---

Борьба за права русских Латвии переходит в новую фазу, а спецслужбы и национальная элита даже не осознают, что сами добились обострения ситуации в стране.
 

---

На прошлой неделе буквально под зубовный скрежет сотрудников Полиции безопасности (ПБ) суд освободил Владимира Линдермана из-под ареста.

Хотя дело его не закрыто и впереди еще предстоят серьезные разбирательства, сам Владимир Линдерман в разговоре со Sputnik Латвия подчеркнул: оно, скорее всего, развалится — как и предыдущие шесть, возбужденные ПБ. И еще он не исключает, что ПБ надоело так часто получать щелчки по носу и теперь «посадить Линдермана» — это уже что-то вроде спортивного интереса.

После Вселатвийского родительского собрания в гостинице «Латвия» ПБ возбудила семь уголовных дел — против Владимира Линдермана, Александра Гапоненко, Татьяны Жданок и еще четырех человек, чьи имена называть пока не стоит.

По словам Линдермана, власть и спецслужба поставили перед собой несколько задач, и главная из них — запугать русское сообщество Латвии, показать, что все находятся под ударом и власть принимает самые жесткие меры — вплоть до тюрьмы для непокорных. Вторая цель — лишить движение за русские школы и в целом за права русских наиболее активных людей, к которым многие прислушиваются.


Русофобы отхлестали сами себя


                                                                                                                                              Фото:Сергей Мелконов

— Но мне кажется, что у властей и у тех, кто исполняет поручения (у той же ПБ) что-то пошло не так, как изначально планировалось, — говорит Владимир Линдерман. — Власти-то думали карать предельно жестко и многих, может, даже не семерых, а больше. Но всё предъявленное властью оказалось настолько высосанным из пальца, что сразу было понятно: дела начнут рассыпаться в судах.

— Действительно, ведь проводилось легальное собрание, где из участников никто ничего не сказал такого, за что можно привлекать хоть к какой бы то ни было ответственности.

— Конечно, и у меня нет ничего такого, что можно, как говорится, предъявить. Я что-то нехорошее о латышах сказал? Нет. Предлагал уничтожить Латвию? Нет. Призывал к массовым погромам? Нет. В полиции меня допрашивают: что вы думали, когда говорили это и это? А у нас что, уже за какие-то неправильные мысли привлекают к ответственности? Похоже на то. Я сказал то, что сказал, и нечего лезть мне в голову: а что там этот Линдерман такое подразумевал и на что намекал?

На первом допросе я давал сразу исчерпывающие объяснения, чтобы, если это и дойдет до суда, перед глазами человека в мантии лежали бы четкие и исчерпывающие объяснения, которые должны доказывать: все, что я говорил на акциях в защиту русских школ, законно!

Был вопрос о плакате «Каждому русофобу по крепкому гробу»: что я имел в виду? Я ответил так: этот плакат в яркой образной форме демонстрирует мое крайне негативное отношение к русофобии, которую я считаю таким же позорным проявлением расизма, как и антисемитизм.


Судей достала юридическая безграмотность
Полиции безопасности


                                                                                                                                              Фото:Сергей Мелконов

— Многие отмечают (и далеко не только юристы): все дела против выступающих на Родительском собрании — это покушение на конституционные права, в частности свободу слова и свободу собраний.

— А так и есть. И теперь, как мне кажется, власть и спецслужбы уже догадываются: на этом деле они сильно запятнают свою репутацию. Или, хотите сказать, конституционные права равны не для всех? Думаю, с этим не согласятся в судах. Ведь ясно, когда проводится собрание оппозиционных сил, люди высказываются резко и жестко. Но Родительское собрание — это не какой-то там заговор по свержению законной власти.
 

Вообще такая тенденция: ПБ чуть ли не все свои громкие политические, политизированные дела проигрывает. Конечно, судьи не сочувствуют мне или Гапоненко, но при этом и ПБ их достала своей юридической некорректностью.
 

