Бывший комиссар ЕС по энергетике, а затем — по развитию, Андрис Пиебалгс считает, что Латвии нужно отказаться от концепции «моста» между западом и востоком и стремиться к более тесному сотрудничеству к северными странами.

В краткосрочной перспективе это заявление формально подтверждает приверженность латышского истеблишмента к концепции «буферной зоны», а в долгосрочной является идеологическим обоснованием все большей скандинавской колонизации Прибалтики.

За четверть века существования независимых Литвы, Латвии и Эстонии этим странам все время приписывали роль «моста» между Западом и Россией: роль, которую они на себя никогда не брали и брать не собирались.

Впрочем, это не мешало балтийским странам в периоды выхода из состава СССР, подготовки вступления в ЕС, а также непродолжительных «оттепелей» в отношениях с Москвой объявлять себя «геополитическим мостом».

Никаких практических последствий эти заявления не имели: так, сделали приятное, высказались за диалог и сотрудничество, назвали себя «мостом», и давай дальше поддерживать чеченских боевиков, призывать к международному бойкоту России и требовать полутриллионнных компенсаций за «советскую оккупацию».

 

На практике страны Балтии все эти четверть века были геополитическим буфером, разделяющим Европу и Россию.

Яснее всех на этот счет выразилась президент Литвы Даля Грибаускайте, после встречи с президентом США Бараком Обамой летом позапрошлого года с комсомольской прямотой заявившая: «Этот регион, балтийские и северные страны, он все же буферный в определенном смысле — от России».

Сказано это было, что характерно, накануне судьбоносного Вильнюсского саммита «Восточного партнерства».

Сейчас, накануне уже Рижского саммита «Восточного партнерства», аналогичное заявление сделал бывший комиссар ЕС, а ныне советник президента Латвии по экономике Андрис Пиебалгс.

По его мнению, концепция Латвии как моста между западом и востоком не работает, и от нее нужно отказаться — в реальности этот мост не функционирует и никогда функционировать не будет, и Латвии следовало бы стремиться к более тесному сотрудничеству с северными странами.

Приоритет северного вектора внешней политики над восточным в очередной раз заявляется накануне прибалтийского саммита «Восточного партнерства».

В этом и парадокс: с одной стороны, прибалтийские политики изо всех сил стремятся в Скандинавию, с другой стороны (Литва в первую очередь) претендуют на особое место в восточной политике ЕС. Провозглашают себя «экспортерами демократии», просвещают «темные» постсоветские республики, как надо быть настоящими европейцами, надеются сделать себе карьеру в Брюсселе через участие в программах типа «Восточного партнерства».

 

При этом тут же подчеркивают, что в отношениях между востоком и западом они никакой не «мост».

Этим совмещением несовместимого балтийские страны раскрывают сущность программы «Восточного партнерства»: Прибалтика и сама является геополитическим буфером, и хочет вовлечь в «буферную зону» другие постсоветские страны, участвующие в программе ЕС.

В самих странах «Восточного партнерства» такая бескомпромиссная прибалтийская интерпретация программы вызывает очень противоречивое отношение. Ее безусловными адептами сейчас остаются лишь Украина и Молдавия, верящие, что их хоть чучелом, хоть тушкой — но примут в Евросоюз.

В Киеве, например, все упоминания о грядущем Рижском саммите сводятся к сладким мечтам, что в Риге Евросоюз отменит украинцам визы.

Похожая ситуация в Грузии, но там заявленная два года назад литовцами жесткая необходимость выбирать между Россией и Европой, к какому интеграционному проекту присоединиться, вызывает ожесточенные споры и раскол в обществе.

Армению два года назад эта необходимость отпугнула и от «Восточного партнерства», и от европейской интеграции: в Ереване предпочли не связываться с людьми, рассуждающими о «буферных зонах», и выбрали Таможенный союз.

Азербайджан верен своей тактике придерживаться нейтрального статуса и быть независимым геополитическим игроком.

Белоруссия, бывшая инициатором многих проектов экономической реинтеграции на постсоветском пространстве и одним из создателей Таможенного союза, тоже, скорее, формально числится, чем реально участвует в «Восточном партнерстве».

Как раз накануне президент Белоруссии Александр Лукашенко выступил за смену формата программы «Восточное партнерство», предлагая перейти от общеполитических вопросов к более тесному экономическому взаимодействию. Это должно быть партнерство «не против кого бы то ни было, а за сотрудничество», — заявил Лукашенко, пояснив, что имеет в виду Россию и Китай.

Но Прибалтика, отказывающаяся быть мостом между востоком и западом, в такой концепции «Восточного партнерства» получается лишняя. А значит, и само «Восточное партнерство» — лишнее, раз его реализацию доверили прибалтам.

