Александр Гапоненко:

— Результаты языкового референдума вызвали шок у основной массы латышского населения. В течение двадцати лет правящая бюрократическая элита убаюкивала ее мифами о возможности мирного построения этнически чистого общества — «латышской Латвии». А тут оказалось, что чуть ли не половина населения страны сохранила приверженность русским духовным ценностям и совершенно не собирается от них отказываться.

Будучи по натуре своей людьми миролюбивыми и прагматичными, простые латыши стали серьезно задумываться о возможности выстраивания равноправных отношений с русской частью населения. Тем более что каких-то особых преимуществ от действующей в стране системы дискриминации они не имели и в обыденной действительности с русскими в конфликты никогда не вступали.

А вот это уже привело в трепет латышскую правящую элиту. Значительная ее часть почувствовала, что может полностью потерять свои социальные позиции, поскольку никакими другими навыками, кроме умения проводить этнические мобилизации и конвертировать их результаты в личные доходы, она не обладала.

Правящая элита встала перед принципиальным выбором: продолжить реализацию проекта построения этнически чистого общества — либо признать, что русские имеют равные с латышами права, и строить вместе с ними современную латвийскую политическую нацию.

Радикальные политики из партий Все Латвии! и Единство приняли решение любыми способами продолжить строительство полуфеодальной иерархии с закрытыми этносоциальными сословиями — «латышскую Латвию». Партия реформ Затлерса после продолжительных колебаний выбрала путь проведения демократических преобразований. Союз «зеленых» и крестьян и Центр согласия особой роли в сложившемся раскладе политических сил не играли, поскольку находились в оппозиции и доступа к реальным рычагам власти не имели.

Сейчас в латвийской политической жизни явно доминирует линия на неправовое и силовое решение «русского вопроса». Национал-радикалы сначала подали иск в Конституционный суд с просьбой признать проведение референдума незаконным, хотя перед этим дружно проголосовали в Сейме за то, чтобы он состоялся.

Потом они попытались изменить Конституцию и прописать в ней, вопреки общепринятым демократическим нормам, некое «латышское национальное» ядро. Наконец, когда легально оспорить ход и результаты референдума не удалось, они предприняли меры по его делегитимизации в глазах наиболее беспокоившей их латышской части населения. Для этого применили два достаточно распространенных приема: дискредитацию лидеров протестного движения и обвинение их в работе на интересы иностранных государств.

В. Линдерман и Е. Осипов, явно не без чьей-то искусной режиссуры, в течение года демонизировались в латышских средствах массовой информации. В ход шло и очернение их революционной молодости, и «неправильное» этническое происхождение, и нестандартный внешний вид.

Однако когда практически все русское население республики проголосовало на референдуме за озвучиваемые этими лидерами идеи, возник большой конфуз. Как это два, как всех убеждали, маргинала смогли в три элементарных и вполне законных хода одолеть около десяти тысяч ведущих латышских политиков, юристов, идеологов, полицейских и агентов спецслужб?

Тогда в латышские медиа придумали вбросить негативный образ третьего инициатора референдума — Гапоненко. Согласитесь, потерпеть поражение от академика Нью-Йоркской Академии наук, доктора экономики и эксперта Еврокомиссии не так обидно.

А он еще недавно в Москве выступал с докладом о бедственном положении русского населения в Латвии на международной конференции, книжку выпустил «Дискриминация русских в странах Балтии: причины, формы и возможности преодоления». Явно больше подходит на роль «руки Кремля», чем Линдерман, который долгое время томился в «кровавых застенках» КГБ.

Обвинения в незаконном финансировании референдума легло на плечи уже на всех членов общества «Родной язык». Однако законов, регламентирующих финансирование референдума, не существует — депутаты Сейма не удосужились их принять. Целый год бездельничали, а потом вдруг опомнились и свалили с больной головы на здоровую.

Да и о каком финансировании идет речь? На оплату услуг нотариусов надо было потратить по два лата с носа. Большинство людей сами за себя заплатили, а кто не мог — тому более самостоятельные общинники помогли.

За выступления в защиту родного языка ни один русский телевизионный канал, ни одна русская радиостанция, ни одно печатное русскоязычное издание даже не подумали попросить денег у активистов. Все журналисты писали статьи в поддержку проведения референдума по велению сердца, а не за всеобщий эквивалент. Листовки печатали и разносили добровольцы бесплатно. Так и провели активисты «Родного языка» операцию «Шок и трепет этнократии» латов за пятьсот от силы.

KNAB, кстати, давно уже активистов к себе вызвал, документы все просмотрел и нарушений в трате этих денег не нашел.

Национал-радикалы, наверное, думают, что инициаторы референдума на агитацию потратили пятьсот тысяч латов, как они сами привыкли тратить на выборах в Сейм. Так это на охмурение народа надо тратить такие большие суммы, а если народу правду говорить, то можно обойтись бюджетом и в пятьсот латов. То есть работать с эффективностью в тысячу раз большей.

Зато с правящих партий латышские СМИ за публикации в поддержку латышского языка слупили по полной. Из госбюджета и муниципальных закромов были выделены сотни тысяч латов. Да на публикацию агитационных материалов в виде листовок и плакатов ушли немалые суммы. Эти затраты, поговаривают, покрывались за счет средств, выделенных ЦИК на проведение референдума.

То есть за счет средств русских налогоплательщиков им пытались доказать, что права на родной язык они не имеют. А еще правящим партиям приходилось платить за работу экспертам, которые выступали в их поддержку. Особенно хорошо платили «русским по вызову» — по двойной ставке, как утверждают знатоки.

Только вот происхождение всех этих средств на агитацию против русского языка никого не интереует. Даже вездесущий KNAB сделал вид, что это его не касается, хотя финансирование шло напрямую из средств государственного бюджета.