ПРАВОЗАЩИТА
09.11.2021
Сергей Середенко
Правозащитник, политзаключенный.
Вирусы в неволе не размножаются?
Доклад из эстонской тюрьмы
-
Участники дискуссии:
816 -
Последняя реплика:
больше месяца назад
Борис Бахов,
Марк Козыренко,
arvid miezis,
Marija Iltiņa,
Песня акына,
Савва Парафин,
Юрий Васильевич Мартинович,
Рейн Урвас
От Председателя: сидящий в марта 2021 года в эстонской тюрьме наш спикер Сергей Середенко получил возможность писать письма. Публикую очередное.
Если понимать заголовок как вопрос, то ответ на него – нет, не размножаются. Если «неволя» – это тюрьма, а не, например, зоопарк. Про зоопарк – не знаю, a в тюрьме этот COVID-19 точно не размножается. Кто ж ему даст? Особенно с учётом того, что в целом граждане бандиты вполне трепетно относятся к своему здоровью.
За примером далеко ходить не надо. В начале весны местная вода отчего-то дико сушила кожу. Так вот на прогулке 40 минут из отведённого часа граждане бандиты всерьёз обсуждали какой крем для рук лучше. Из тех, что предлагаются в «магазине», конечно. Взрослые, и в большинстве своём опасные мужики – и крем для рук…
«Заехавший» в тюрьму первым делом попадает в карантин. Этот отсек легко узнать – он оклеен изнутри плёнкой. Первые 10 дней в карантине – испытание для «первохода» вроде меня, на вопросы практически никто не отвечает, порядков в тюрьме не знаешь, и.т.д. Диалоги с замотанными в плёнку служащими тюрьмы такие, например:
— Жалобы есть?
Если понимать заголовок как вопрос, то ответ на него – нет, не размножаются. Если «неволя» – это тюрьма, а не, например, зоопарк. Про зоопарк – не знаю, a в тюрьме этот COVID-19 точно не размножается. Кто ж ему даст? Особенно с учётом того, что в целом граждане бандиты вполне трепетно относятся к своему здоровью.
За примером далеко ходить не надо. В начале весны местная вода отчего-то дико сушила кожу. Так вот на прогулке 40 минут из отведённого часа граждане бандиты всерьёз обсуждали какой крем для рук лучше. Из тех, что предлагаются в «магазине», конечно. Взрослые, и в большинстве своём опасные мужики – и крем для рук…
«Заехавший» в тюрьму первым делом попадает в карантин. Этот отсек легко узнать – он оклеен изнутри плёнкой. Первые 10 дней в карантине – испытание для «первохода» вроде меня, на вопросы практически никто не отвечает, порядков в тюрьме не знаешь, и.т.д. Диалоги с замотанными в плёнку служащими тюрьмы такие, например:
— Жалобы есть?
Да. Мне не хватает жидкости. Я обычно пью два литра в день, а тут всего 300 граммов дают…
-- И что Вы в связи с этим предпринимаете?
А что я могу?! Не из-под крана же воду пить
-- Почему? У нас все её пьют
На все вопросы ответ один: вот выйдете из карантина, у Вас появится контактное лицо, его и спрашивайте. Разговоры ведутся, разумеется, в масках.
Готов поспорить, что практически никто на воле не задумывался о том, каково это – карантин (общереспубликанский) в тюрьме? Я тоже не задумывался, а вот пришлось. И пришёл к выводу, что время, проведённое в тюрьме во время особого положения, следует засчитывать если не год за два, то уж с каким-то поправочным коэффициентом – точно. Поскольку во время особого положения были отменены все свидания, а также закрыт доступ к холодильнику. Тяжесть первого объяснять не буду, и так понятно, а вот про холодильник сразу всё станет ясно, если сказать, что «магазин» приезжает один раз в две недели. То есть скоропортящиеся продуктов ты практически не можешь покупать – они все испортятся.
Тяготы и лишения, связанные с особым положением тюрьме «компенсировали» так: перестали отключать электричество в камерах с 00.00 до 06.00 и добавили в телевизионный пакет 3 канала. После окончания особенного положения, которое в тюрьме заканчивается тогда, когда директор прикажет, эти каналы немедленно убрали. А потому что не фиг. И электричество по ночам – отключили.
