---

Прочитал некоторое время назад, что Даугавгривская школа в Риге была оштрафована за то, что на экзамене по математике преподаватели объяснялись со школьниками по-русски.
 

---

А ещё раньше, весной, мэра Вентспилса Айвара Лембергса подвергли проверке по факту использования им русского языка во время приветственной речи в рижском Русском театре имени Михаила Чехова. В пользовании русским языком во время публичного выступления обвиняли и мэра латвийской столицы Нила Ушакова. Вообще примеров таких достаточно.

Такое отношение к русскому языку, который считает родным чуть ли не половина жителей республики, в голове укладывается плохо.
 

☞ Понятно, что гнобят русский язык и тех, кто его использует, только потому, что это русский. Хотя и в Эстонии, и в Латвии, и в Литве русский язык должны беречь и «на руках носить» тех, кто говорит по-русски. Потому что это определённая гарантия развития этих стран и того, что жители не останутся в полной изоляции в будущем.
 

Вместо этого опять идут новости о серьёзной борьбе, которую ведут русскоязычные граждане Литвы за сохранение в Вильнюсе и других городах русских школ.

А правительство Латвии в минувшем августе приняло поправки в законодательство, предусматривающие, что ученики латвийских школ смогут отвечать на экзаменах только на латышском языке. В ответ на такие действия активная часть сообщества собирается восстановить Штаб защиты русских школ и готовит акции протеста.


Передвигаться по Европе на автобусе очень здорово: за день можно посетить несколько столиц. В тесных рядах автобусного единства, направляющегося в разные концы Европы, то и дело слышна русская речь.
 

---

Удивительно, но и литовские, и латвийские, и эстонские пассажиры здесь говорят по телефонам все больше на русском — из коллективной солидарности, видимо.
 

---

А уж общение с соседями и вовсе только на русском, поэтому англоязычные пассажиры в салоне тихонько помалкивают.

В автобусе, бегущем по европейским дорогам, слишком хорошо осознаётся тот огромный механизм, каким был СССР. Его «винтики» и «гаечки» — люди — разлетелись далеко и повсеместно, устлав почти всё мировое пространство. Бывших советских людей и их потомков — и более того, выходцев из стран бывшего Варшавского блока — можно встретить где угодно, даже там, где меньше всего ожидаешь.

Сегодня ничего совместного у них нет, кроме семейной памяти и знания русского языка. И тогда слова «здравствуйте!» уже достаточно, чтобы к тебе прислушались. Ответят тебе на русском или нет, зависит от других факторов, но то, что поймут — шансов много.

Попробуйте найти отклик, а тем более собеседников, если вы в Европе будете говорить на эстонском, латышском, литовском языках. Задача сложновыполнимая.


Стюардессы на автобусных линиях «Эколайн», «Евролайн» и других должны знать русский, английский, немецкий и еще латвийский, литовский языки.

Но знание русского остается наиболее значимым именно потому, что в северной части Европы передвигаются этими маршрутами пассажиры, для большинства которых русская речь либо родная, либо понятна. И русский язык, наряду с английским, остается универсальным средством общения.
 

☞ Фильмы, которые крутили экипажи международных автобусов на этих линиях — тоже в основном на русском языке. Кстати, у пассажиров самыми любимыми остаются добрые советские кинокомедии. Те пассажиры, которые родились значительно позже советского времени и не знают русского языка, вынуждены заниматься другими делами и с завистью посматривают на смеющихся соседей. Так и хочется сказать этим обиженным: «Учите русский, весьма полезно».
 

В прибалтийских республиках, живущих рядом с Россией, изучение русского языка могло бы стать хорошим объединяющим фактором для всех жителей этих республик. И соответственно — для развития и процветания государств.

Тут бы властям не штрафы, проверки и гонения на тех, кто отстаивает своё право говорить на родном языке, применять, не карательными и не надзирательными функциями наделять центры госязыков и так называемых языковых инспекторов, а всеми силами способствовать изучению русского языка.

Это ни в коем случае не ущемляет национального самосознания, а помогает жить.

К тому же если власти этого не поймут — а они не поймут, — то граждане могут и сами решить вопрос.
 

