Уважаемые соклубники!

Уже который год подряд в Латвии проводится конкурс сочинений по произведениям русской классической литературы для старшеклассников под названием «Золотое пёрышко». Участвуют ученики 10—12-х классов латвийских школ. География последнего конкурса соответствует определению «латвийский конкурс», и она такова: конечно же, Рига, Даугавпилс, Лудза, Лиепая, Талси, Олайне.

Но пользуется ли этот конкурс поддержкой, а значит — представительством учеников значительной части школ Латвии? Увы, даже рижские школы количеством (но не мастерством) представлены весьма скромно.

Может, дело в том, что есть другие латвийские конкурсы сочинений по произведениям русской классики? «Единый диктант» не предлагать — мероприятие исключительно полезное и нужное, но иное.

Бывали, правда, конкурсы, проводимые различными печатными изданиями, но по другой тематике и разовые.
 

---

«Золотое пёрышко» — как мне кажется, единственный регулярный конкурс по учебной программе в Латвии, посвящённый русской словесности!
 

---

Присланные сочинения оценивает профессиональное жюри (педагоги, не из числа преподавателей конкурсантов), и номинанты трёх первых призовых мест получают ценные (действительно ценные) призы. Что-то получают и их преподаватели, но тут уже скорее символически, чтобы ненароком не взрастить «конкурс» среди преподавателей.

Есть ещё и специальные призы, которыми награждает авторов сочинений непрофессиональное жюри спонсоров. Награждают участников не из числа победителей.

По каким признакам избирают номинантов спонсоры? Это не остальные лучшие и не утешительные призы худшим. Единых и объективных критериев у непрофессионалов, не владеющих методикой оценки школьных сочинений, быть не может. Лишь субъективные ощущения и личные предпочтения. В этом году, например, один из специальных призов был вручен автору за оригинальность формы раскрытия темы, другому — за явленное в сочинении личное сопереживание одному из героев произведения. Третьему ещё за что-то, уж не помню. Не суть это важно.
 

---

А важно — что наши дети читают русскую классику и размышляют над литературными образами и поступками героев.
 

---

А ещё что очень важно — лица у них хорошие. Что из этих двух «важно» есть следствие, а что причина — даже не пытаюсь разбираться. Но, уверяю вас, взаимосвязь налицо!


А теперь, уважаемые соклубники, давайте подумаем — важно ли в нашей ситуации максимального и планомерного вытеснения русского языка из всех сфер общественной жизни наличие этого либо такого конкурса?

Мне кажется — очень важным, как никогда ранее важным, потому и пишу об этом.

С вопросом «почему пишу» разобрались, а теперь поясню — для чего пишу.

Всё просто — конкурс нужный, но если оценивать реально, то достаточно скромно представленный. Не о деньгах речь. Дело совершенно не в стоимости и количестве призов, это пока в норме, как мне кажется.

Явная недостаточность его в малой разнообразности представленности школ Латвии — вот проблема, в решении которой хочется получить совет. Лукавлю — не только совет, но и участие.
 

---

Из года в год ученики одних и тех же полутора десятка школ шлют свои сочинения, в этом году даже и школа, где русский язык преподаётся как иностранный. Но мало этого, мало!
 

---

А почему многие школы не представлены? Преподаватели русского языка и литературы игнорируют в силу «малозначительности» конкурса или недостаточной ценности призов учителям победителей? Не нравятся организаторы? Название? Нет команды сверху? Или просто не знают о его проведении?

У меня ответа нет. Может, одноклубники подскажут, только не версии, а реальные причины, поговорив со знакомыми учителями литературы старших классов.

Это была бы конкретная помощь — понять причины и устранить их.


Думаю, организаторы будут рады выслушать и рекомендации (реальные) о способах продвижения идеи такого конкурса среди учеников и педагогов.

Как мне кажется, объективно сегодня есть некоторые проблемы и в организации конкурса, и в его рекламе. Но предъявлять в этом претензии неравнодушным энтузиастам-организаторам, вытягивающим этот проект на своих плечах, неконструктивно и несправедливо. Делают то, что могут — на фоне полного бездействия тех, кто мог бы, — может, и обязан был бы, — но не делает ничего...

