А чтобы понять, о чем книга, прочитайте рецензию на нее от нашего же спикера – журналиста Константина Гайворонского:


Честная книга о честном человеке
Роман о Казарском через 20 лет все же пробился к читателю

Жизнь Казарского сама по себе похожа на роман. Имя никому неизвестного капитан-лейтенанта Черноморского флота прогремело на всю Россию после того, как в 1828 году он на своем бриге «Меркурий» отбился от двух линейных кораблей турок. Град императорских милостей, чины, ордена, флигель-адъютантские эполеты – неслыханный взлет для беспоместного дворянина! И трагическая, загадочная гибель от рук убийц в 36 лет…

О Казарском написано немало. Но чаще всего это панегирики, за которыми живого человека не разглядеть. К тому же в советское время афишировать флигель-адъютантство Казарского (член царской свиты!), да и историю его смерти было не принято. А вот роман «Имя на храме славы» – не таков. Он не только о Казарском, он о том времени – александровской и николаевской России, о порядках — и непорядках! — на флоте, не только о героях, но и об антигероях.

Например, раньше часто «забывали» упоминать, что за три дня до «Меркурия» в аналогичный переплет попал фрегат «Рафаил». Но его командир Стройников сдал свой корабль туркам без выстрела, и потом наблюдал за боем «Меркурия» (которым сам одно время командовал!) с палубы турецкого «Реал-бея». Придумай такой сюжет романист, все подумали бы – натяжка. Но так было! История подкидывает сюжеты – куда там голливудским сценаристам.

Александр Иванович Черевченко (кстати, полный тезка Казарского), известный в Латвии как писатель, поэт, редактор еженедельника «7емь секретов», начал писать свой исторический роман-хронику в 1987-м. А закончил в 1991-м. Помимо власти в стране тогда сменилась власть и в издательстве, роман о Казарском пришелся не ко двору… И вот через 20 лет он все-таки вышел – в Риге. Сам автор – пусть это не прозвучит выспренне – шел к своему герою еще дольше.


«Оживить» героя

— Сразу после 10 класса я поступил в Высшее морское училище в Севастополе, — рассказывает Александр Черевченко. – А памятник Казарскому — это символ города, это вообще первый памятник, установленный в Севастополе. Мы по Матросской набережной мимо него на танцплощадку «Трюм» ходили. Конечно, в Севастополе каждый знал кто такой Казарский, о его подвиге было много написано. Но всех интересовал бой, и в самом деле неслыханный: два турецких линейных корабля по огневой мощи в 200 раз превосходят наш бриг – а он устоял! Но вот что за человек был Казарский, чем он жил, чем дышал? Вот что мне всегда было интересно. Хотелось «оживить» его образ.

Случай представился в 1987-м, издательство «Молодая гвардия» предложило написать роман-хронику о Казарском для серии ЖЗЛ. В архив военно-морского флота в Питере – он тогда был прямо напротив Эрмитажа, я ездил как на работу – с 9.00 и до закрытия.

Проникнуть во внутренний мир Казарского оказалось невероятно трудно. Я перелистал все папки – никаких личных писем, дневников. Только донесения, рапорты на пожелтевших листах бумаги. «Честь имею доложить…» Ему и писать некому было по большому счету. Он из Дубровно, из семьи отставного губернского секретаря. После производства в офицеры приехал на родину, а дом заколочен, отец умер, одна из сестер погибла в 1812 году – бросилась в речку, чтобы ее не изнасиловали французы, мать вернулась на родину в Малороссию... У него не то, что крепостных, своего угла никогда не было. Можно сказать, его «женили» на флоте. Порой что-то мелькает, какая-то девушка на первом балу, куда они пошли с другом. Но таких зацепок очень мало...


Роман в каждой папке

— А вторая проблема – в архиве вообще работать трудно нормальному человеку, — смеется Червевченко. — Ищешь материалы по Казарскому, а там в каждой папке такие документы, такие параллельные сюжеты, что на пять книг хватит. Меня просто затянула эта эпоха: Пушкин, греческая подпольная организация «Этерия», готовящая восстание в Элладе, а рядом – махинации с флотским имуществом. И еще я понял, что должен реабилитировать императора Николая I. При Александре I флот просто гнил, лучшие адмиралы – Ушаков, Сенявин – был отправлены в отставку.

И вот пришел Николай, о котором раньше знали только, что он повесил декабристов и проиграл Крымскую войну. А ведь это — очень непростая личность. Прекрасный военный инженер, эрудированный человек, романтик на троне. У него были свои недостатки, например, он загорался каким то делом, мобилизовывал вокруг него кучу людей, а потом остывал. И дело глохло. Вот Казарский несколько месяцев лазил по степям и болотам по поручению императора, представил ему проект канала между Волгой и Доном. А царь уже остыл… Так что канал только при Сталине зеки вырыли.

Но Николай I умел подбирать людей. Это он назначил командующим Черноморским флотом адмирала Грейга – и флот начал оживать. Про Грейга у нас мало что известно, это еще с тех пор. Как в сталинские времена началась кампания борьбы с «безродными космополитами», под которую попал и чистокровный шотландец Грейг. А ведь это был один из лучших наших адмиралов. Начинал матросом, в 15 летстал офицером, в 21 — командиром фрегата. Я когда такие биографии читаю, вспоминаю наших недорослей, которые учатся по 12 лет в школе. А я в 17 лет стал комендором башни главного калибра крейсера «Дзержинский» — когда Хрущев издал указ всех поступивших в военно-морские училища направить на год матросами на корабли. И не считаю это особой доблестью.

