Если замечаешь подкравшееся незаметно обдумывание каждого движения и постоянный поиск точки опоры в пространстве и времени…

Если тебя зовут в лес пить водку, есть грибы и танцевать на закате, а ты на курсе антигистаминов, травяном чае и диване…

Если делаешь всё как прежде, а получается неожиданно не так, результат новый, и он чаще всего не радует…

Если думаешь, что поднял ногу высоко, а она ещё в пути и гораздо ниже нужного…

Если отражение в зеркале, сколько его не протирай, заставляет оглянуться, чтоб посмотреть, кто это там отражается вместо тебя…

Если, не думая поднимаешь что-то, а оно с какого-то рожна, вдруг, оказывается тяжелей, чем ты привычно не думал(ла)…

Если тебе вдруг уступают место в трамвае, и сначала ты искренне удивляешься, сразу гордо отказываешься, потом жалеешь об этом, а через пять остановок, как бы нехотя, садишься на одно из трёх давно освободившихся мест…
 

— когда ты один(одна) знаешь, как правильно;

— когда познавательность сменяется созерцательностью и предсказательством;

— когда при разговоре с врачами в их глазах читаешь усталые мысли о вечном;

— когда к песку, утекающему в песочных часах, добавляется песок, сыпящийся из тебя, и иногда с камнями;

— когда ты минут пять думаешь, бежать ли к останавливающемуся трамваю эти несчастные тридцать метров;

— когда приходит понимание того, что таки не важно, сколько крестишься, важно, сколько крестят спину твою вослед;

— когда заранее знаешь всё, что тебе скажут друзья, гадалки, журналисты, врачи, депутаты и сосед по лестничной клетке;

— когда стоит кому-то открыть рот, как тебе хочется закрыть уши, но потом это проходит, и уши уже приходится закрывать собеседнику;

— время физической слабости, отпущенное на смех над собой, а не на исправление ошибок, сделанных в молодости сильным организмом;

— иногда возникающее желание нарожать новых детей, теперь уже правильных, или завести очередную собаку, растворяющееся в чувстве ответственности.

— когда рецепты и медицинские заключения становятся главным чтением, аптеки заменяют музеи, а на домашний бар вешается красный крест в белом кружочке;

— когда, резко обостряется память организма обо всём, что происходило с ним в молодости, и ты нехорошо молодеешь этими воспоминаниями, удивляешься им, радуя врачей, фармацевтов, приходящих медсестёр и диван, рассказывая, рассказывая, рассказывая... ;

— когда в организме появляются запчасти и сменные детали искусственного происхождения;

— когда, молодость прошла, а ты так и не увидел живьём девушку в стрингах, и не о пляже речь, там неинтересно, интересно живьём, и как она в шпагате, и шо там за интрига?

— когда природа радует больше, чем люди…, если климат не шалит, и нет магнитных бурь;

— когда в собственные карманы уже рук не засунуть, там полно чужих и искать бесполезно;

— когда осознание себя осталось на уровне молодого(ой), а тело убежало в пожилые годы, при том бабушки-одногодки /старые пердуны нагло набиваются к тебе в друзья-подруги, и ты искренне не понимаешь, почему этого не делают молодые немеркантильные женщины (мужчины);

— когда всё, кроме мата, из того что говорит молодёжь, кажется неизвестным иностранным языком, а смысл ею произносимого настолько тараба́рен, что начинаешь верить в нашествие инопланетян.

Старость — это тающая благодарность за каждый новый день.

Старость — это благословение на грусть, и уверенная неуверенность.

Старость — это радость ночному кашлю близкого человека за стенкой.

Старость — это мудрость там, где достаточно просто хорошего зрения.

Старость — это улыбка себе, с кручением пальца у виска перед зеркалом.

Старость — это гордость просьбы, гимн расставанию, и жизнь на удалёнке.

Старость — это умение радоваться жизни… после приёма лекарств и гостей.

Старость — это еда чужими зубами блюд по списку из пяти коротких пунктов.

Старость — это хватание за сердце, поясницу и жизнь, при внезапно обуявшем смехе.

Старость — это тренерский созерцательный секс, уверенно переходящий в духовность.

Старость — это, когда изредка, но всё чаще, начинает появляться желание что-то завещать.

Старость — это, пора ненаказуемого хулиганства, когда всё прощают, думая, что они умнее.

Старость — это мечты, постепенно заменяющиеся трепетным ожиданием действительности.

Старость — это, пофигизм и свобода шутить по существу, с бегом на длинную дистанцию, сидя или лёжа.

Старость — это, забытый, кем-то недавно подаренный календарь без кружков и крестиков на датах.

Старость — это полив цветов, не как привычная обязанность, но как ощущение себя, чуть ли не Богом.

Старость — это тающая ценность предметов вокруг, и осознание бесценности воздуха, которым дышишь.

Старость — это частый поиск очков, оптимизма, истин, и всё реже интегралов, поводов выпить, и высказаться.

Старость — это нарастающее сочувствие к молодёжи, часто переходящее в беспомощное сострадание.

Старость — это последний шанс возвысить дух над телом в потере физической возможности грешить напропалую.

Старость — это попытка вспомнить фамилию, сто лет всем известного артиста, зачем пришёл на кухню, и как в руках оказался молоток.

Старость — это разговоры на прямоту, пора отказа от намёков, авторитетов, афродизиаков, декольте и накладных плеч по поводу и без.

Старость — это, никогда не достижимое удовлетворение сделанным в жизни, и осознание непоправимости ошибок в дефиците оставшегося времени.

Старость — это страх за твоих одногодков из друзей, близких, знакомых, с иногда выскакивающим, как чёртик из бутылки, порождённым этим страхом глупым вопросом, — кто раньше?

Старость — это, неожиданность в постаревших любимых артистах, которых давно не видел на экранах, и когда всё больше попадается, с детства знакомых известных фамилий в некрологах.

Старость — это искусство оживления старых фото, переписывания старых писем на новый лад, и путешествий в прошлое без применения машины времени и прочих технических средств.

Старость — это, с одной стороны, когда все известные учения о вечной жизни, только усиливают стремление продлить подольше твоё земное существование, а с другой, если никто не держит, и никому не нужен, увеличивает любопытство и желание заглянуть за эту загадочную дверь.