Глава 11. Наш грибовоз вперед летит

Даже в таких условиях, благодаря не угасшему в годах оптимизму и титаническим усилиям команды, дело успешно продвигалось вперед. С ростом опыта и бизнеса росла уверенность в себе и светлом будущем, издержки не ставились во главу угла, здоровья и азарта хватало на все.

Каждый год предприятие прирастало новыми строениями, техникой, людьми, клиентами. Каждые два года мы вводили в строй по новой камере выращивания с посадочной площадью 300 кв.м. и выше.

Темпы роста производства напрямую зависели от территориальных и инфраструктурных возможностей промбазы. Ребром встал вопрос расширения земельного участка.


Земля

На тот момент имевшейся в моем распоряжении земли (0,7 гектара), полученной от кабмина ЛССР еще в советские времена, стало явно не хватать. Встал вопрос расширения территории.

По соседству от меня с одной стороны располагалось заброшенное поле. После кончины совхоза там годами успешно культивировались элитные сорта латвийских бурьянов. С трех других сторон мой участок окружали лес и дорога.

После т.н. денационализации земли в начале 90-х выяснилось, что у всех соседских земель, включая лес, объявился хозяин. Им оказался живший через дорогу от меня титульный парень Г.

Знал я его давно. Такой себе размондяй, прозябавший в грязи и нищете на разваливающемся хуторе 37-го года постройки бедолага, ленивый по жизни сельский люмпен, спивающийся и никчемный.

Жили мы с ним по-соседски. Грибами его подкармливал. Когда мои трактора чистили от снега бабитскую дорогу в поселке, я всегда разрешал почистить и его двор с заездом. Иногда давал ему свой самосвал дров привезти, помогал «то тем, то этим». Все это, разумеется, бесплатно, по-соседски.

Земля (35 га), свалившаяся на него, в те годы ничего не стоила и совершенно никого не интересовала. Не было на нее покупателей. Продолжал Г. прозябать в нищете.

Однажды провернул он в пополаме с районным лесником пару сделок с «черными» лесорубами. Те несколько лесовозов сосен (из «зеленого пояса Риги») темными ночами патриотично повывозили, он деньги пропил и горевал себе привычно дальше в своем бомжатнике.

Купить землю закон мне не позволял. Я ж сортом гражданским не вышел и профилем. Это Г. однажды проснулся после пьянки землевладельцем. А я — кем? Алиенсам низзя землю покупать! Ну и чё шо 20 лет здесь прожил, детей нарожал, завод построил?! Был бы европеец какой, прожил 90 дней – и покупай на здоровье! А проклятому криевсу – не моги!

И нужен-то мне был всего 1 га от его поля бурьянного, а — не купить. Химичить с подставными латышами я не захотел. Решил взять надел в аренду, как Аляску, на 99 лет. Причем в договоре указывалось, что арендная плата за весь срок аренды выплачивается сразу.

Принес я Г. договор и несколько тысяч зеленых президентов. Он чуть не расплакался. Потом неделю с местными кутил. После похмела приоделся сосед, постригся и занялся ростом своего гражданского самосознания. Начал ощущать вкус новой жизни. Да так его распробовал, что мало не показалось.

Запомните, уважаемый читатель, сию коллизию с землей. В конце повествования вы поймете для чего.

Прирос бизнес землицей-то! Э-ге-гей!!! Раззудись, плечо!

Первое, что я на ней построил — это новый компостный цех.







Низкая производительность «старого» цеха значительно тормозила технологический потенциал камер выращивания. Цех не обеспечивал даже две большие камеры сырьем. Растущий рынок не прощал перерывов в поставках. Рост новых торговых сетей диктовал необходимость увеличения объемов продукции.

Кроме того, вынужденное соседство цеха с камерами выращивания (в одном здании) технологически являлось недопустимым. Выращивание – стерильная технология. Производство компоста, с точки зрения микологии, — чрезвычайно инфекционно опасно для шампиньонов. Это соседство требовало соблюдения строжайших мер санитарии, жесткости соблюдения технологических маршрутов, держало персонал в постоянном напряжении. Часто «человеческий фактор» приводил к потерям целых урожаев — вследствие заражения плантаций.

После переноса компостного цеха в новое здание освободились площади для строительства новых камер.

Появилась возможность полной реконструкции всего комплекса в единое, «чистое» шампиньонное производство.

Теперь уже была откопана вся правая сторона бывшего овощехранилища и часть дюны с его торца.

Как пишут в кинотитрах, при с… не пострадало ни одно животное. За всю стройку не вырубил ни одной сосны. Правда, две, давно висящие на «волоске», в присутствии лесника грамотно упали сами, но это все равно уже были не жилицы.

60 метров подпорной стены высвободили нам для строительства площадку аж в 600 кв.м.

Проектанты-архитекторы и в этот раз за проект не взялись. Сказали: старое здание грузить нельзя – фундаменты слабые, подпорная стенка не выдержит нагрузки от песка, короче, умрут все! Им тогда сподручней было киоски проектировать, домики и интерьеры для саун. Латгипропроект развалился. Разбежавшиеся бородатые интеллектуалы челночили в Турцию, а оставшиеся в деле архитекторы за сложные проекты не брались. Рубили бабло по легкой.

Сделал проект. Перекрыл старое здание без опоры на его фундамент железобетонным каркасом. Получился саркофаг, почти как над чернобыльским реактором.



