На прошлой неделе весь Израиль радовался — Гилад Шалит вернулся домой. Исхудавший, полуслепой после пяти с половиной лет плена, но живой.

Премьер-министр надувал щеки и с телеэкрана объяснял, что, почему и как. Но записать освобождение солдата себе в актив он не сможет, потому что правительство его не освобождало. Его освободил народ.

Израильтяне устали. Народ устал от потерь, от постоянных жертв. Устал жить в ожидании очередного теракта или войны. Люди хотят мира и покоя — любой ценой. Территориальные уступки, деньги, все что угодно — лишь бы был мир.

Есть в израильской армии одно простое правило, которое неукоснительно соблюдается: солдат — прежде всего! Это своего рода негласный договор между народом и государством: мы даем вам сыновей, извольте вернуть их нам целыми и невредимыми. Договор соблюдается — армия делает все, чтобы не подставить солдат. Совсем избежать потерь невозможно, но армия прикладывает все усилия.

Израильтяне тяжело воспринимают потери. Всем понятно, что на месте убитых и раненых мог бы быть ты — или, что стократ хуже, твой сын, муж, мать или сестра. Очень легко поставить себя на место жертв. То, что в этот раз это был не ты, а кто-то другой — это случайность. Жизнь и смерть, как лотерея.

К потерям можно привыкнуть, и к ним привыкли. Похоронили, погоревали, поехали дальше. Жизнь-то не остановишь. Семье, друзьям очень тяжело, и боль эта проходит не сразу. Остальным очень быстро становится все равно. Но когда похищают человека, тем более солдата, это тяжелее всего.

Почти все служили, у всех без исключения в армии кто-то из родственников служит, или служил, или будет служить. Очень легко представить себя на его месте или на месте его родителей. Такие случаи ранят гораздо сильнее. Рона Арада, летчика, сбитого над Ливаном, ждали 20 лет. Ждала не только семья, но и вся страна. Хотя было ясно, что он, скорее всего, мертв, но надежда теплилась.

Гиладу Шалиту повезло. Прежде всего — с родителями и семьей. Дело даже не в том, что они принадлежат к местной элите. Когда он попал в плен, и стало ясно, что правительству, в общем, наплевать, и все попытки освободить их сына носят демонстративный характер, они не сдались. Отец, мать и сестра бросили все и занимались только одним: не давали обществу забыть о существовании Гилада. Если бы не они, он, скорее всего, до сих пор был бы в плену.

Они штурмовали канцелярию премьер-министра. Не давали покоя начальнику Генштаба и министру обороны. Они теребили журналистов. Собирали пожертвования и организовывали народное движение в защиту сына. Отец ездил по миру и всюду рассказывал о беде, постигшей семью, о своем сыне. Он даже выступал в ООН. Только информационная кампания могла спасти Гилада, и семья била и била в одну точку, не останавливаясь.

Гилад Шалит из человека стал брендом. Его лицо смотрело отовсюду. «Не дайте равнодушию убить их!» — призывал плакат, где Гилад был изображен с Гольдвассером и Регевом, захваченными «Хизбаллой». «Гилад все еще жив!» — напоминали наклейки на бамперах автомобилей. «Гилад в плену столько-то дней» — сообщало световое табло над шоссе Хайфа — Тель-Авив.

Плакаты с требованиями освободить Гилада стали атрибутом любой демонстрации (кроме демонстраций крайне левых). Тысячи людей прошли маршем по всей стране, чтобы в очередной раз напомнить правительству: «мы помним!». Гилад Шалит стал незаживающей раной израильского общества.

Немногочисленные голоса тех, чьи родные погибли в терактах, терялись в общем хоре голосов, требующих: «вернуть, любой ценой вернуть». Люди были готовы принять любые условия, лишь бы вернуть солдата. Были готовы даже на освобождение сотен убийц.

Увидев это, правительство стало шевелиться. Не очень, правда, старательно, но стало. Перелом наступил этим летом. Когда я, будучи в Латвии, прочитал на новостном портале о том, что в Израиле сотни тысяч людей вышли на улицы, требуя социальной справедливости, я понял, что Шалит скоро будет дома. Между красными флагами над бескрайним морем демонстрантов плыли растяжки со знакомым лицом.

Общество надо было хоть как-то успокоить. Прижатый к стене премьер-министр согласился на все условия похитителей. Остальное было делом техники. Солдат вернулся домой. Семья может праздновать победу. У народа упал с души камень.

Израиль заплатит за освобождение Шалита. Будут новые смерти, будут похищения. Полку убийц прибыло — солдата сменяли на целый батальон отморозков, большинство из которых не зароет топор войны. Но все это будет потом, и не факт, что будет, а если и будет — то с кем-то другим. От судьбы не уйдешь. А пока можно радоваться и праздновать.

18 октября 2011 года израильтяне вздохнули с облегчением. Гилад Шалит вернулся домой.

P.S. Сухой, выхолощенный формат новостей не передает эмоций, чувств. Землетрясения, наводнения, извержения вулканов для нас — просто картинка в телевизоре, даже если до них рукой подать. Пока это не происходит лично с тобой или кем-то из близких — всем плевать. В этом спиче я попытался передать не факты, не мнения, но — ощущение. То, чего в новостях не покажут...