Осенью 1709 года к стенам Риги подступила армия Петра Великого. Этот город безуспешно пытался взять в 1656 году отец Петра царь Алексей Михайлович, а столетием раньше Ригой не смог завладеть Иван Грозный. Задачу сумел выполнить лишь Пётр Алексеевич, лично сделавший первые несколько выстрелов по древнему городу.

К слову, у Петра были свои счёты с Ригой – и очень давние. Это связано с историей Великого Посольства, когда царь со своими сподвижниками на пути в Западную Европу сделал в апреле 1697-го остановку в Риге. В городе посольству из-за неблагоприятных погодных условий пришлось на некоторое время задержаться.

Пётр, тогда впервые переступивший границу России, жадно присматривался к заграничной жизни. Свои впечатления он изложил в письме:
Как пишет известный историк Н.И. Павленко, самодержец очень досадовал из-за двух событий, оставивших у него неприятное впечатление от соприкосновения с заграничными нравами.
Когда царь решил взглянуть на бастионы, выстроенные вдоль опоясывавшего Ригу рва, шведская крепостная стража пригрозила открыть огонь. По некоторым сведениям, был сделан предупредительный выстрел над головой царя – в тот момент, когда он приложил к глазу подзорную трубу.
 
Вообще, пребывание царя в Риге, как писал в своем письме Людовику XIV 22 мая 1697 г. французский посол в Стокгольме Жан Антуан де Мель Даво, было секретом полишинеля:
Дальберг опасался, что на самом деле это явились лазутчики, готовящие неожиданное вторжение с востока: отсюда и такое обращение с посольством.

Историк добавляет:
Примечательно, что Дальберг отправил вслед за посольством нескольких соглядатаев – которым было велено проследить дальнейший путь русских.

По своему почину губернатор начал собирать сведения о политической обстановке в России, позаботился об усилении городских укреплений – он по-прежнему опасался вторжения. А царь, назвавший Ригу «гиблым и проклятым местом», оказался очень задет. Именно тогда он впервые задумался о формировании антишведского союза.

Позже Дальберг оправдывался, что якобы «во время своего пребывания некоторые из их свиты стали ездить верхом вокруг города и по всем высотам и не только рассматривать местность при помощи зрительных труб, но и стали рисовать и снимать план города и даже, прохаживаясь по валам и контрэскарпу, пытались измерять глубину рвов».

Однако уже менее чем через три года ему пришлось расхлёбывать последствия столь неучтивого обращения с российским самодержцем – инцидент в Риге Пётр сделал одним из формальных поводов объявления войны Швеции.

Для войны с могущественной шведской империей, являвшейся тогда гегемоном Балтики, Петр, как известно, сколотил Северный союз, в который помимо России вошли Речь Посполитая, Дания и Саксония. В феврале 1700-го, ещё до формального объявления войны, к Риге подступила армия, возглавляемая курфюстом Саксонии, королем Речи Посполитой Августом Сильным.

Но тогда Дальберг оказался на высоте – он не дал Августу захватить город внезапным наскоком. Осада Риги продолжалась полтора года, под стенами города кипели кровопролитные сражения. В феврале 1701-го Пётр I прибыл в окрестности Риги, дабы навестить своего союзника Августа.

Очевидец этой встречи пишет:
Август говорил Петру, что уверен в скором падении Риги. Однако, шведы тогда сумели отстоять город. Битва на Двине в июле 1701-го, где шведами командовал сам король Карл XII, закончилась поражением саксонцев.
 

Курфюст Август отступил, бросив на произвол судьбы присланное ему Петром для поддержки русское подразделение. 400 русских воинов держали оборону на острове Люцау (ныне Луцасвала) в устье Даугавы, долго сопротивлялись и полегли почти все.

Лишь двадцать человек уцелели – их спасло появление короля. Карл XII к большому неудовольствию своих солдат, разъярённых потерями, понесенными при приступе, велел пощадить столь отважно сражавшихся русских воинов.

Прошло восемь лет – и обстановка на театре боевых действий кардинально изменилась. Армия Карла XII сгинула под Полтавой, после чего Пётр I, развязав себе руки, смог вплотную приступить к тому, ради чего война, собственно, и затевалась – к завоеванию балтийского побережья.

Рига была на тот момент мощнейшей крепостью в Прибалтике. Городскую цитадель защищали мощные стены с бастионами, равелинами и шанцами, перед которыми был вырыт наполненный водой ров. Внешний форштадт был укреплён земляным валом и палисадами. Но опытный воин и искусный градостроитель Эрик Дальберг к тому времени уже умер. Гарнизоном распоряжался генерал Нильс Стромберг, имевший в своем распоряжении 13,4 тыс. человек при 563 пушках, 66 мортирах и 12 гаубицах. Русскими осадными силами руководил генерал-фельдмаршал Борис Петрович Шереметев, у которого под рукой имелось 40 тысяч человек и полсотни орудий.