Если Европа, Белоруссия, Россия, Китай и кто угодно еще заинтересованы в конкретном сотрудничестве и тесном экономическом взаимодействии на базе «Восточного партнерства», то эту программу нужно у прибалтов отнимать.

 

И даже близко их больше к ней не подпускать. Пусть идут в свои вожделенные северные страны.

Кстати, о северных странах.

Они неслучайно раз за разом возникают в программных внешнеполитических заявлениях прибалтийских политиков, когда те обосновывают отказ от стратегического партнерства с востоком (Россией и Белоруссией) и даже с Польшей (в случае Литвы) в пользу Скандинавии.

Даля Грибаускайте самовольно причисляет северные страны к прибалтийской «буферной зоне» (и Финляндию, стало быть, тоже?).

Латышские националисты именуют Ригу «жемчужиной Северной Европы». В Эстонии вовсе поговаривают об объединении в одно государство с Финляндией и категорически отказываются относить свою страну к Прибалтике, гордо именуя себя частью Скандинавии.

В научный и политический язык упорно проталкивается понятие «Балто-Скандия», подразумевающее, что три постсоветские республики — Литва, Латвия, Эстония, а также Финляндия и скандинавские страны — это как бы единый европейский регион.

Можно, конечно, отмахнуться и сказать, что «Балто-Скандия» это очередные прибалтийские «понты»: крайне свойственное элитам Литвы, Латвии и Эстонии желание заретушировать нищету и провинциальное прозябание своих проевших весь потенциал развития и пришедших в упадок стран красивыми «фантиками».

 

Такими «фантиками» в разные годы были членство в Евросоюзе, отправка своих воинских контингентов «вместе со взрослыми» воевать в Ирак и Афганистан, «балтийские тигры», «история успеха», а еще вот — «Балто-Скандия».

Однако если посмотреть на сегодняшнее взаимодействие стран Прибалтики с Швецией и Финляндией, и прежде всего на экономическое взаимодействие, то станет ясно, что все куда глубже.

«Балто-Скандия» и прочие призывы стремиться к более тесному сотрудничеству с северными странами это идеологическое обоснование скандинавской колонизации Прибалтики, которая при сохранении нынешних тенденций в экономической и демографической структуре Балтийского региона в долгосрочной перспективе становится реальностью.

Скандинавия — это самая успешная и быстро развивающаяся экономически и демографически часть Балтийского региона. Прибалтика — самая отсталая и быстро деградирующая.

В Скандинавии устойчивый рост населения, в Прибалтике — беспрецедентная в мировом масштабе депопуляция. В Швецию и Финляндию иммигрируют, из Латвии и Литвы — разъезжаются.

Экономики северных стран в несколько раз мощнее прибалтийских, и за четверть века развития без «советской оккупации» страны Балтии этот разрыв не только не преодолели, а лишь еще больше отстали.

Скандинавия и Прибалтика развиваются как один регион по закону сообщающихся сосудов: в прибалтийских экономиках становится все больше и больше Скандинавии.

В Латвии, которую экс-комиссар ЕС Пиебалгс призвал ориентироваться на северные страны, монополистами в финансовой сфере давно являются шведские банки. Крупнейшие предприятия-налогоплательщики тоже давно скуплены шведами, финнами и норвежцами.

Из десяти самых крупных владельцев земли — девять — скандинавские компании, и только одна — латвийская. Крупнейшие латвийские СМИ: основные газеты, интернет-ресурсы, телеканалы скупаются, опять же, шведами.

В средневековье латыши и эстонцы уже завоевывались шведами и датчанами — теперь балтийские страны снова становятся частью Скандинавии. На правах колоний.

И чем дольше будет продолжаться процесс экономической деградации и обезлюдения Прибалтики, тем более активно скандинавские экономики будут задействовать потенциал роста за счет колонизации этих пустеющих земель.

 

Именно так и будет происходить вступление Литвы, Латвии и Эстонии в Северную Европу.

«Балто-Скандия» и прочие призывы ориентироваться на северные страны — идеологическое сопровождение этого, уже начавшегося, процесса.

Чтобы не превратиться в пустырь, подлежащий освоению скандинавами, и сохранить свое место в мировой истории, балтийском странам не позднее, чем четверть века назад надо было избирать роль «моста» между востоком и западом.

Но этого не произошло, значит, впереди скандинавская колонизация.

А пока она не стала очевидным уже всем свершившимся фактом, можно еще немного поиграть в «буферную зону», дружбу с Америкой, членство в ЕС и программу «Восточное партнерство».