Перед вами — доклад бакалавра права, русского омбудсмена в Эстонии (2004-2014) Сергея Середенко «Отличительные черты прибалтийских режимов» на конференции «Страны с проблемной демократией во главе ЕС в 2015 и 2018 гг.: угрозы глобальной безопасности».

С пометками на полях, сделанными д.э.н. Александром Гапоненко (помечены курсивом и инициалами А.Г.).

Цель: анализ потенциальных угроз международной безопасности вследствие перехода руководства в Совете ЕС к странам с дефектами демократии: в 2014 г. к Литве, в 2015 г. к Латвии, в 2018 г. к Эстонии.

 
Введение
 
В названии конференции Эстония и Латвия названы «странами с проблемной демократией». В сформулированной устроителями цели конференции те же страны названы «странами с дефектами демократии», из чего следует вывод, что речь идет о недемократических странах. Политики указанных стран, однако, в один голос утверждают, что и Эстония, и Латвия являются «демократическими странами», т.е. утверждение о недостатке демократии в этих странах не является нормой.
 
Принципиальная слабость тех, кто считает Латвию и Эстонию странами с «дефектами демократии», а не «демократическими странами», заключается в отсутствии признанного понимания того, а чем же, собственно, являются эти страны? Конкретнее — как можно охарактеризовать их политические режимы?
 
За прошедшие после развала СССР годы предлагались разные характеристики — сегрегация, апартеид, нацизм, этнодемократия и т.п.

Все предлагаемые термины, во-первых, указывают на строго антидемократические режимы, а не на «дефекты демократии».

Во-вторых, все они приблизительны и не отражают уникальный характер политических режимов в этих странах.

В-третьих, ни один из этих терминов не обрел общего признания тех, кто всерьез озабочен «дефектами демократии» в Эстонии и Латвии.
 
В связи с чем, на мой взгляд, политические режимы в Эстонии, Латвии и во многом — в Литве нуждаются в собственном термине, адекватно описывающим их своеобразие. Нужна работа, подобная той, которую проделал доктор Рафаель Лемке, изучая и изобретая свой «геноцид».

Данная работа — не предложение нового термина, а перечень маркеров, отличительных особенностей прибалтийских режимов. Маркеры разделены на группы, выражены крайне лаконично, некоторые снабжены мемами — высказываниями известных политиков, лозунгами и т.п. Часть из этих маркеров, безусловно, представляет «угрозу глобальной безопасности» сама по себе, часть — в композициях. Композиции (нацизм, например — композитное явление) не приведены.
 


История
 
— искусственно протянутая в прошлое («мы тут были первыми!»);
 
— новейшая история сконструирована в технике «окна Овертона»;
 
— четко проявленный феномен «переписывания истории»;
 
— легализация своей версии истории в праве и монументальном искусстве, с помощью экспозиций всех музеев,создания специальных музеев оккупации в том числе — А.Г.;
 
— криминализация отрицания государственной версии новейшей истории (Литва, Латвия).
 

Государство
 
— уникальный (двойной) формат государственности — правопреемство + «правовая преемственность» («континуитет»);
 
— импортированные теории «оккупации», «правовой преемственности» и «непризнания»;
 
— новый формат палингенезиса (без «прохождения через смерть», Белоснежка);
 
— в основе государственности — неформальное преступление, — кража гражданства у собственных граждан. Кража была совершена во второй раз (Нансеновские паспорта в довоенных республиках) (Эстония, Латвия). В Литве кражи гражданства у русских не произошло из-за того, что у поляков его нельзя было отобрать, поскольку они были исконными жителями ряда довоенных территорий (Вильнюс и Вильнюсский край) — А.Г.;
 
— непризнанное (своими гражданами) государство — институт «неграждан»;
 
— политический характер «натурализации», применение элементов унижения «инородцев» при натурализации — требование признания факта оккупации — А.Г.;
 
— государство — юридическое лицо (Эстония);
 
— популистское restitutio ad integrum (Эстония, менее — Латвия);
 
— роль в историческом процессе — «государство-оса»;
 
— «национальное государство» исключительно как государство правящей национальности;
 
— государство как цель усилий общества, высшая ценность, оно же — средство «сохранения эстонской национальности на века», в Латвии латышская нация в преамбуле Конституции также признается более высокой по сравнению со всеми другими этносами и целью государства также является «гарантирование существования и вековое развитие латышской нации, ее языка и культуры», — А.Г.;
 
— «перерожденный» советский политический класс (номенклатура — А.Г.) + реваншисты-эмигранты;
 
— государственный терроризм.

