Часть 1. Богоборчество как форма толерантности

 


Идейной основой, «научной» концепцией кровавой вакханалии, получившей название Великой Французской революции стало сочинение Жана Жака Руссо «Социальный Контракт».

Например, Робеспьер всегда держал его у себя на столе в дорогом бархатном переплете и постоянно справлялся с ним при осуществлении своих революционных идей. Так же поступали и другие вожди Французской революции. Главное и существенное содержание этой книги составляет довольно обстоятельное изложение демократической теории происхождения, развития, характера и конечных целей гражданского общества или государства.

Вот они богоборческие идолы — демократия, свобода, гражданское общество, ради призрачного воплощения которых, нужно уничтожить часть собственного народа, причем не только явных врагов.

«Система революционного правосудия, — пишет В.Г. Ревуненков в «Очерках по истории Великой Французской революции», — исходила, во-первых, из того, что наказывать следует не только активных врагов революции, но и тех, кто в силу своей темноты и несознательности проявлял безразличие к республиканскому делу.

Самой «престижной» была тогда казнь посредством выдающегося революционного изобретения — гильотины. Она, как и другие тогдашние казни, совершалась публично, при большом стечении зрителей, что уже само по себе было жестокой терроризирующей мерой. И только посредством гильотины было публично обезглавлено не менее 17 тысяч человек, среди которых оказались, в частности, величайший ученый той эпохи Антуан Лавуазье и выдающийся французский поэт Андре Шенье. Казнили даже безразличных!

В «Социальном Контракте» Руссо отвергает державность королевской власти; на ее место он ставит державность народа. Народ, как сумма отдельных членов известного государства, есть истинный суверен, — и он один имеет право устанавливать образ правления в государстве и издавать законы, ибо закон и есть ни что иное, как общая воля народа, преследующая общее благо.

И действительно, там, где вся полнота власти принадлежит народу, как например в Латвии, все делается во имя и на благо народа. Разве не так?

Отношение государя к народу и обратно не определяется никаким договором; народ только поручает своему государю известную власть; а потому если народ найдет нужным, ради общего блага, он не только может уменьшить власть не оправдавшего его доверия государя, но может и совершенно отнять ее у него и передать другому лицу или даже — как в республике — многим лицам.

Отсюда ясно, что как правительства вообще, так и государи в частности, подлежат суду народа, должны давать ему отчет в своих действиях и могут быть лишаемы своих тронов, если народ найдет их недостойными занимать таковые.

Ну и чем, скажите, данные положения отличаются от тех, по которым мы живем сегодня? Да ничем!

Народ у нас тоже выбирает, назначает, доверяет, народ даже судит — и что в итоге? Две трети этого самого народа живет на грани бедности. Интересно, не правда ли, выбирает, назначает, заменяет, одним словом следует науке и … бедствует.

Видимо, объяснение может быть только одно — народ сам желает бедствовать!

Что касается членов рационально устроенного государства, то все они, по мнению Руссо, одинаково должны пользоваться свободою и равенством. Даруя народу эти блага, законодательство только возвращает людей к их естественному праву и их естественному состоянию, ибо люди рождаются свободными, равноправными и непорочными.

Только по отношению к законодательству изменяется положение членов государства: как законодатель и участник в верховной власти, каждый член государства есть гражданин; как обязанный повиноваться законам, при его же участии составленным, он — подданный.

Все правильно, деньги здесь совсем ни при чем — каждый свободен делать, то что он хочет, хочет работает, хочет нет. Все равны в получении образования, медицинских услуг, жилья и бедные и богатые, ведь у нас — равенство прав! Вот, оказывается какая замечательная система — демократия свободы!

Правда, всегда найдется некто Ф.М. Достоевский, который со злой иронией напишет: «Очень хорошо-с, что такое Liberte? Свобода. Какая свобода? — Одинаковая свобода делать все что угодно в пределах закона. Когда можно делать все что угодно? Когда имеешь миллион. Дает ли свобода каждому по миллиону? Нет. Что такое человек без миллиона? Человек без миллиона есть не тот, который делает все что угодно, а тот, с которым делают, все что угодно».

Вот почему так важно постоянно народу объяснять, в чем его счастье.

А народное счастье не в работе, достойной зарплате, доступном жилье или бесплатной медицине. Все это — тяжелые рецидивы «советского мышления». На самом деле народное счастье — в свободе, равенстве братстве. Откройте газеты, включите теленовости, посмотрите в интернет — сколько там свободы и других замечательных демократических благ и никакого «советского мышления».

Правительство есть только медиум или посредник между членами государства, как гражданами или законодателями, и членами государства, как подданными. Народ объявляет свою волю через своих представителей или депутатов, которые таким образом составляют народное собрание с законодательными или самодержавными правами, не допускающими никакого протеста, никакой апелляции.

Да и какие могут быть протесты при власти народа! Вот в Латвии, например, нет никаких протестов, согласно опросам — большинство людей счастливы и даже уезжают в другие страны — рассказать о своем счастье.