Да, меня пока не оправдали. Дело висит, и оно достаточно тяжелое, есть в том числе 225-я статья (организация массовых беспорядков), по которой лишение свободы возможно до 12 лет. Якобы я в своей речи на собрании наговорил на три статьи: на упомянутую, на «разжигание межнациональной розни» и «подрыв государственных устоев».


Запугать защитников русских спецслужба не смогла


                                                                                                                                              Фото:Сергей Мелконов

— Сотрудники спецслужбы заявили, что «Владимира Линдермана нельзя освобождать из-под ареста», поскольку он может мешать следствию. А как мешать?

— Арест до главного заседания суда, где окончательно выносится приговор, теперь применяется в исключительных случаях. Следователь должен не просто что-то там сказать, но доказать: если Линдермана оставить на свободе, тогда он будет давить на свидетелей или непременно сбежит от правосудия.

Но следователь не смог доказать этого. Мы с адвокатом сказали в суде: с 2000 года только ПБ возбуждала против меня шесть уголовных дел, и я ни разу ни на каких свидетелей не давил, нет ни одной бумаги, ни одной претензии. И какие тогда основания считать, что я теперь буду на кого-то давить? ПБ рассчитывает только на какую-то политическую демагогию. Но тут нашла, как говорится, коса на камень: суд ко всему подошел юридически точно.

—Так, главной цели власти добились — запугать людей, чтобы они сидели тихо, глотали все предложенное и не высовывались?

— Я сейчас хожу по городу, ко мне очень много людей обращается, говорят слова в поддержку, кто-то молча по плечу похлопает, другой понимающе улыбнется. И я совершенно не вижу в глазах людей уныния и паники: все, мол, русские борьбу за свои права проиграли.

Не знаю, понимают ли власти, что запугивание — это палка о двух концах. Либо ты запугиванием ломаешь кого-то, либо ты сам проигрываешь и в итоге тому человеку даешь еще больший импульс бороться за свои права. Власти идут по тонкой грани. Думаю, они теперь понимают, что проигрывают, и это им не нравится.


Вспомните референдум о статусе русского языка


                                                                                                                                              Фото:Сергей Мелконов

— Как продолжать борьбу за русские школы и вообще за права русских, если радикализовать процесс нельзя?

— Давайте разберемся, что такое «радикально»? Штаб защиты русских школ хочет взять в кольцо кабинет министров. Это радикально? А когда селяне тракторами перекрывают дороги — это радикально? ПБ как раз и пытается впихнуть в это понятие чуть ли не всё.

Когда я говорю, что надо действовать жестче и активней, ПБ считает, что я намекаю на свержение власти Латвии. Глупости, конечно. Где граница понятия «радикально»? И что вполне нормально и законно, когда речь идет о тех или иных акциях в защиту русских школ?

Я, например, не скрываю, что сейчас было бы продуктивно, если бы политики России приняли санкции против отъявленных русофобов, а еще вернее — бизнесменов, которые их спонсируют. Это я называю радикализацией акций в защиту русских. Персональные санкции в отношении бизнесменов — серьезно, поскольку эти люди теряют какие-то возможности: у многих, уверен, есть бизнес в России.
 

А самое главное сейчас, я считаю, это наращивать численность людей в акциях за права русских. Важно создать в общества такие настроения, при которых властям было бы крайне некомфортно портить жизнь русским.
 

Помните референдум за русский язык как второй государственный, который я инициировал сколько-то лет назад? Тогда основная масса русских выступила за то, чтобы их язык признали вторым государственным. А теперь важно, чтобы столько же людей выступали за русские школы.

И все идет к тому, что движение за русские школы уверенно крепнет.

Властям это, подчеркну, крайне не нравится, поскольку они вначале думали, что в акциях будет участвовать горстка каких-то там маргиналов. Но всё, друзья, теперь намного серьезней.


Евгений Лешковский, ru.sputniknewslv