 
Государственная безопасность
 
— «как бы война» (Оруэлл), увеличивающийся контингент НАТО;
 
— реально воюющие государства (Эстония — Афганистан, NATO Response Force, Мали, Ливан, Израиль, Египет, Сирия, Косово, ЦАР) (Латвия — Косово, Афганистан, Ирак, Мали — А.Г.) при полном отсутствии антивоенного движения;
 
— преследование политической полицией русских активистов и антифашистов;
 
— правовая и фактическая готовность прибалтийских (А.Г.) силовиков к репрессиям;
 
— высокий уровень засекреченности полицейской информации;
 
— наличие планов интернирования «пятой колонны» во время военного конфликта с Россией (прежде всего активистов русского сопротивления и неграждан — А.Г.);
 
— шпиономания как результат информационных провокаций правящей национальности;
 
— криминализация «отрицания «оккупации»»;
 
— высокий военный бюджет (2%) как предмет гордости правящей национальности (Эстония), стремление к высокому военному бюджету в Латвии и Литве как высшая политическая цель — А.Г.;
 
— русские парни в эстонской и латвийской (А.Г.) армии — отличный ассимиляционный проект.
 

Правящая национальность
 
— уголовный тип солидарности правящей национальности (в основе государства — преступление — Эстония и Латвия), «спираль молчания»;
 
— индуктивная память (об «оккупации»);
 
— гедонизм («Мы наслаждаемся нашей свободой!);
 
— феномен oberman («Прежде всего мы должны обеспечить права эстонцев, и только потом — права человека»);
 
— горожане в I — II поколениях;
 
— агрессивный национализм; национализм 2.0;
 
— русофобия;
 
— языковой эскапизм («новояз»);
 
— «права человека» — «тема» для русских;
 
— выступает «народом, единым в своих племенах» — нет сету, жемайтов (А.Г.), куршей, ливов, латгалов и др (Эстония, Литва и Латвия).
 

Русское меньшинство
 
— наличие в реальности исключительно октроированных прав (Эстония);
 
— особое правосознание;
 
— ненормальное распределение (Эстония, Литва);
 
— эмиграция, прежде всего пассионарная;
 
— адаптация к постоянному и медленному «закручиванию гаек»;
 
— «российские соотечественники»;
 
— городское население;
 
— политические партнеры — исключительно эстонская, латышская (А.Г.) оппозиция, отсутствие представительства в литовском парламенте (А.Г.);
 
— разрушенная «кормовая база», недопущение к государственным заказам — А.Г.;
 
— украденное имущество ЭПЦ МП;
 
— причудские старообрядцы и все латвийские старообрядцы (А.Г.) — «признанные» русские (Эстония, Латвия — А.Г.);
 
— криминализация северо-востока Эстонии, Латгалии и Риги в Латвии — А.Г.
 

Экономика
 
— капитулянтская деиндустриализация («срыть крепость»);
 
— кризис 2008, которого «не было»;
 
— хроническая высокая безработица;
 
— непропорциональное представительство «научной и творческой интеллигенции».
 
— массовая эмиграция на Запад как русских, так и представителей титульных народов, демонстрация таким образом «ногами» неприятия последними своих собственных государств; готовность только одной десятой части латышей, эстонцев и литовцев вернуться из эмиграции на родину — А.Г.
 

Общество
 
— установочное общество, тоталитаризм;
 
— конституционная нерешенность вопроса с «народом Эстонии», раскол «народа Латвии»;
 
— устойчивость общества за счет межнационального распределения рисков;
 
— отрицательные данные по демографии, депопуляция;
 
— имитация третьего сектора, обилие GONGO;
 
— ненормальное распределение;
 
— нулевой социальный капитал, огромные расходы на вербовку (Эстония).
 

Право
 
— значительное влияние германской исторической школы права;
 
— практическое отсутствие конституции (Латвия), фиктивная конституция (Эстония);
 
— сакрализация конституций;
 
— особая практика законодательства (JOKK — Эстония);
 
— репрессивная роль административных судов (Эстония, Латвия, Литва — А.Г.);
 
— «международное право» как самостоятельная «норма права»;
 
— активная легализация своей версии истории (проект закона о национальной исторической памяти (Литва), закон об уголовной ответственности за «тривиализацию» советской оккупации (Латвия) — А.Г.;
 
— крайне избирательное отношение к международному праву, игнорирование большинства рекомендаций.
 