В мае до тюрьмы дошла вакцина, что подстегнуло разговоры в местном сообществе – прививаться или нет? Для граждан бандитов ответ на этот вопрос не так прост, как могло бы показаться, т.к. некоторые обладают специфическим букетом заболеваний, в том числе ВИЧ, и уже чуть не пожизненно, как я понял, сидят на таблетках. Называется это «прилипшие». Поэтому общий вердикт был – подождём. Я же решил не ждать и привиться Pfizer‘ом, что и сделал при первой возможности. Вдруг на волю – а я без COVID-паспорта?
Его, кстати, у меня нет по сей день, хотя второй укол мне сделали ещё в конце июня. Если кто-то хочет свалить Танеля Кийка – читайте дальше!
Как читателю уже давно стало понятно, я – старообрядец. У меня нет ID-карты, Smart-ID и прочих прибамбасов, а также я не в состоянии поддержать разговор про крем для рук. Короче, этот COVID-паспорт мне нужен на бумаге. Тюрьма его не выдаёт. Уколы – делает, а вот справку не выдаёт. Справку, согласно распространённой тюрьмой информации, выдаёт Департамент социального страхования. В Тарту. Куда надо послать письмо приложенного содержания, присовокупив копию паспорта. В письме, кстати, следовало указать причину – что у меня «отсутствует возможность аутентично идентифицировать себя при помощи ID-карты, Mobiil-ID или Smart-ID“.
Копию я заказал, письмо написал и отослал. Получаю ответ:
На все вопросы ответ один: вот выйдете из карантина, у Вас появится контактное лицо, его и спрашивайте. Разговоры ведутся, разумеется, в масках.
Готов поспорить, что практически никто на воле не задумывался о том, каково это – карантин (общереспубликанский) в тюрьме? Я тоже не задумывался, а вот пришлось. И пришёл к выводу, что время, проведённое в тюрьме во время особого положения, следует засчитывать если не год за два, то уж с каким-то поправочным коэффициентом – точно. Поскольку во время особого положения были отменены все свидания, а также закрыт доступ к холодильнику. Тяжесть первого объяснять не буду, и так понятно, а вот про холодильник сразу всё станет ясно, если сказать, что «магазин» приезжает один раз в две недели. То есть скоропортящиеся продуктов ты практически не можешь покупать – они все испортятся.
Тяготы и лишения, связанные с особым положением тюрьме «компенсировали» так: перестали отключать электричество в камерах с 00.00 до 06.00 и добавили в телевизионный пакет 3 канала. После окончания особенного положения, которое в тюрьме заканчивается тогда, когда директор прикажет, эти каналы немедленно убрали. А потому что не фиг. И электричество по ночам – отключили.
В мае до тюрьмы дошла вакцина, что подстегнуло разговоры в местном сообществе – прививаться или нет? Для граждан бандитов ответ на этот вопрос не так прост, как могло бы показаться, т.к. некоторые обладают специфическим букетом заболеваний, в том числе ВИЧ, и уже чуть не пожизненно, как я понял, сидят на таблетках. Называется это «прилипшие». Поэтому общий вердикт был – подождём. Я же решил не ждать и привиться Pfizer‘ом, что и сделал при первой возможности. Вдруг на волю – а я без COVID-паспорта?
Его, кстати, у меня нет по сей день, хотя второй укол мне сделали ещё в конце июня. Если кто-то хочет свалить Танеля Кийка – читайте дальше!
Как читателю уже давно стало понятно, я – старообрядец. У меня нет ID-карты, Smart-ID и прочих прибамбасов, а также я не в состоянии поддержать разговор про крем для рук. Короче, этот COVID-паспорт мне нужен на бумаге. Тюрьма его не выдаёт. Уколы – делает, а вот справку не выдаёт. Справку, согласно распространённой тюрьмой информации, выдаёт Департамент социального страхования. В Тарту. Куда надо послать письмо приложенного содержания, присовокупив копию паспорта. В письме, кстати, следовало указать причину – что у меня «отсутствует возможность аутентично идентифицировать себя при помощи ID-карты, Mobiil-ID или Smart-ID“.
Копию я заказал, письмо написал и отослал. Получаю ответ:
Возвращаем Вам представленное в Департамент социального страхования заявление о выдачи справки об иммунизации Covid.
К сожалению, принять Ваше заявление мы не можем.
Согласно п.7, ч.1 ст. 53 Закона о нотариате, право подписи заключённого под заявлением должно быть заверено со стороны директора тюрьмы.