В эпоху Казарского к 25 годам человек становился настоящим мужчиной, готовым вести в бой подчиненных... Я бы и о Грейге написал, если бы время было. Он ведь и помимо флота столько сделал! Построил Пулковскую обсерваторию. Принял в черноморский департамент Владимира Даля, которому мы обязаны словарем «Живого великорусского языка».


Госконтроль Николая I

— Кстати, в фондах нашей Латвийской библиотеки мне тоже кое-что удалось отыскать. Например, «Историю русской свиты» — том в 32 кг, который девочки не смогли даже принести из хранилища – позвали меня на помощь. Его нет даже в Ленинской библиотеке, только у нас. А что такое царская свита, что такое флигель-адъютант императора? Она ведь не для балов и дворцовых церемоний создавалась. Это — нечто вроде Госконтроля, только куда жестче. Это личные представители императора, которых он посылал в командировки по всей стране – раскрывать злоупотребления, или оказать помощь крестьянам при неурожае. При этом на эту помощь император выделял сотни тысяч рублей наличными, которые выдавались на руки флигель-адъютанту.

Можешь себе представить, сколько сегодня дошло бы от такой помощи до крестьян? А у свиты его императорского величества — не пропадало. Нет, в ней были разные люди, некоторых с позором выгнали – я тоже об этом пишу. Но в основном это были офицеры типа Казарского, отличившиеся, замеченные царем и старавшиеся оправдать его доверие.

Ведь тот же Казарский не был ни крепостником, не заядлым монархистом – он служил короне и через нее государству. Вот сейчас короны нет, и государства фактически тоже...

Немного отвлекусь. Кажется, это Карамзин сказал: история России это история колонизации восточных территорий. Я сам долго проработал на Северо-Востоке, на Чукотке, на Колыме, бывал во Владивостоке, Находке, Хабаровске. Там живут настоящие русские люди. В отличии от Москвы, в которой я учился в 1960-х в Литературном институте, но сегодня – не узнаю этот город…

А ставшую мне родной Магаданскую область отдали на откуп Абрамовичу. Тот сделал косметический ремонт в селе Усть-Белое, построил гостиницу, аэропорт и… гигантскую «прачечную». Мой друг, писатель Женя Рожков издал книгу, где разоблачил все это дело. Мы общались с ним по скайпу, я собирался к нему… А через неделю он умер. И я уверен: его элементарно убили. Здоровый хлопец, он не собирался умирать, ждал меня в гости...


Смерть героя

— Моего героя Казарского тоже убили – отравили. И самое печальное, что причастен к этому оказался адмирал Лазарев, сменивший Грейга на посту командующего Черноморским флотом. Точнее – его любовница, которую адмирал покрывал.
В этом деле переплелись две линии. Император послал Казарского в Николаев разобрать со взятками и злоупотреблениями в порту. В это время умер его дядя, который оставил ему наследство — 70 тысяч рублей в шкатулке. И ее разграбили при участии любовницы Лазарева.

Так что у тамошних казнокрадов был двойной интерес от него избавиться. Я нашел в архиве обрывки донесений Казарского – он вскрыл крупные аферы, высокие чины должны были сесть. В итоге ему подсыпали яд, видимо, мышьяк в кофе. Посмертное описание его тела, представленное Бенкендорфу, ужасно – оно все почернело, ступни ног отвалились... С этим описанием я даже ходил в Гайльезерс, в судмедэкспертизу, но чтобы определить конкретный яд не хватило данных.

Конечно, император дал поручение разобраться, но всесильный глава III отделения Бенкендорф почему то не взялся за это дело. Начальник Главного морского штаба Меншиков — тоже, просто отослал бумаги в штаб Черноморского флота, разбирайтесь, мол, сами. А там как раз Лазарев принимал командование у Грейга. И дело положили под сукно.

А Казарскому едва исполнилось 36 лет... Каким он мог бы стать адмиралом, если бы дожил до Крымской войны.


Пилотный проект

— Эта книжка – пилотный вариант. Мой друг Станислав Куняев, главный редактор «Нашего современника» хочет опубликовать его и в России. Но сам факт, что книжка вышла, для меня очень важен. На таких людях как Казарский держалась Россия, они творили ее историю. Да, о нем написано во всех учебниках истории, но мне хотелось слелать его живым человеком. А вышло или нет – смотрите сами.
 

Врезка: Пророчество Пушкина

Казарский был лично знаком с Пушкиным. Известен «пророческий» рисунок Пушкина, на котором тот изобразил портреты Казарского, Сильво, Фурнье, Карла Даля и Зайцевского (Казарский в верхнем ряду слева) и топор, касающийся Даля и Казарского. Вскоре после того как Пушкин это нарисовал Карл Даль (брат знаменитого автора словаря Владимира Даля) был отравлен в Николаеве. А затем – и Казарский. Отравление, похоже, было фирменным знаком черноморских казнокрадов…