А правительство регулярно предлагает другим странам наш замечательный опыт латвийского успеха. И это несмотря на злопыхателей, которые утверждают, что весь латвийский успех сводится к жизни в перманентный долг — один отдаем, другой занимаем.

Принципы свободы и равенства касаются, по учению Руссо, всех сторон народной жизни — печати, слова, сходок, союзов и вероисповеданий, — за исключением только христианской религии, ибо в своем «Социальном Контракте» Руссо настойчиво требует изгнания из его рационально устроенного государства не только католичества, но и христианства вообще. Впрочем, Руссо еще не мог представить себе государство без всякой религии и потому он, упрекая в легкомыслии современных ему материалистов и атеистов рекомендует своим соотечественникам христианскую религию заменить «гуманистической» моралью.

И действительно, если невежество людское преодолевается просвещением, как были уверены энциклопедисты, то зачем религия? Вчера человек воровал, потом пошел учиться, окончил школу и больше не ворует. Видите, как все просто.

А если в школьные годы ему еще и про ЛГБТ-технологии рассказать или про эвтаназию, да объяснить, что каждый имеет право сам устанавливать нравственные правила? Религия в этом случае — предрассудок, утверждающий, что у каждого есть греховные страсти, как например, славолюбие, сластолюбие, сребролюбие.

Более того, христианство утверждает, что дух творит формы бытия. И это означает, что жадный не будет творить формы милосердия вокруг себя, а сластолюбивый не будет бороться за нравственность, как и славолюбивый не станет пропагандировать скромность во всем. Вот и спрашивается, зачем свободной и просвещенной личности религиозная нравственность?

И наконец в своем политическом трактате, Руссо говорит о главном: «Если для государства полезно, что бы ты умер, то ты и должен умереть, потому что лишь под этим условием ты до сих пор жил в безопасности и потому что что твоя жизнь — уже не только благодеяние природы, но и условный дар государства». Кто будет решать — кому жить, а кому полезно умереть для государства? Ну конечно же власти, кто же еще, ведь нет никакого Бога, а значит и безусловного права на жизнь для каждого! И если правящая партия сказала надо — упал и умер, иначе какой ты патриот?

Во время террора «Социальный Контракт» всегда лежал на столе «Комитета благосостояния». Через два с лишним века идеи Руссо будут творчески переработаны и в некоторых странах появится подлинные сатанинские шедевры — сначала расовые законы в Германии, затем законы об эвтаназии в европейских странах.

Например, в 2012 году в Бельгии к эвтаназии прибегли 1432 человека. Около половины из людей, добровольно ушедших из жизни при помощи врачей, сделали это по психологическим основаниям. А ведь проблемы психологии можно преодолеть, но почему то не преодолели.

Видите, к каким «вершинам» можно прийти, если все делать по науке! Что касается перспектив эвтаназии, то все идет к тому, чтобы в конечном счете предоставить право государству решать — кому жить, а кому умирать, как и мечтал Руссо.

И не надо Руссо обзывать нацистом или фашистом, он ученый, атеист с богоборческими наклонностями, пытался в своем трактате предложить научную модель организации общества на логических началах, без «религиозного мракобесия». Вы что, против логики?

И. Карно в своей «Истории французской революции» писал: «Мысль порождает факт. Это до того очевидно, что почти возможно определить в событии 1789 года долю участия каждого из великих мыслителей предыдущей эпохи. Влияние двух из них преимущественно проявляется самым ярким образом. Сочинения Вольтера и Руссо — пишет Карно, — были евангелием для поколения, совершившего революцию». Уточним — евангелием сатаны, превращающим драконоборцев в драконов.

 «Просветители» создали новую идеологию, имевшую своим источником не господствовавшее ранее христианство, а агностицизм и материализм в его чистом виде. И практические смыслы этой идеологии лучше всего изложил Сен-Жюст: «Мы призваны изменить природу европейских государств. Мы не должны отдыхать до тех пор, пока Европа не будет свободной: ее свобода будет гарантировать прочность нашей свободы».

А вы думали, что идею мировой революции придумал Маркс?

С тех пор европейские философы не отдыхают, да и как тут будешь отдыхать, если далеко не все освободились от образа Божия. Своими попытками заменить христианские нравственные основания общества научными концепциями, революционеры навязывают людям богоборческий бред под лозунгами свободы, равенства и братства.

Зло продолжает рядиться в одежды добра, драконы пытаются предстать перед нами в образах драконоборцев.


 

При подготовке статьи использованы следующие источники:

1. Ревуненков В.Г. «Очерки по истории Великой Французской революции» 1789-1814 гг. 3-е, доп. изд. СПб.: Изд-во С.-Петербургского университета, 1996.
2. Истинные причины первой французской революции.
3. Блос В. История французской революции. Перевод с немецкого / Блос В. — С.-Пб.: Типо-литогр. «Энергия», 1906. — 461 c.
4. Бельгия следом за Нидерландами приняла закон о детской эвтаназии.
5. «Это предельное беззаконие и предел греха».