Внешняя политика
 
— абсолютная солидарность правящей национальности в вопросах внешней политики при личной ненависти во внутренних делах;
 
— жесткая скрытая конкуренция между Эстонией, Латвией и Литвой на международной арене;
 
— глорификация нацизма; участие официальных лиц в праздновании Дня латышского легионера Ваффен СС, в возложении венков к могилам нацистских преступников в День Лачплесиса (Латвия) — А.Г.;
 
— погруженность в «проектную дипломатию»;
 
— «странная дружба» — ГУ(А)М;
 
— «надежный союзник США»; от «нам нужно всего лишь место за столом» до «мы и есть Европа!».
 

Внутренняя политика
 
— отсутствие культа личности как нынешних, так и довоенных деятелей (Эстония, Литва); культ личности профашистского президента Карлиса Ульманиса среди латышей, который не поддерживается правящей партией «Единство» — А.Г.
 
— «большой» популизм — «компенсации за оккупацию»;
 
— политическая религия;
 
— бегство в течение одного 2014 года (поодиночке) со своих постов всего высшего руководства Реформистской партии в Эстонии; цепляние за власть партии «Единство» в Латвии ради получения возможности грабить бюджет, вплоть до фальсификации итогов выборов и подкупа избирателей — А.Г.
 

Наука
 
— Тартуский университет, Латвийский университет — исключительно национальные (А.Г.) университеты;
 
— развитие лженаук («оккупациеведение» и пр.);
 
— нацеленность на «остепенение», а не на научные достижения («нам нужно больше докторов наук»);
 
— неспособность к научным контактам и дискуссиям;
 
— следование в фарватере политической полиции, прямо препятствующей научному обмену; попытки принятия законов, предоставляющих этой полиции контролировать всю научную деятельность (Латвия) — А.Г.
 

Философия
 
— абсолютная неспособность сформулировать «народный дух» — «эстонство» и «латышство». «IRL: Делаем эстонское дело! (Ajame eesti asja!)». «Каждый день ты делаешь эстонское дело. Твоя работа. Твоя учеба. Твоя семья. Твои надежды и мечты — это и есть эстонское дело»; «Стать латышом — это выучить латышский язык. Надо ли в дополнение к этому петь латышские песни и танцевать латышские танцы, наряжаться в латышские народные одежды? — Немедленно прекратите издеваться над латышами», — А.Г.
 
— не отсутствие идеалов, как таковых, а ежеминутное политическое совпадение реальности с идеалом;
 
— отождествление свободы с произволом («Мы наслаждаемся нашей свободой», «Мы не виноваты в том, что свободны»);
 
— нескончаемая материализация свободы (Крест Свободы, площадь Свободы, бульвар Свободы, часы Свободы, мост Свободы и т.п.);
 
Популизм
 
Прибалтийский популизм имеет свои особенности. Политики и политические партии в целом довольно осторожны в провозглашении несбыточных обещаний. Наиболее известное — заявление эстонского премьера А.Ансипа «Выведем Эстонию в число пяти богатейших стран Европы!».

Эстонский популизм развивается в трех направлениях.

Первое можно обозначить формулой «Сказано — сделано!». Так, на выборах в Европарламент в 2009 году ультранационалистическая партия IRL под общим лозунгом «Верные решения в трудные времена» пообещала «принести» в Эстонию 50 000 рабочих мест. Через полгода IRL «доложила», что доставила эти рабочие места в Эстонию. Что, понятное дело, было полным блефом.
 
Второе — это указание ложных целей. Так, в разгар кризиса, в ответ на все претензии эстонский премьер А.Ансип заявлял, что государственные финансы в порядке, и у страны вообще нет внешнего долга.
 
Третье — молчаливый сговор вокруг истребования «долгов за оккупацию». Потенциально эстонцы и латыши ощущают себя богачами, т.к. рано или поздно Россия расплатится с ними «за оккупацию». То, что они уже украли советское наследство и проели его, в расчет не идет, это — само собой разумеющееся. «Богатство» это — исключительно популистское, но плотно укоренившееся в мозгах.
 
В Латвии после кризиса 2008 г. правящей элитой был создан миф о его успешном преодолении — «история успеха». Этот миф полный обман, поскольку на начало 2015 г. еще не достигнуты показатели производства валового внутреннего продукта 2008 г. Падение объемов производства в трех прибалтийских странах в период кризиса 2008 г. было самое глубокое в Европе, уровень безработицы — самый высолкий.
 
