Дом свой они продали и, выплатив все долги, даже немного на нем нажили. Сейчас потихоньку проедают эти деньги. Переехали в съемную квартиру. 
Жить в тесноте они не привыкли, и дается им это нелегко. Назвать их дружной семьей было бы большой натяжкой.
Брат ее продолжает работать, хотя делает это с большим трудом. Пытается слезть с таблеток, и у него бывают периоды, когда он по несколько месяцев к ним не прикасается. Но потом боль возвращается и все начинанается по новой. Ждет, когда ему исполнится шестьдесят пять, чтобы начать получать пенсию и наконец передохнуть от тяжелой работы.

Последний рпаз мы виделись с Лорой около года назад, когда все неприятности уже были в разгаре. Она поблекла, а яркие карие глаза словно потеряли свой блеск. Виделись мельком, в кафе.  Быстро выпили по картонному стаканчику кофе и разошлись. Обнялись на прощание. Она заплакала. Такой я ее и запомнила.

Что будет дальше, никто из них не представляет. Живут одним днем, а в будущее стараются не заглядывать. Вот пока и все.

Торонто 2021

proza.ru