Я не являюсь ни автором идеи конкурса, ни фактическим его организатором. Я присоединился к этому нужному делу по доброй воле и призыву одного из авторов и ныне главного организатора конкурса (он же и один из спонсоров) депутата Рижской думы Руслана Панкратова три года назад. И рад этому.

Процедура награждения призёров и участников происходит в стенах Дома Москвы, за что организаторы признательны его директору г-ну Ю.Силову.

В этом году конкурс был посвящён стопятидесятилетию выхода в свет романа Фёдора Михайловича Достоевского «Преступление и наказание». Тем сочинений было три, и выбор конкретной для написания был свободным.

 

Вот список победителей конкурса этого года:

1-е место — ученица 11-го класса Даугавпилсской Русской средней школы-лицея Гельфанд Таль. Учитель — Кудрявская Инара.

2-е место — ученица 12-го класса Даугавпилсской средней школы №9 Екатерина Поталуева. Учитель — Игорь Шторм.

3-е место — ученица 11-го класса 51-й Рижской средней школы Екатерина Евтеева. Учитель — Ермолаева Татьяна.
 

На этом фото в Доме Москвы есть часть участников, их учителей, а также спонсоров и организаторов конкурса.




 
Итак, о конкурсе рассказал, показал, вопросы (просьбы) аудитории неравнодушных членов клуба обозначил, проблемы перечислил...

Теперь презентую читателям (с разрешения автора) сочинение победителя, концовка которого звучит как предостережение всем нам, живущим в эпоху «мейнстримовского» пересмотра множества прежних мировоззренческих ценностей вплоть до полного их отторжения.

Только прошу не проводить какой-либо разбор сочинения. Это просто ни к чему. Оно весьма достойно и так же достойно оценено. Однако если захочется высказать автору хорошие слова, то сдерживаться и скупиться на них я вас не призову — автор это заслужила.

И, безусловно, попрошу поделиться соображениями о нужности регулярного конкурса русской словесности, а может, и других, и методах их продвижения.
 




 

---

 

Роман Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание» — это произведение о Раскольникове. А еще среди действующих лиц Сонечка и старуха-процентщица. Это я знала еще до прочтения романа, и, естественно, эти герои, когда я познакомилась с текстом, заслонили всех остальных. Потом систему персонажей пополнили образы трогательной Поленьки, ее несчастного отца, негодяя Мармеладова. Эти герои, скорее, не запомнились, а «почувствовались». История Лужина казалась неяркой, оттеняющей всех остальных. Кому-то надо быть серым фоном, на котором остальные кажутся рельефней.

Петр Петрович Лужин, на первый взгляд, образованный и интеллигентный человек. Он знаком с этикетом, обладает хорошими манерами, в разговоре вежлив и обходителен. Лужин намеревается взять в жены небогатую девушку и кажется неким благотворителем, спасающим Дуню и ее мать от нищеты. Постепенно личность Петра Петровича раскрывается, и этому уже не мешает искреннее заблуждение Пульхерии Александровны. Сначала он опрометчиво признается в желании жениться на бедной девушке без приданого, чтобы достичь абсолютного повиновения с ее стороны, то есть заполучить в жены преданную и любящую своего господина служанку, считающую мужа благодетелем. А еще образованная и воспитанная Дуня никогда не опозорит в обществе, более того, может помочь подняться по карьерной лестнице. Подобная холодная расчетливость в отношениях с людьми все ярче проявляется чуть ли не в каждом поступке Лужина. Он поселяет свою невесту и ее мать в скверные, дешевые нумера, аргументируя это тем, что данные комнаты предназначены для временного проживания, пока отделывается их с Дуней новая квартира. Уже сейчас становится ясно, что Дуне, по убеждениям Петра Петровича, необходимо «заслужить» более достойную квартиру, а забота о матери невесты вообще не входит в планы Лужина.

В ходе развития сюжета образ Лужина все больше привлекает внимание читателя, герой все больше проявляет мелочность и теряет человечность. Сначала он вынуждает Дуню выбирать между будущим мужем и братом, не обращая внимания на чувства своей невесты, не замечая ее проницательности, ведь, по его мнению, невеста не способна на самостоятельные решения. Затем Лужин пишет письмо Пульхерии Александровне, в котором, проявляя по-детски абсурдную обидчивость, настаивает: Раскольникова на совместном ужине быть не должно. В итоге он опускается до жалких попыток отомстить Родиону, пытаясь опозорить, оклеветать и без того униженную несчастную Соню, но справедливость торжествует и мелочным обманщиком выглядит сам Лужин. Кажется, что зло наказано...