Все три прибалтийские республики демострируют самый высокий уровень депопуляции населения в Европе, в том числе титульного населения. Показатели переписи населения фальсифицируются. При этом правящие  элиты «громко» гордятся тем, что они «защищают» интересы своих этносов — А.Г. 
 
(Ложный) палингенезис
 
Палингенезис по Гриффину — возрождение Золотого века нации (Третий Рейх — Священная римская империя германской нации, например). Причем возрождение буквальное, т.е. с обязательным прохождением через смерть. К конструкции Золотого века прибавляется требование его трагического насильственного окончания, ибо брать на себя ответственность за «самостоятельное» окончание Золотого века — не хочется. Несолидно. Так, например, по мнению татарских ультранационалистов, Золотой век татар закончился «русской оккупацией» — взятием Казани Иваном Грозным.
 
В этом смысле палингенезис Латвии и Эстонии обнаруживает в себе совершенно специфические черты. Во-первых, единственные довоенные 20 лет государственности Латвии и Эстонии на Золотой век не тянут никак, поэтому акцент делается не на собственно Золотом веке, а на его трагическом окончании — «русской оккупации» в 1940 году. Драматизация «оккупации» дает в итоге виртуальный Золотой век — «ах, как бы мы жили, если бы не оккупация». Во-вторых, согласно доктрине «правовой преемственности» (legal continuity) Эстония и Латвия, как государства, и не погибали вовсе, а существовали de jure, как полочная фирма. Согласно официальной доктрине, Эстония и Латвия — это не «вторые республики», а те же самые государства, что были созданы в 20-х годах прошлого столетия. Таким образом можно говорить о «ложном палингенезисе», т.к. своей доктриной эстонцы и латыши обманули саму смерть. Иное дело — Литва, которая конституционно относит себя к ВКЛ.
 
На полях: конституционное оформление «родословной» государства потихоньку перестает быть экзотикой. Лучшей иллюстрацией к сказанному могут быть соответствующие строки преамбулы проекта «Национальной конституции Украины», утвержденного 6 лет назад партией «Свобода»:
 
«Мы, граждане Украины, понимая, что Украинская нация является наследницей развитой духовной и материальной культуры трипольцев, скифов и сотен последующих поколений украинцев, что континуитет современного Украинского государства был основан в Киевской Руси, а продлен Галицко-Волынским княжеством, Казацкой Республикой периода Гетманщины, Украинской народной Республикой, Западно-Украинской народной Республикой, Карпатской Украиной и Украинской Державой, восстановленной Актом 30 июня 1941, что Независимая Украина возникла как следствие более чем трехсотлетней национально-освободительной борьбы украинцев.

Зная, что Украинская нация находилась в тяжелом, более чем трехсотлетнем колониальном ярме, что она пережила страшный геноцид в годы Голодомора, который подорвал ее генофонд, что в течение сотен лет уничтожалась ее язык и культура, против украинцев направлялось острие коммунистических репрессий». (Перевод Google.)
 
Как видно, «прибалтийский след» в этом произведении совершенно отчетлив. А «континуитет был основан… и продлен» — это вообще шедевр!
 
«Правовая преемственность» (legal continuity)
 
Ни в коем случае не путать с «правопреемством», которое является устойчивым юридическим термином с конкретным содержанием!
 
Как бы война
 
«Оруэлл был прав, когда указывал, что тоталитарным режимам, функционирующим в информационной сингулярности, нужна не война, а «как бы война»». (С.Переслегин, послесловие к изданию «Миры братьев Стругацких», М., Аст, 1998).
 
Действительно, все прибалтийские режимы ведут «как бы войну», причем на два фронта — с РФ, как государством, и с проживающими в этих странах российскими соотечественниками, как «пятой колонной». «Как бы война» ведется в основном в информационном поле, что, однако, не исключает и непосредственных нападений. Обширно используются провокации — «дело Палецкиса» («свои стреляли в своих»), «Бронзовая ночь». Заведомое планирование представления агрессора в виде жертвы — «Мы атакованы!» М.Лаара после хакерских атак на правительственные сайты Эстонии, последовавших за «бронзовой ночью».
 
В Латвии в настоящее время распространяется миф о Латгальской народной республике, которая инспирируется Россией. Ни одного факта подтверждающего наличие сепаратизма обнаружить не удалось, но возбуждены несколько уголовных дел против тех, кто осмелился говорить о праве латгалов на свой язык и культуру. В Латвии возбуждены также уголовные дела против активистов, собиравших гуманитарную помощь Новороссии. Под эти уголовные дела срочно принимаются поаравки к Уголовному кодексу о пособничестве терроризму. И это тогда, когда Латвии не удалось протолкнуть решение Совета Евпрпы о признании ЛНР и ДНР террористическими организациями — А.Г.
 
