История эта приключилась много лет тому назад, снежною весной, в городе Риге, на пересечении улицы Кришьяна Валдемара с бульваром Кронвалда. А именно на том углу, где стоит Национальный театр.
 
 
 Нечаянная встреча в сугробе
 
Я обозначил пору того приключения как «снежная весна», потому что, хотя и было начало марта, но по городу, как и нынче, повсюду высились сугробы и продолжал валить снег. То есть и раньше зимы бывали и снежными, и затяжными, благодаря чему всякие истории и приключались.
 
 Будучи студентом, я спешил на свой факультет, который стоит наискосок от театра, через трамвайные пути. Мне оставалось пересечь рельсы — и я у цели. Но перед путями лежали снежные отвалы, в которых народом была пробита узкая обледенелая тропка. Ступаю на нее, балансирую, а в это время с другого конца на тропу ступает девушка, тоже куда-то спешащая, и тоже смотрящая себе под ноги. Она спешит, я спешу, посередине тропы мы и встретились.
 
Слева и справа были метровые сугробы, а потому нам можно было бы разминуться так: крепко обнять девушку и, потоптавшись на месте, развернуть ее и себя на 180 градусов. Больше скажу: я уже собирался так и сделать, ибо был молод, в отношениях с девушками был прямолинеен и возможностей, предоставляемых Его Величеством Случаем, не упускал... Я уж и руки для объятия протянул, но споткнулся о девичий взгляд. В нем четко прочитывалось: «Даже и не думай!» Такая вот серьезная девушка встретилась.
 
И я отступил. Но не позорно, а, как мне показалось, с достоинством: я стал пятиться назад, не отводя при этом глаз от сердитого личика. Пока отступал, рискуя упасть, на лице моей визави сердитое выражение постепенно менялось на удивленное, заинтересованное, а потом и вовсе даже участливое.
 

 
А когда я вышел за границы сугробов и галантно сделал шаг в сторону, на лице девушки вспыхнула улыбка — и она была такой искренней, такой нежной, лучистой, а за мохнатыми ресничками сверкнули такие солнечные зайчики, что я мгновенно влюбился и долго еще смотрел вслед убегающим от меня стройным ножкам, пока они не скрылись за дверьми служебного входа в театр.
 
Я весь день о той девушке думал! Но только один день. Потому как был, повторяю, молод, а хорошеньких девушек в те годы в Риге было еще больше, чем сейчас, к тому же была весна, в связи с чем я в том же марте познакомился с той, которая через год стала моей женой. Но теплая улыбка в снежном сугробе запомнилась, как запоминается все, что в молодости пронзает навылет.
 

 

«Соната над озером» в городе Жуковском
 
Прошло лет пятнадцать, наверное. Как-то раз приехал я по научным делам в подмосковный город Жуковский. И случилось так, что, дел всех не доделав, вынужден был остаться в городе на субботу-воскресенье.
 
В летние выходные дни улицы Жуковского опустели, приличный народ разъехался по дачам-огородам, в скверах изнывала лишь неприкаянная часть населения, неустанно лузгавшая семечки. Достопримечательностей в городе не было, но был летний зной и был большой, с прохладным фойе кинотеатр, в который я и направился, соблазнившись тем, что режиссером фильма был земляк — Гунар Цилинский, звезда первой величины всего нашего советского кинематографа. Он же в фильме и главную роль играл.
 
Сеанс был, как сейчас помню, в 17 часов. Сел я в пустом зале в компании трех старушек и стал смотреть историю про то, как врач из города приезжает в сельскую местность отдохнуть от накопившейся усталости, встречает там молодую красивую учительницу и влюбляется в нее. А она недоступна, потому как замужем и супружеский долг изо всех сил старается соблюсти... И лицо у нее при этом такое учительское, строгое...
 
И вдруг!.. Когда лишь на долю секунды, не более, это лицо впервые озарилось улыбкой, даже нет — только намеком на улыбку, я тут же узнал в героине мою повзрослевшую девушку из сугроба возле Национального театра!
 
Надо ли говорить, с каким неподдельным интересом я стал следить за развитием сюжета, как внимательно наблюдал за каждым движением актрисы, всматривался в ее глаза, в лицо, в походку, в движения рук, поправлявших разлетающиеся по ветру волосы...
 
После сеанса постоял, покурил. А затем купил билет на сеанс в 19 часов. Кассирша понимающе улыбнулась.  Когда фильм начался, прочел в титрах: в роли Лауры — Астрида Кайриша. Так я узнал, что любовь в снегах звали Астридой!
 
Мое зрительское волнение достигало апогея в тех сценах, где далеко не случайная в моей жизни актриса Кайриша дважды целовалась с актером и режиссером Цилинским. И, надо сказать, очень впечатляюще целовалась, особенно под проливным дождем, у колодца... Я и сейчас считаю, что это самый красивый, самый чувственный поцелуй за всю историю латышского кинематографа.
 

