Среди комментариев к первой статье «Псы войны» прозвучал упрек. Мол не про тех я собак пишу, про идеологически неправильных. Неполиткорректно, мол, как то у меня получилось. Хотя и тогда и сейчас писал и буду писать про людей.
 
А собаки, как самые преданные существа, останутся выше всех политических и социальных предпочтений. Просто на фоне их беззаветной любви и готовности к самопожертвованию очень хорошо и выпукло проявляется наша человеческая сущность.
 
Обе приведенные истории случились совсем недавно, обе они связаны со служебными боевыми псами, и в обеих, как в зеркале, отразились два мировоззрения, две нравственные шкалы, да что там ходить вокруг и около — истории эти отражают нравственные нормы и ценности двух абсолютно различных цивилизаций — той, от которой Латвия убегает, и той, к которой так стремится.
 
 
*  *  *
 
«Вы зачем сюда эту дохлятину привезли!» — были первые слова, которые Володя услышал после боя в госпитале. Они относились к тяжело и прерывисто дышащему, но еще живому Амуру.
 
— Дохлятина? — прохрипел он, истекая кровью и корчась от боли, — Я тебе покажу «дохлятина». Сволочь тыловая. У него медаль есть. А у тебя что кроме твоего белого халата есть? Если этот пес умрет, я вернусь с гранатами и разнесу этот гадюшник вдребезги.
 
— Точно, бешеный — прошептал главврач. — Обоих в операционную...
 
Володю комиссовали, Амур остался без задних лап. После долгих хождений по военным комитетам Синицын смог выбить Амуру протез — колясочку для лап. На шее пса всегда висела медаль «Защитник Отечества». Нога у Синицына уже почти не болела, Амур чувствовал себя хорошо. Жизнь начала налаживаться, Володя устроился на работу в местное отделение милиции и подумывал о женитьбе. И вот однажды Володя собрался в гости. Надел старый довоенный пиджак, который назойливо жал в плечах. Нарвал букет оранжевых цветов, купил бутылку сухого шампанского, помыл Амуру морду и отправился на свое первое послевоенное свидание.

Деревенская вечерняя улица встретила его своими обычными звуками и запахами. Мычание сытых коров, крик засыпающих петухов, ленивый собачий перебрех, дурманящие запахи сирени.
 
— Эй, сосед, — услышал он хриплый пьяный голос, — ты куда это пса на коляске поволок?
— Тебе-то какое дело? — неприязненно спросил Володя.
— Мне есть до этого дело. Ты чего это его медалями по всей улице хвастаешься. У моего Марфи медалей-то побольше будет.
 
Генка схватил Володю за рукав и не собирался отпускать. Володя пытался освободиться, стараясь не допустить вспышки злобы в голове.
 
— Я не хвастаюсь. Он ее заслужил.
— Мой Марфи тоже заслужил. Таких бульдогов, как он, во всем Братске нет. А чтобы больше не хвастался, я тебя сейчас проучу.
 
В огоньке тлеющей сигареты оцепеневший Володя увидел мелькнувший в воздухе нож. Амур умер мгновенно. Прошедший границу, разминировавший половину Чечни пес умер от рук пьяного завистливого соседа.
 
В голову плеснулись алые волны, и Володя привычным движением заломил Генкину руку. Выхватил нож и, зло улыбаясь, тихо сказал:
 
— Молись,сука.
 
Одним движением он перерезал соседу горло.
 
Лая очумевших, почуявших кровь собак, громких криков и женских воплей он уже не слышал. Он тихо выл, прижимая к груди окровавленную ушастую черную голову, а в его голове плескались бесконечные океанские волны...»
 
 
Лучшего в Латвии сапера Джонатана Блейда бросили у ворот приюта
 
«Всю свою жизнь он был солдатом и, как говорят знатоки, возможно, самым лучшим искателем взрывчатки в Латвии, но в преклонном возрасте оказался брошенным у порога приюта. Это рассказ не о человеке, а о немецкой овчарке Джонатане Блейде, бывшем «работнике» службы безопасности Сейма и президента.


 
Работники приюта Dzīvnieku draugs 25 сентября обнаружили привязанную у ворот больную и измученную собаку. Такое тут не редкость, но этот случай их удивил — на ошейнике пса был выбит номер Nr.SS 0008, свидетельствующий о том, что эта собака прежде была солдатом, искавшим взрывчатку.
 
Выяснилось, что со службы Джонатан Блейд был отправлен на пенсию в 2010 году в возрасте 11 лет, здоровым. Его отдали работавшему с ним в паре кинологу Янису Юхманису, когда тот покинул силовые структуры.
 
Позже в приют позвонил и сам Юхманис, который рассказал, что уйдя со службы, уехал за границу, а собаку оставил у каких-то людей, правда, не уточнил, у кого именно. Он уверял, что считал Джонатана Блейда уже умершим...» (Delfi)

 
Когда я позвонил в приют, заслуженную собаку уже приютили добрые люди.
 
 
 
P.S.

По длинной, дикой, утомительной дороге шел человек с собакой. Шел он себе шел, устал, собака тоже устала. Вдруг перед ним — оазис! Прекрасные ворота, за оградой — музыка, цветы, журчание ручья, словом, отдых.

— Что это такое? — спросил путешественник у привратника.
— Это рай, ты уже умер, и теперь можешь войти и отдохнуть по-настоящему.
— А есть там вода?
— Сколько угодно: чистые фонтаны, прохладные бассейны...
— Поесть дадут?
— Все что захочешь.
— Но со мной собака.
— Сожалею, сэр, с собаками нельзя. Ее придется оставить здесь.
 
И путешественник пошел мимо. Через некоторое время дорога привела его на ферму. У ворот тоже сидел привратник.
 
— Я хочу пить — попросил путешественник.
— Заходи, во дворе есть колодец.
— А моя собака?
— Возле колодца увидишь поилку.
— А поесть?
— Могу угостить тебя ужином.
— А собаке?
— Найдется косточка.
— А что это за место?
— Это рай.
— Как так? Привратник у дворца неподалеку сказал мне, что рай — там.
— Врет он все. Там ад.
— Как же вы, в раю, это терпите?
— Это нам очень полезно. До рая доходят только те, кто не бросает своих друзей.
 
 
P.P.S. Самый трогательный комментарий в «Дельфи»:
 
Лапа моя лапа, 
Носа моя носа... 
Я научусь плакать 
Тихо и безголосо. 
Я научусь думать 
Много и без истерик. 
Гордость запру в трюмы 
И научусь верить. 
Чуда моя чуда, 
Рада моя рада,
Хочешь, с тобой буду 
Весь выходной рядом? 
Хочешь, прижмись с лаской 
Мокрым своим носом. 
Хочешь про снег сказку? 
Только живи, песа!..