С уважением,
Департамент социального страхования.
Нет, не иссякает земля эстонская на дебилов! Воюешь с ними, воюешь, вроде даже побеждаешь, а они всё есть и есть! И, мало того, что – есть, они ещё и действуют!
В чём причина моего возмущения? Если коротко, то безликий «Департамент социальной страховки» потребовал от меня чтoбы моя подпись под заявлением к нему была заверена нотариально. Не имея к этому никаких законных оснований. То положение Закона о нотариате, на которое ссылается Департамент, говорит лишь о том, что заверение подписи со стороны директора тюрьмы приравнивается к нотариальному заверению – и всё! Для того, чтобы требовать нотариального заверения подписи, требуется закон. Так, например, Закон о крепостной книге говорит о том, что все записи в ней делается на основании нотариально заверенных документов, и т.д.
С подобного рода самодеятельностью бюрократов я воюю уже четверть века, и неизменно побеждаю. Так, однажды от меня потребовали нотариального заверения выданной мне доверенности… в Комиссии по трудовым спорам. На основании… Устава Комиссии по трудовым спорам. Но Устав – не закон, и, нажаловавшись на эти фантазии канцлеру юстиции, я добился отмены этого положения Устава. Но самомнение бюрократов непоколебимо, и вот уже очередной идиот требует не просто челобитной, а нотариально заверенной челобитной. Идёт на фиг!
В припадке праведного гнева вызываю "контактное лицо" и обрисовываю ему ситуацию. Обрисовываю долго, потому как организация полувоенная, и допустить, что государственный департамент не просто совершил ошибку, а злобно занимается самодеятельностью, контактное лицо просто не может допустить.
Помогли два аргумента:
1) это реально дополнительная (и незаконная) перегрузка на директора тюрьмы и
2) я ведь могу обратиться в суд, куда меня надо будет водить – выводить, делать мне копии, водить к компьютеру и т.д. Не проще ли коротко изложить директору, дай Бог ему здоровья, наш разговор в красках с тем, чтобы он поднял трубку и прочистил мозги директору рекомого Департамента?
Контактное лицо пожевало нижнюю губу и пообещало доложить, куда надо. Спустя буквально несколько дней оно, лицо, предстало передо мной вновь и сообщило, что директор тюрьмы и Департамент социального страхования договорились о том… как они будут взаимодействовать в благородном деле заверения подписей заключённых.
Занавес.
Философское отступление: уже не раз отмечалось, что Европейский Союз не решает проблемы – он учится жить с проблемами. В прошлой статье я писал о том, как Языковой департамент практически согласился с тем, что Таллинская тюрьма самостоятельно раздаёт категории… государственного языка. Не эстонского, а государственного! Теперь уже тюрьма согласилась с тем, что будет выполнять насквозь незаконные требования Департамента социального страхования. Это у нас «управленческая культура» такая – отхватил себе денюжку, так и сиди на ней смирно, и на чужую не суйся?
Получив от «контактного лица» это известие, я в раздражении чрезвычайном написал директору тюрьмы нечто, наиболее близко по жанру к «возражению». В котором слово «идиоты» употребил, наверно, раза четыре. И вот ведь что обидно: наша «управленческая культура» такова, что в сухом остатке от этой истории останется только то, что какой-то русский назвал целый Департамент социального страхования идиотами. Почему назвал, прав или не прав был при этом тот самый русский – никого не волнует. Как-то в понятных местным обитателям терминах я сформулировал этот феномен так: в Эстонии виноват не тот, кто испортил воздух, а тот, кто предложил открыть окно.
Ответа от директора тюрьмы у меня всё ещё нет, как нет и справки. Подсудимому в Таллинской тюрьме не выдают справку про COVID-19!
P.S. Кстати, феномен этот явно проявлен и в моём уголовном деле. Государственный прокурор Инна Омблер через слово пишет о том, что я дискредитировал государственные органы и органы правопорядка Эстонии, а вот почему и за что – ни слова!
Окно откройте!
P.P.S Рассказать про тюремную медицину в одном тексте не получилось. Придётся продолжить.
В чём причина моего возмущения? Если коротко, то безликий «Департамент социальной страховки» потребовал от меня чтoбы моя подпись под заявлением к нему была заверена нотариально. Не имея к этому никаких законных оснований. То положение Закона о нотариате, на которое ссылается Департамент, говорит лишь о том, что заверение подписи со стороны директора тюрьмы приравнивается к нотариальному заверению – и всё! Для того, чтобы требовать нотариального заверения подписи, требуется закон. Так, например, Закон о крепостной книге говорит о том, что все записи в ней делается на основании нотариально заверенных документов, и т.д.