 
Забегая вперед скажу, что я потом спросил у Вариса Браслы, который был вторым режиссером на том фильме и по долгу службы внимательно следил за кинопроцессом, пока коллега Цилинский сам отыгрывал эпизод... так вот, я спосил у Вариса, а не злоупореблял ли в Гунар в той мизансцене своим служебным положением? Не пытался ли умышленно испортить мизансцену, чтобы сделать еще один дубль?..
 
На что Варис, смеясь, ответил: Гунар с Астридой были уже многолетними партнерами по театру, и они очень уважительно относились друг к другу. Но меня, внимательного и заинтересованного зрителя, ответ этот как-то не сильно убедил... :)
 
А еще большее волнение охватывало в той сцене, где врач нечаянно наблюдает, как обнаженная Лаура — вся в солнечных бликах — входит в теплые воды озера... Фильм был снят в 1976 году, и в те годы в советском кино еще не было принято, чтобы актрисы снимались совсем обнаженными. Голая массовка язычников в подпольном «Андрее Рублеве» Тарковского не в счет. Всем запомнилась Елена Коренева в «Романсе о влюбленных» у Кончаловского. Так то была всесоюзная сенсация! Хотя там была лишь вполне целомудренная по сегодняшним меркам съемка топлес. А тут Лаура хоть и в профиль была снята, но полностью нагая, во весь рост и во весь экран! И как же она была хороша! Правда, Варис сказал, что снимали таки не Астриду, а дублершу.
 

 
Ладно, если оно так, то сильно похожую дублершу нашли! В этом я убедился, когда смотрел «Сонату над озером» в третий раз, купив билет на сеанс в 21 час, чем безмерно заинтриговал кассиршу. Ну а что еще делать командированному вечером в пустом городе? А тут на экране любимая девушка! Вот только улыбалась она мало. Ну, да такая роль...
 
Так я стал, наверное, единственным в СССР кинозрителем, внимательно посмотревшим фильм Цилинского и Браслы три раза подряд в течение одного вечера. О чем Варису и поведал. Он смеялся.
 
Несколько отвлекаясь в сторону, замечу, что этот фильм надо было бы назвать «Соната над озерами», потому как в фильме сняты аж пять озер. Дом для съемок искали по всей Латвии, нашли таки нужный под Эдоле — имение Кажоки. Но тот дом стоял всего лишь у небольшого пруда. Поэтому красивые сцены с плывущими в лодке Астридой и Гунаром снимали на озерах Мордангас, Звиргзду и еще где-то.
 

 
Рассказали мне это сам Брасла, а так же историк кино Анита Узулниеце и еще Весма Анте — хозяйка имения Кажоки, которое благополучно стоит на своем месте до сих пор. Колодца вот только нет, впрочем его и не было — колодец в фильме был бутафорским. А еще Варис сказал, что, приступая к съемкам, Гунар никого кроме Астриды в роли Лауры не видел. Роль эта была абсолютно ее, и Астрида сыграла здорово! За что и получила Государственную премию.
 

Как я наверстывал упущенное
 
Потом я столь же внимательно и заинтересованно посмотрел игру Кайриши в фильме «Вей, ветерок!». Специально пошел на этот фильм, потому как он свое время тоже почему-то прошел мимо меня, хотя был снят на три года раньше, чем «Соната...». Игра Астриды мне опять очень понравилась, и я переполнился гордостью за мою красавицу.
 

 
Задумался, а чем же именно игра понравилась? Подумав, пришел к выводу, что она играла так, что сыгранный ею образ Зане отлился в моем личном сознании в классический образ молодой латышской женщины. Жаль, Астрида на экране опять улыбалась нечасто, и лишь на общем плане. Ну да здесь роль была и вовсе трагической.
 

 
Потом был фильм «Вечерний вариант» — уже по телевизору. Опять роль учительницы, и опять строгой недотроги. Смотрел уже на игру Астриды как на игру чуть ли не родного человека... И опять исполнение очень понравилось. Опять задумался, а чем? Сделал такое умозаключение: Астрида играет женщин, которых надо звать замуж, а если не соглашаются, то немедленно красть…
 
Потом наступила эра интернета. И выложенные там фильмы позволили без проблем наверстать упущенное. Естественно, я первым делом наверстал все упущенное с актрисой Кайришей. В итоге стал таким продвинутым в области ее кинотворчества, что могу на эту тему спецкурс прочесть.
 
Наверстав упущенное, сделал попутно еще и такой вывод: народная артистка Латвийской ССР и лауреат Госпремии Астрида Кайриша получила звание и премию абсолютно заслуженно, потому как сумела воплотить на экране такую неконкретную категорию, как женственность, да еще и с очаровательной латышской ментальностью.
 
Несколько лет тому назад я разыскал домашний телефон актрисы, вдохнул побольше воздуху и позвонил ей. Живет она, кстати, на улице Агенскална, где и я жил, откуда студентом бегал в институт... Голос, ответивший мне, был необычайно красив и нежен, отвечала актриса любезно, местами даже смеялась. Но дать интервью мягко отказалась. И еще раз отказалась. И еще. И все так же красиво и любезно.
 

