Весной пол-России было закрыто, люди сидели дома, не работали предприятия, а общество охватила паника. Зато Европа, в том числе и Прибалтика, хотя и болела понемногу, но старалась держать марку. Сегодня все с точностью до наоборот. Заведения общепита в России открыты — правда, с частичными ограничениями. Люди дома не сидят (хотя осторожность соблюдают), предприятия трудятся аккурат до 31 декабря, который впервые в новейшей истории рекомендуется объявить выходным днем, а паники и антиковидных выступлений не наблюдается. Зато ЕС охватывают ковид-диссидентские брожения, которые вовсе не думают утихать. Острие праведного гнева евронародов направлено против коллективного Гринча, который украл у порядочного бюргера Рождество, а теперь замахнулся и на Новый год.

Какие разные судьбы, как бы выразились театральные режиссеры середины прошлого века. А все из-за несходства картин мира. Европеец не мыслит своей жизни без телесного утешения — ему непременно нужно сделать то, что он замыслил и оказаться в конкретное время там, где ему предписано его инстинктами. Наш человек свободен, как солнце — оттого в XVI веке дошел до Сибири и вобрал ее в себя, хотя сегодня отдельные американские правоблюстители намерены объявить Сибирь общечеловеческим достоянием.

В российском сегменте соцсетей не видать того упаднически-апокалиптического пессимизма, который повально захватил европейцев под конец года. А ведь неспроста говорят — с чем старый год проводишь, с тем и новый проведешь. Можно посмотреть на ситуацию шире — в 90-е годы было хорошим тоном посмеяться над разрушенной Россией, поискать свидетельства тотального угасания. Журналистам выписывали грант на вояж в Москву, где не надо было ничего искать специально. Вещевые рынки, заполненные забитыми, загнанными людьми, в одночасье лишенными Родины. Депрессивные виды центральных улиц — поблекших, потускневших, с сияющими витринами дискобаров, и на их фоне — нищая старушка, выпрашивающая рубль на хлеб насущный. Толпы обездоленных экс-инженеров с тридцатилетним стажем, торгующих китайскими кроссовками и джинсами на всенародных толкучках. Подростковая наркомания и преступность, зашкаливающая за все возможные пределы. Миллионы погубленных судеб. И дорогостоящие иномарки с импозантными вершителями судеб, облаченные в глянцевые костюмы с малиновым отцветом. Все это — новорусская китч-цивилизация, выросшая на окровавленных подходах к Белому дому, вызывавшая смех у западного зрителя. Никак по-другому мы, дескать, Россию и не представляли.

Сегодня все с точностью до наоборот. Угнетенная, запуганная Европа, лишенная понимания собственного направления. Закрытые гетто-предместья, где господствует дух нехристианской культуры. Погрязшая в невыплаченных кредитах молодежь, мучающаяся в поисках адекватного трудоустройства, неприкаянная и развращенная. Нищета палаточных городков в окрестностях крупных евростолиц. Цинизм и двуличие в отношениях между детьми и их родителями, которых ссылают на пожизненное заключение в комфортную камеру строгого режима в доме престарелых, куда в любую минуту может заглянуть коронавирусный Санта-Клаус. Миллионы человек, не представляющие, как они это переживут и что будет дальше.

И никто специально не подгадывал, что так оно будет. Так само сложилось. И дело далеко не в пандемии. Этот разрыв все равно произошел бы рано или поздно. Потому что разные судьбы продиктованы разными дорогами, которые мы выбираем. Точнее, выбрали изначально. Нами в жизни движет здоровый первооткрывательский инстинкт, чувство приволья и раздолья, милосердие, сострадание и вечная жажда восстановить поверженную справедливость, а также христианские представления о любви, родстве и душе. Людей, воспитанных в западных традициях, больше интересует материальный ресурс, коммерческий эффект, а также ницшеанское желание подтолкнуть того, кто и так падает. Хотя тут дело не в Западе и Востоке — человек с живым сердцем одинаков везде, в любой точке земного шара — и восприятие им высших ценностей поколенчески обусловлено. Ведь об этом рассказ Джека Лондона «Закон жизни», сюжет которого вызывает у нас оторопь и недоумение. И каждый из нас может воспитать в будущем поколении любовь или ненависть к ближнему своему. Это наш выбор, предопределенный выбором наших родителей. Так всегда.

И не было бы коронавируса, наш век предложил бы другое испытание на прочность. Я со своей стороны думаю — хорошо, что Латвия — страна хотя бы постсоветская. Мы недалеко ушли от нашего бывшего братства народов по культуре, менталитету и отношению к жизни. И это радует.

facebook.com