В новых помещениях на двух этажах разместились помимо камер выращивания: цех покровной земли, технологический зал, раздевалки, хозпомещения, механическая мастерская.









После реконструкции Золушок-Паграбс стал бизнес-прынцем на скромном балу латвийского сельхоза.





С появлением станков в мастерской появилась возможность проводить капремонты технологического оборудования, тракторов, грузовых автомашин и даже строить машины собственной разработки. Не было возможности приобретать оборудование за границей. Стоило оно фантастических денег. Никаких кредитов не хватило бы.

Токарь, сварщик-золотые-руки да я. Что-то копировал из увиденного у продвинутых голландцев. А большинство — придумывал сам.

Немало интересных вещей мы создали в те годы. Эта работа шла постоянно и успешно. Денег экономились тонны. А увидеть, как придуманное тобой железо оживает и качественно работает — это и вовсе был настоящий праздник.

В ход шло все — от топора до прялки, но сделанная нами техника потом работала многие годы, в экстремальных эксплуатационных условиях, и зачастую ее рабочие параметры превосходили западные аналоги не шутейно.

Вот буртовочный самоходный комбайн, сделанный на базе прицепа – навозоразбрасывателя з-да «Ригасельмаш». Эта машинка позволяла трактористу с двумя рабочими буртовать (переложить с места на место с тщательным перетряхиванием) до 70 тонн компоста за смену (8 часов). Раньше эту тяжеленную работу делали 6 человек 10–12 часов. Западный аналог стоил более ста тыс. долларов.



Одновальная лебедка с тягой в 5 тонн. Ею мы загружали и выгружали компост в камерах. Простенькая в устройстве, но очень удобная. Один человек без заморочек мог разобрать и собрать ее, как лего, за полчаса. Затащить многовальную тяжелую лебедку (была у меня и такая для нижних камер) в маленькие дверные проемы камер старого здания и камер второго этажа было нереально. А эту малышку в разобранном виде – без проблем.



Самоходный, скоростной, турельный транспортер (не путать с пулеметом).









Транспортерная часть машины плавно перемещалась в двух плоскостях вертикально (500) и горизонтально (1200). Лента, вращаясь со скоростью 7 м/сек, выбрасывала компост на высоту до 5 м и плавно, равномерно заполняла им бункеры и тоннели на большую высоту. Благодаря высокой производительности два человека за смену загружали те же 70 тонн компоста. Западный аналог такой машины обошелся бы в 60 тыс. долларов.

Учитывая то, что загрузки осуществлялись почти ежедневно, трудно переоценить значение этой машинки.

К сожалению, не сохранились фотографии других машин и установок, которые были мною сделаны в те годы. Была разработана уникальная сушильная установка для грибов производительностью 120 кг/сутки (по сырью). Экономичная, красивая, эффективная. Это признали даже итальянские спецы, которые пытались наладить в Латвии на «Коммунальнике» производство своих грибосушек.

Когда они приехали ко мне предлагать свое оборудование и увидели мою «железку» в работе, очень слезно просили разрешения заглянуть внутрь сушильной камеры. Хитрюги. А когда узнали, что расход электроэнергии на нее чуть больше, чем на их детище производительностью аж 15 кг/сутки, и что грибы сохраняют после сушки цвет, крепко расстроились и умотали, о чем-то громко споря и почти ругаясь. Цена за их установку превосходила себестоимость моей в несколько раз. Потом, слыхал, отказались они от производства в Латвии.

Была еще гриборезка, дававшая на выходе ломтики шампиньонов полного рисунка (шляпка-ножка). С вполне приличной производительностью.

Неплохие машиностроительные возможности предприятия позволяли нам практически все необходимое делать своими руками. От комбайнов и котельных до установок микроклимата камер и всякой прочей механизации.





Механизации технологических процессов я всегда уделял максимум внимания. В технологии постоянно осуществлялась циркуляция сотен тонн рассыпных материалов. И особенностью было то, что просто перемещением дело не ограничивалось. Требовалась еще и механическая переработка материалов в короткие технологические сроки.

Вот так, например, мы заполняли камеры компостом: сначала ставили к стеллажу разборную загрузочную секцию с перемещаемым вертикально поддоном, а с противоположной стороны стеллажа ставилась лебедка, та самая, что на фото выше. На поддон укладывалась тяговая пластиковая сетка.







Компост из тоннеля пастеризации трактором подавался в измельчитель. И через транспортер — на поддон загрузочной секции

Затем компост разравнивался вручную и трамбовался на поддоне с одновременным внесением мицелия (грибницы).





Загруженный таким «пирогом» кусок сетки затягивался лебедкой на полку стеллажа. И так пока не будет загружена вся полка. (15 полок в камере, по 3 тонны на каждую.)

Два месяца выращивался и собирался урожай.

После культивации камера сутки пропаривалась паром, выгружалась, мылась, и все повторялось сначала.





Оставшийся после культивации компост, обогащенный грибным белком, представлял собой качественное органическое удобрение с уникальными свойствами. В первые годы мы фасовали его в ПЭТ-пакеты и развозили в магазины Хозторга и по садовым товариществам. После развала сети Хозторга продавали навалом фермерам, садовым дизайнерам. Много газонов под юрмальскими особняками взросло на этом удобрении. Десятками машин брали.

Отходов от производства не было вообще. За исключением использованной ПЭТ-упаковки. Очень дружественное экологии производство. В качестве сырья — отходы, на выходе — целая линейка полезных продуктов.


Продолжение