 
Увы, встреча с героиней моего романа не состоялась. Не состоялось и предполагаемое мною изучение ее альбомов с фотографиями и отбором самых значимых, освещающих творческий путь... Не состоялось и тайно задуманное мною: найти фото двадцатилетней девушки Астриды, непременно улыбающейся, попросить его на время, сосканировать, увеличить и повесить у себя над рабочим столом... Ничего-то из этого не вышло.
 
И я опять отступил, как тогда, в сугробе... Но, отступая, подумал: «Ладно, тогда мы пойдем иным путем!» И стал неспешно разрабатывать операцию под красивым рабочим названием «Улыбка Астриды». Думал уложусь в месяц. Однако подготовка и сама операция заняли не один год.
 

В поисках улыбки Астриды
 
Пересказывать все перепетии не буду, это долго. Расскажу конспективно. Начал я с Национального театра, где встретился с Ингой Васильевой — она руководила связями театра с пишущими.
 

 
Честно рассказал, чего хочу. Инга с ходу поняла и направила меня к Рите Мелнаце, которая ведает театральным архивом и про свой театр знает все.
 

 
Пересмотрели мы с Ритой множество фотографий Народной артистки Кайриши — и не нашли ни одной улыбающейся!
 

 

 

 
Коль в театре поиск не увенчался успехом, направился я к кинематографистам. Некогда все рабочие фотоматериалы к латвийским фильмам хранились в музее на Рижской киностудии. Теперь нет ни латвийского кино, ни киностудии, и музей с фотоархивом переехал в Музей театра.
 

 
 
 
Созвонился. Мне сказали, что посмотреть-то можно, но «за просто так» фото копировать нельзя. Причина понятная: финансово небогатому архиву надо на что-то жить. Но, вникнув в суть затеянного мною, подсказали, что архив административно подчинен ректору Академии культуры, и он уполномочен давать разрешения...
 
Думая, что ректором в Академии все еще служит мой давний знакомый Петерис Лакис, смело звоню. А там уже не Петерис руководит, а Янис. Ректор Янис Силиньш выслушал, душевно проникся сверхзадачей операции «Улыбка Астриды» и дал добро на поиски и сканирование всего мною найденного.
 

 
Хранительнице фондов  из Музея театра (ее зовут Лайма) и самой стало интересно найти то, что требовалось. Она заинтересованно приносила папки и коробки, и мы искали, искали, пересматривая сотни снимков. Долгое, но невероятно интересное занятие!
 

 

 

 
Наши с Лаймой поиски увенчались-таки успехом!  Мы нашли два фото, где Астрида улыбалась, и улыбалась той самой лучистой улыбкой!
 
Это было хорошо. А нехорошо было то, что Астрида на обоих фото была лишь на общих планах. Тем не менее, спасибо Янис, спасибо Лайма!
 
Любое дело надо доводить до конца, и я позвонил в мой любимый город, стоящий у моря и под липами — в Лиепаю, где героиня моего романа, а тогда юная выпускница театральной студии, начинала свою творческую карьеру.
 

 
Руководитель Лиепайского театра Херберт Лаукштейнс выслушал просьбу и обещал поискать... Поскольку поиски как-то затянулись, позвонил еще раз. Оказалось, Херберт в отъезде, «в важной зарубежной командировке». Но меня замкнули на Занду Боргу, ответственную за связи с пишущими. Позвонил ей.
 
Приветливая Занда в это время сидела в купе поезда — ехала с театром на гастроли в Москву, где их должен был встречать загодя командированный туда Лаукштейнс. Хорошо, сказала Занда, и по возвращении обещала поискать smaidošu (улыбающуюся) Astrīdu...»
 

 
И действительно, через неделю ко мне на е-почту пришло от нее письмо, и с ним два фото со сценами из спектакля «Весенние заморозки» по Блауманису, поставленного в театре в 60-е годы прошлого уже века. Смотрю — вот она, моя девушка из сугроба! И именно с той самой улыбкой, и с теми глазками, в которых прячутся солнечные зайчики!
 

 

 
Спасибо, милая Занда! Спасибо всем, кто помогал найти искомое. Операция «Улыбка Астриды», в которой мне довелось познакомиться со многими хорошими людьми, успешно завершена. И теперь я конечно же увеличу найденное фото, вставлю в рамочку и повешу над рабочим столом.
 
Однако... Заканчивая рассказ, все же признаюсь: все эти поиски по большому счету были затеяны мною только для того, чтобы иметь повод сказать далеко не чужой для меня актрисе такие вот слова:
 
«В одном с Вами городе и даже на одной улице жил русский парень, который однажды пылко влюбился в Вас — стройную и красивую латышскую девушку. Потом, повзрослев, полюбил, как талантливую актрису. И вот уже долгие годы хранит эти две любви в своем сердце. Возможно, у Вас уже есть такое фото, на котором Вы двадцатилетняя, улыбающаяся, как тогда, в сугробе... А если нет, то это мой подарок Вам. С днем рождения, Астрида!»
 

 
И я эти слова таки сказал ей — два года тому назад, как раз на ее день рождения.  Астриде тогда исполнилось 70. С тех пор звоню ей каждый год  8 апреля и говорю в трубку приятные слова, а она тихо слушает.  Вот и еще один год прожили,  не за горами новая весна… Опять позвоню!