Однако апогеем бесчеловечной расчетливости Лужина для меня являются не поступки героя, а его экономическая теория, озвученная при первой встрече с Раскольниковым. В основе теории Лужина лежит абсолютный эгоизм и равнодушие по отношению к окружающим. Он убежден, что в первую очередь необходимо возлюбить самого себя, «ибо все на свете на личном интересе основано». Петр Петрович считает, что лучше пусть один человек ходит в целом кафтане, чем несколько в рваных. Он искренне верит в правильность этой идеи как с математической, так и с экономической точки зрения. Но он не задумывается при этом о нравственной стороне своего утверждения и удивляется, почему подобная теория не получает широкого общественного одобрения.

Интересно, что в момент очень образного рассказа Лужина о целом кафтане сначала не замечаешь некоторых реплик героев, даже подпадаешь под странное очарование этой логики, ведь целый кафтан действительно лучше рваного. Только Раскольников, который в данный момент чувствует и переживает все гораздо сильнее и мучительнее своих гостей (да и читателей тоже), одной фразой обнажает безнравственную суть теории Лужина: «А доведите до последствий, что вы давеча проповедовали, и выйдет, что людей можно резать...»

Когда Лужин высказывается по поводу участившихся случаев преступлений, совершенных представителями высших классов, Раскольников усмехается над его переживаниями, ведь мотивы таких преступлений как раз соответствуют теории Лужина — вырвать свой кафтан и оставить его целым во что бы то ни стало. Вполне резонное обвинение, обличающее лицемерие Лужина, оскорбляет Петра Петровича, и в ответ он утверждает, что «экономическая идея еще не есть приглашение к убийству». Лужин совершенно не готов видеть безнравственную основу своих рассуждений, он даже не задумывается над человеконенавистническим характером своих высказываний. В отличие от Раскольникова, который, на мой взгляд, в этом диалоге впервые, несмотря на состояние, трезво рассуждает о собственном преступлении и делает потрясающий в своей откровенности вывод: они с Лужиным похожи. Они оба пренебрегают человеческой жизнью ради своего благополучия, оба одержимы абсурдными теориями: один готов позволить умирать человеку в нищете ради обогащения, а другой убить, чтобы выяснить, тварь ли он дрожащая или право имеет. Самое страшное, что ни Лужин, в силу абсолютной безнравственности, ни Раскольников, в силу искренней веры в теорию и собственное великое предназначение, не готовы признать этой безжалостной правды. Но только Раскольников пройдет мучительный путь осознания.

Казалось, разгадка есть: образ Лужин важен и сам по себе, и потому, что помогает понять состояние Раскольникова. Но не давала покоя мысль, что роль этого героя в романе выходит далеко за пределы конкретного произведения, так как образ меркантильного, умеющего использовать людей в своих целях дельца является сквозным в произведениях Достоевского. Лужина узнаешь во многих героях писателя. Аналогичный персонаж, предшественник Лужина, встречается уже в первом романе «Униженные и оскорбленные». Это князь Валковский, который из-за обиды и неумения прощать лишает семью Ихменевых состояния, унижает их перед обществом; он бросает бывшую возлюбленную, мать Нелли, одну с ребенком, при этом героя совершенно не заботит судьба самой Нелли, его внебрачной дочери, умирающей от голода. Если Наташа Ихменева и Соня Мармеладова — «сестры из единой достоевской семьи заламывающих руки героинь»¹, то Петр Петрович Лужин и князь Валковский — представители «достоевского» клана безжалостных и хладнокровных.

Тема людей, готовых на все ради выгоды и собственного благополучия, людей, для которых человеческая жизнь перестает иметь значение, продолжается и, как мне кажется, достигает определенной завершенности в романе Достоевского о русских террористах. Уже название романа звучит как приговор — «Бесы».