С подобного рода самодеятельностью бюрократов я воюю уже четверть века, и неизменно побеждаю. Так, однажды от меня потребовали нотариального заверения выданной мне доверенности… в Комиссии по трудовым спорам. На основании… Устава Комиссии по трудовым спорам. Но Устав – не закон, и, нажаловавшись на эти фантазии канцлеру юстиции, я добился отмены этого положения Устава. Но самомнение бюрократов непоколебимо, и вот уже очередной идиот требует не просто челобитной, а нотариально заверенной челобитной. Идёт на фиг!
В припадке праведного гнева вызываю "контактное лицо" и обрисовываю ему ситуацию. Обрисовываю долго, потому как организация полувоенная, и допустить, что государственный департамент не просто совершил ошибку, а злобно занимается самодеятельностью, контактное лицо просто не может допустить.
Помогли два аргумента:
1) это реально дополнительная (и незаконная) перегрузка на директора тюрьмы и
2) я ведь могу обратиться в суд, куда меня надо будет водить – выводить, делать мне копии, водить к компьютеру и т.д. Не проще ли коротко изложить директору, дай Бог ему здоровья, наш разговор в красках с тем, чтобы он поднял трубку и прочистил мозги директору рекомого Департамента?
Контактное лицо пожевало нижнюю губу и пообещало доложить, куда надо. Спустя буквально несколько дней оно, лицо, предстало передо мной вновь и сообщило, что директор тюрьмы и Департамент социального страхования договорились о том… как они будут взаимодействовать в благородном деле заверения подписей заключённых.
Занавес.
Философское отступление: уже не раз отмечалось, что Европейский Союз не решает проблемы – он учится жить с проблемами. В прошлой статье я писал о том, как Языковой департамент практически согласился с тем, что Таллинская тюрьма самостоятельно раздаёт категории… государственного языка. Не эстонского, а государственного! Теперь уже тюрьма согласилась с тем, что будет выполнять насквозь незаконные требования Департамента социального страхования. Это у нас «управленческая культура» такая – отхватил себе денюжку, так и сиди на ней смирно, и на чужую не суйся?
Получив от «контактного лица» это известие, я в раздражении чрезвычайном написал директору тюрьмы нечто, наиболее близко по жанру к «возражению». В котором слово «идиоты» употребил, наверно, раза четыре. И вот ведь что обидно: наша «управленческая культура» такова, что в сухом остатке от этой истории останется только то, что какой-то русский назвал целый Департамент социального страхования идиотами. Почему назвал, прав или не прав был при этом тот самый русский – никого не волнует. Как-то в понятных местным обитателям терминах я сформулировал этот феномен так: в Эстонии виноват не тот, кто испортил воздух, а тот, кто предложил открыть окно.
Ответа от директора тюрьмы у меня всё ещё нет, как нет и справки. Подсудимому в Таллинской тюрьме не выдают справку про COVID-19!
P.S. Кстати, феномен этот явно проявлен и в моём уголовном деле. Государственный прокурор Инна Омблер через слово пишет о том, что я дискредитировал государственные органы и органы правопорядка Эстонии, а вот почему и за что – ни слова!
Окно откройте!
P.P.S Рассказать про тюремную медицину в одном тексте не получилось. Придётся продолжить.
Дискуссия
Еще по теме
Еще по теме
Алла Березовская
Журналист
АКЦИЯ: ПОДДЕРЖИМ ПОЛИТИЧЕСКИХ УЗНИКОВ!
Речь идет о политических узниках, пострадавших за инакомыслие, за смелость суждений, за свободу слова.
Сергей Середенко
Правозащитник, политзаключенный.
ТАЛЛИНСКАЯ ТЮРЬМА
ПИСЬМА ОТ СЕРГЕЯ СЕРЕДЕНКО. ЧАСТЬ 1.
Сергей Середенко
Правозащитник, политзаключенный.
Сочинение на научную тему
заданную эстонским судом
Алла Березовская
Журналист
9 ДЕКАБРЯ СОСТОЯЛСЯ АПЕЛЛЯЦИОННЫЙ СУД
СЕРГЕЯ СЕРЕДЕНКО