Шереметев подступил к Риге 27 октября. При приближении русских Стромберг велел разрушить наплавной мост через Даугаву и очистить прикрывавший его форт Коберншанц. Русские постарались плотно блокировать Ригу, окружив её артиллерийскими батареями, вставшими по обоим берегам реки между городом и крепостью Дюнамюнде, расположенной в устье Даугавы.

10 ноября под Ригу на один день приехал Пётр I. Он самолично произвёл три выстрела по городу – о чём позже написал князю Меншикову и своим министрам при иностранных дворах:

Самодержец помнил нанесенную ему в Риге обиду! И доселе считается, что ядро, вмурованное в стену колонного зала музея истории Риги, принадлежит к числу тех самых трёх снарядов, посланным в город Петром.

Правда, сначала бомбардировка особого толка не приносила – русская полевая артиллерия не могла перебросить ядра через Даугаву. В конце ноября Шереметев распорядился отвести большую часть армии от осаждённого города и расположить её на зимние квартиры в Митаве. Осаду продолжил лишь шеститысячный отряд под командованием Аникиты Репнина – он продолжал блокировать Ригу, в то время как в окрестности города доставлялась тяжелая дальнобойная артиллерия, которая немедленно вводилась в дело.

Рижанин Иоаким Гельмс, оставивший описание осады, пишет, что 15 ноября «неприятель продолжал бомбардирование целый день: в соборную церковь ударило две, в церковь Св. Петра одна бомба, а именно в 8 часов, когда прихожане были ещё в церкви, что причинило такой страх, что многие от страха умерли». По уверению его «доброго друга» в этот день в город было брошено до 150 бомб.
Но особенно страшным оказался обстрел 13 декабря.
По его словам, в осаждённом городе всё сильнее чувствовался недостаток продовольствия, в феврале 2010-го принявший уже угрожающие размеры – лошади от истощения и бескормицы падали на улицах. Между тем обстрел вёлся непрерывно, обращая здания в груды камней.
 
Работы эти оказались очень кстати: 28 апреля в Ригу попыталась прорваться шведская эскадра в составе девяти кораблей, но была отогнана пушечным огнём.

Однако впереди предстояли новые испытания – среди и осаждавших и осаждённых вспыхнула эпидемия чумы, проникшая из Пруссии.
Но ещё большие беды эпидемия принесла осажденным горожанам, вынужденным скучиться в тесном пространстве.

27 мая лазутчики принесли весть, что шведы намереваются перебросить к Риге свои войска и флот, чтобы деблокировать город. Ввиду этого решено было ускорить взятие города. Бомбардировка усилилась, а 30-31 мая русские с боем заняли рижское предместье.

Две недели спустя крупная шведская эскадра из 24 кораблей попыталась высадить десант, но вновь была отогнана. Засевшие в Риге шведы запросили перемирия на три дня, но по истечении этого срока капитулировать, против ожиданий, отказались. Русские возобновили усиленную бомбардировку Риги – за десять дней по городу было выпущено 3388 бомб.  

Шведы вновь запросили перемирия и спустя двое суток, 4 июля (15 июля по новому стилю) Рига всё же капитулировала. В этот же день в город через Песочные ворота торжественно вступили Ингерманландский, Киевский, Астраханский, Сибирский, Казанский и Бутырский пехотные полки.

Среди доставшихся русским трофеев оказались 561 пушка, 66 мортир, 7 гаубиц. 10 июля, в соответствии с условиями договора, остатки шведского гарнизона во главе с генерал-губернатором Стромбергом выступили из Риги с распущенными знамёнами и барабанным боем.
Любопытно, что 250 солдат шведской армии оказались задержаны в Риге. Провинции и города, из которых они происходили, были уже завоёваны русским оружием, потому эти воины по условиям сдачи считались уже подданными русского царя. Также в Риге остались 864 представителя дворянства, магистрата, гильдий, купечества, чиновников – не считая прислуги и рабочего люда. Остальным шведским подданным, кто не пожелал остаться на русской службе, разрешили свободно выехать на родину.

Сама же Рига оставалась в составе российского государства вплоть до падения монархии в 1917-м. Одно время Пётр даже подумывал сделать завоёванный город своей столицей – гнев его на Ригу утих…
 

---

---