Герои «Бесов» — «усовершенствованная версия» Лужина, который из просто жадного, безнравственного, но не слишком смелого дельца превращается в не знающих ни страха, ни совести преступников. Если для Лужина убийство — недопустимая (хотя бы на словах) крайность, для бесов это рациональное и оправданное средство достижения цели. Лужина возмущает заявление Раскольникова о том, что его теория — приглашение к убийству, тогда как бесы во имя идеи без капли сомнения идут на преступление. Самое страшное, что истинной причиной присоединения к революционному движению зачастую становится даже не идея, а скука, желание возвыситься, доказать собственную значимость, жажда власти. В сознании бесов отсутствуют такие категории, как страх или сострадание, они не просто мелочные эгоисты как Лужин, а террористы, готовые уничтожить любые преграды на пути к реализации своей цели, своей «прогрессивной» теории, программы по созданию нового общества: «Мы провозгласим разрушение... Мы пустим пожары... Ну-с, и начнется смута! Раскачка такая пойдет, какой еще мир не видал... Затуманится Русь, заплачет земля по старым богам...» Чтобы стать одним из них, Лужину не хватает масштабности и смелости, он пока хранит в памяти жалкие остатки христианской нравственности, а потому мысль об убийстве ради выгоды считает недопустимой. Бесы же старательно и последовательно стирают Бога и любые христианские ценности из своей жизни, что для Достоевского, безусловно, является признаком окончательного духовного падения. Шестичасовая служба Ставрогина в храме не спасет, если Бога нет в душе, если осквернена икона Богоматери, если гибнут люди.

Христианский мотив присутствует практически в каждом романе писателя; как в «Преступлении и наказании», так и в «Бесах» под конец появляется Евангелие, которое читают переступившие через нравственный закон герои. Подобные эпизоды в конце произведения дают некую надежду на очищение и искупление даже после самого страшного греха. Однако у меня, как у читателя, есть ощущение, что автор верит в спасение душ героев гораздо больше, чем они сами. Ведь если спасение Раскольникова еще может свершиться благодаря любви Сони, то для бесов возможность духовного очищения исключена, поскольку они свои грехи не осознают и убийство позиционируют как необходимую жертву на великом пути создания нового миропорядка. Лужин непоколебим, не усомнился он в своей правоте даже тогда, когда, казалось бы, уличен и раздавлен. Ставрогин пишет «Исповедь», где признается в самом страшном своем грехе, но этот текст оказывается всего лишь вызывающей подменой истинного, тихого покаяния и долгого искупления, поэтому «вместо Божеского дела выходит бесовское». Членов шайки Петруша связывает не верой и искуплением, а кровью.

И все же Лужин и бесы Достоевского оставались для меня достаточно далекими, пока я не прочитала рассказ «Мальчик у Христа на елке». Именно после знакомства с этим произведением отчетливо понимаешь: во многих из нас продолжают жить черты членов «достоевской» семьи, забывающих о милосердии. Последствия безжалостности и поражающего равнодушия к человеческой жизни отражены в рассказе, где те самые лужины и бесы игнорируют мольбы несчастного ребенка о помощи, не задумываясь о том, что, оставив мальчика холодной ночью на улице, обрекают его на верную смерть. На мой взгляд, в этом рассказе отражается сострадание Достоевского к невинным жертвам безжалостного бесовского мира, сумевшим сохранить душевную чистоту. Именно поэтому они приходят к Богу, тогда как у бесов такой возможности уже нет. Мне кажется, в этом рассказе разговор о Лужине и ему подобных бесах Достоевский выводит совершенно на иной уровень. Разорвать кафтан можно (ведь вложили в ладонь мальчика копеечку), отстоять шестичасовую службу тоже по силам, пожертвовать на детский дом, если при этом налоги будут меньше, — пожалуйста. А вот разорвать душу... Увольте, у нас у самих хлопот предостаточно... Карьеру надо делать, общество реформировать, Рождество праздновать.

В чем истинная роль Лужина из романа «Преступление и наказание»? Она выходит далеко за пределы произведения и времени его написания. Роль эта в том, чтобы заставить нас даже в самой начальной стадии разглядеть развитие процесса, который заканчивается превращением человека в беса.
 
 
 

---

¹ Набоков В. Лекции по русской литературе. СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2017, 189 с.