☞ Друзья из Таллинна рассказали: «Наши соседи, эстонцы, ходят на изучение русского языка в один из языковых центров и говорят, что начался настоящий ажиотаж. Обычно в этом центре в сезон набирали одну группу для изучения русского языка, а с нынешнего сентября создано уже шесть групп для эстонцев, изучающих русский язык с нуля. Происходит что-то удивительное — огромный интерес к изучению русского».
 

Помнится, ещё в июне три таллиннские русские школы подали в городское собрание заявления о переходе обучения в гимназии полностью на русском языке. Никаких процентных соотношений — только русский язык.

Прошение от школ находилось на рассмотрении несколько месяцев. При этом никакого конфликта между русским и эстонским языками в учебных заведениях не планируется — эстонскому языку, как государственному, собираются хорошо учить всех учащихся.
 

---

И то верно. Количество носителей национальных языков будет уменьшаться, хотят того власти прибалтийских стран или нет.
 

---

Носителей этих языков и так не много, плюс массовый отъезд граждан за минувшие годы и продолжение бегства в страны Центральной Европы и Скандинавии. Если не только молодёжь, но и жители среднего возраста видят перспективы жизни в других местах. Говорят, уже даже ученики начальной школы планируют, став постарше, уехать подальше.

И самое главное, что это устраивает и Западную Европу: им нужна рабочая сила. Какие языки изучают решившие уехать, чтобы жить и работать в других странах? Правильно — на национальные языки надежд никаких.

Сегодня, даже никуда не уезжая, не владея каким-то общим, универсальным языком, устроиться на работу сложнее.
 

☞ Есть несколько общепризнанных языков, которые нужно знать, чтобы жить в Европе: английский, немецкий, французский и, как ни странно, русский. Эстонцы ещё любят учить финский — в надежде найти спасение у соседей с этой стороны.
 

Вот и получается, что одни учат английский и немецкий, другие — русский... а как же эстонский, латышский, литовский?

Любой специалист скажет, что эти языки к группе сильных отнести невозможно.

Если язык не справляется с сильными конкурентами, не может адаптировать под себя иностранные словечки, заимствованные живущими поколениями, если на нём невозможно изучать передовые науки и если он не становится языком миллионов, то такой язык слаб, как тут ни крути.

Их можно использовать для локальных национальных поселений и регионов как декоративные, как семейные, родовые. Их могут применять для лингвистической науки, как латынь или древнегреческий, для сохранения национальной идентичности, для публикации книг и постановки спектаклей, для песенной культуры.

Но делать их перспективой языкового общения в глобальном пространстве, в которое превращается мир — это напрасное занятие.


Как ни старались власти прибалтийских республик в минувшие двадцать пять лет заставить всех жителей без исключения выучить и перейти на национальные языки — не вышло.

Впрочем, ничего удивительного в этом нет: насилие всегда вызывает противодействие и стойкую неприязнь. Даже те молодые люди из числа русских и русскоязычных граждан, которые знают национальные языки, часто стараются не говорить на них.
 

---

Такое ощущение, что это навязывание происходит специально, чтобы вызвать отторжение к национальным языкам.
 

---

Только для чего это делается?

Ответ может быть простым — кому-то очень выгодны разделение этих стран на два лагеря, межнациональное противостояние и поиск врага. Очень хорошо этим отвлекать внимание от более серьёзного.

Хотя сама логика жизни подсказывает, что так долго продолжаться не может и будущее всё расставит по своим местам.

Единственное правильное решение для маленьких республик — забыть о насилии и давлении, признать право жителей говорить свободно на русском языке и использовать его вместе с национальными.

Можно даже статус ему придать — универсального, тем более что он давно выступает в такой роли.
 

☞ Как-то мы разговаривали со знакомым эстонским фермером, мужчиной довольно молодым, лет сорока. У него 150 гектаров земли, и для работы в сезон он нанимает рабочих из соседней Латвии.

Спрашиваю у него: «Как вы с ними общаетесь? Они не говорят на эстонском, ты — не знаешь латышского языка?» — «Так на русском, конечно», — был ответ.