Об особенностях риторики президента России на большой пресс-конференции
 
 

---

Наверно, кому-то покажется, что пресс-конференция президента России проходила под девизом «Я против того, чтобы бесконечно обострять». Это его собственная фраза из ответа про конфликт Никиты Михалкова и «Ельцин-центра».

---

Там же прозвучали слова о необходимости «примирения и сближения». Слова, к которым или к аналогам которых Путин вообще прибегает часто, настаивая на том, что он в качестве главы большой страны должен сглаживать как внутренние, так и внешние конфликты.

Та же миротворческая риторика звучала и в ответах на вопросы о взаимоотношениях России с Америкой и Европой: дескать, наши партнеры, мы готовы с ними конструктивно взаимодействовать.

Однако я бы сказал, что свою позицию он обозначил как отчётливо, хотя и неагрессивно, антилиберальную, как определённо консервативную, хотя и учитывающую наличие в российском обществе и в мире иного взгляда на вещи.

Хотя президент и избегал жёстких оценок, если попробовать суммировать основные ответы, то окажется, что в их основе легко прочитывается слово «нет», отрицание даже малой вероятности того, что Россия что-то должна международному, включая его российское подразделение, глобальному либеральному сообществу или в чём-то перед ним провинилась.

Перечислю некоторые из них. Необязательно в порядке следования, а так, как я их запомнил.





Вмешивалась ли Россия в американские выборы? Нет, да это и неважно, из какой конкретно страны действовали хакеры, взломавшие почту руководства Демократической партии США.

Взломщиков следует поблагодарить за то, что они вскрыли серьёзные злоупотребления и манипуляцию общественным мнением, а высокопоставленные чиновники демократов, напротив, должны принести извинения за то, что они попытались внести раскол в американское общество.

Нет, не мы виновны в ухудшении отношений с Европой и Америкой, которые ввели санкции против России. Наши действия носили исключительно ответный характер.

Наоборот, это Европа и США нарушили все правила этики дипломатического поведения и фактически поддержали переворот на Украине, нарушив все ранее достигнутые соглашения. А после ввели санкции.

Нет, не мы виноваты в развивающейся сейчас гонке вооружений. Её разогнало решение руководства США выйти в одностороннем порядке из Договора о противоракетной обороне. Нам пришлось думать об ответных действиях, и мы усовершенствовали нашу ядерную триаду, сделав её гораздо эффективнее той системы защиты, которую продолжает разворачивать Америка.

Некоторые «нет» я комбинирую из разных ответов, поскольку Путин старательно избегал жёстких и прямолинейных оценок.

Например, в ответе о «Ельцин-центре» и Никите Михалкове прозвучали слова о популяризации власовцев в экспозициях центра — глава государства фактически поддержал Михалкова, но сделал это так мягко, что расслышать эту поддержку было непросто.

Однако чуть раньше, рассуждая о 37 процентах электората Республиканской партии США, симпатизирующих лично ему, Путин сказал, что рассматривает это как понимание этими людьми наших традиционных ценностей, их востребованность в Америке.

Очевидно, что если через призму традиционных ценностей, о приверженности которым твёрдо, хотя и косвенно заявил президент, посмотреть на деятельность «Ельцин-центра», то и без необходимости расшифровывать иногда чрезмерно деликатные экивоки становится понятным, на чьей стороне находится спикер.





Кстати, удивительно, что президент не сорвался в ответ на прямое оскорбление, прозвучавшее, правда, на пресс-конференции единожды.

В своём вопросе журналист с Украины предположил, что если бы Путина пытали, то он тоже признался бы в том, что является украинским диверсантом, как это сделали захваченные в Крыму сотрудники Разведывательного управления Украины.

Пропустив мимо ушей провокационное панибратство, глава России обратился к излюбленному «нет».

Диверсантов не пытали, есть масса доказательств и показаний, увязанных друг с другом, «явки, пароли, адреса», полностью изобличающие их в подготовке к совершению террористических актов.

И нет, Сенцов не может быть освобождён от наказания только на том основании, что он кинорежиссёр. Дело режиссёра — производить спектакли и кинофильмы, а не заниматься террором.

Логично.

Перспектив пересмотра основополагающих решений в отношениях с Грузией нет, поскольку, напомню, что, вообще-то, не мы развязали территориальный конфликт, а Михаил Саакашвили двинул свои войска на Южную Осетию и несёт ответственность за убийство российских миротворцев.

Нет, либеральная пресса не будет взята под защиту, хотя высокопоставленным чиновникам следовало бы быть поскромнее. Я это и раньше говорил.

И у либеральных журналистов нет права, которое они считают раз и навсегда отчуждённым в свою пользу, травить людей, будь они госчиновниками или деятелями культуры.

И, конечно, президент никак не может оказаться на стороне тех, кто критикует патриотизм, который государство поддерживает и будет поддерживать.


Я перечислил лишь те «нет», которые запомнил. Их было больше.

Что касается внутренних дел, то тут постоянно звучало скучное позитивное «да».

Да, экономика развивается, с обороноспособностью всё в порядке. Да, будем поддерживать экологию, образование. Да, вообще всё хорошее против всего плохого.

Удивительное свойство риторики Путина, как мне кажется, заключается в том, что, чем более определённой и жёсткой становится его позиция в отношении глобального либерального лагеря, тем более мягкую тональность он выбирает для того, чтобы охарактеризовать его неправоту.

Это говорит о том, что он как в собственной стране, так и на международной арене готов уживаться с другими, поскольку они есть и их не переделать. И призвать их говорить от имени истины российский президент — вы уж извините, ребята, и подвиньтесь — никак не может.

А так, конечно, мы все вынуждены жить на одной маленькой планете — и потому должны договариваться.

Но всё-таки на наших условиях.