Провокации носят также кооперативный международный характер — наиболее ярко это проявилось во время грузино-осетинского конфликта 2008 года. Эстонские СМИ были явно подготовлены — ни до, ни после Postimees, например, не издавал спецвыпусков с откровенным враньем. Эстония была единственным европейским государством, парламент которого принял специальное политическое заявление «О российской агрессии в Грузии».
 
К элементам «как бы войны» можно отнести также «войну памятников» и уголовное преследование героев ВОВ — наиболее известны тут дела Василия Кононова и Арнольда Мери.
 
Национальное государство
 
Как известно, существует два прочтения этого термина: а) как государства-нации и б) как государства, в котором приоритет отдан одной (титульной) национальности
 
Языковой эскапизм
 
Собственные термины, не употребляемые более никем. «Русское время» — vene aeg.
 
«Странная дружба»
 
Грузины, украинцы, ГУАМ, афганцы… Латвия дружит с Тайванем и тибетцами назло большому Китаю — А.Г.
 
«Ущерб от оккупации»
 
Наличие специальных правительственных комиссий, занимавшихся подсчетом размера «ущерба от оккупации». В каждой из стран эта работа завершена, но претензии не были предъявлены ни в один суд. Единожды правительство Эстонии дало команду Минюсту разработать соответствующий иск, но через три месяца отправило в отставку министра юстиции. Характерной чертой является также постоянно возникающее требование к России «извиниться за оккупацию». Чисто юридически «извинение за оккупацию» означает признание вины, что освобождает истцов от бремени доказывания вины России по этим возможным искам.
 
Перерождение элит
 
Национал-коммунисты. В советское время коммунисты-интернационалисты, из-за слабости социальной базы, опирались на этнические элиты в союзных республиках, которые скрытно строили не советскую нацию, а свои собственные народы. Эти элиты носили название национал-коммунисты, поскольку строили коммунизм для своего собственного этноса. Поэтому коммунистам латышам разрешали в советское время ассимилировать латгал, коммунистам литовцам — жемайтов, коммунистам эстонцам — сету. Национал-коммунисты обеспечивали преимущества в деятельности собственной интеллигенции. В период «перестройки» национал-коммунисты Прибалтики сумели мгновенно трансформироваться в национал-демократов и мобилизовать свои этносы на построение общества с иерархической социальной структурой. На вершине социальной лестници оказались представители титульных этносов, на ее низах — инородцы. А.Г.
 
Двойной формат государственности
 
Правопреемные от соответствующих ССР (российский взгляд) и «правово преемственные» от довоенных республик (взгляд других государств). Отличительной чертой является отсутствие какого бы то ни было интереса «других государств» к этому феномену.
 
Отсутствие официальной оценки довоенных режимов
 
В официальной прибалтийской историографии крайне редко встречаются оценки довоенных режимов — какие бы то ни было.


 

---

Вместо послесловия
 
Решил я поехать к С.Середенко в Эстонию для проведения научных бесед, на манер древнегреческих философов. А на границе меня арестовали, продержали в кутузке полдня и с шумом депортировали обратно в Латвию. Поскольку действий террористического характера я не предпринимал, а только высказывал свои мнения о природе прибалтийских правящих режимов, то стал размышлять о причинах присужденного мне наказания — запрета на 10 лет въезжать в Эстонию. По итогам размышления выделил еще пару важных маркеров.
 
Тоталитаризм
 
У сложившихся в Латвии, Литвы и Эстонии режимов нет морального права на существование, и поэтому они подавляют всякое инакомыслие. В отношении титульных народов эта политика удачно поддерживается за счет развития чувства национального превосходства. Представители высшей расы не могут быть недовольны своими элитами.В отношении национальных меньшинств — за счет разжигания русофобии и юдофобии. Мол, что слушать доводы этого человека, ведь он русский или, что еще более страшно, еврей. 
 
Трусоватость элит
 
Правящие элиты Прибалтики боятся открыто бороться с правозащитниками и прибегают к услугам спецслужб. Активистов запугивают, шантажируют, подкупают, ведется слежка за их корреспонденцией и телефонными звонками, отслеживаются маршруты движения, организуются провокации, лишают работы, возбуждаются уголовные процессы. До физической ликвидации активистов пока не доходит.

А.Г.