Неожиданно в красках :: IMHOclub - Территория особых мнений

Как это было

27.05.2018

Дмитрий Торчиков

Фрилансер

Неожиданно в красках

«Лихие 90-е» по-амстердамски

Участники дискуссии:

12

63
Последняя реплика:

больше месяца назад

Лилия Орлова, доктор хаус, Марк Козыренко, Марк Марков, Константин Рудаков, Юрий Васильевич Мартинович, Марина Зимина, Владимир Алексеев, Глория Веро, Дмитрий Торчиков, Юрий Анатольевич Тарасевич

Томный конец рабочего дня. Сидим с коллегой, неохотно кашляем о проделанной работе. Ну как с коллегой? Он — соучредитель компании. А мне и рукав пришить не к чему.

Голландцы же огромные, блин. Этот такой метр девяносто пять точно. С животиком, холёный, глаза грустные, как у ослика из Винни-Пуха — оттого что жизнь уже состоялась, и всё у него в порядке. Эта вот статусная двубортная рубашка, кардиган, дедовского цвета джинса, натянутая на пуп, а то спадает. Волос много, ненатужно так чуть на бочок гелем, не вызывающе (Голландия же), ну и брови повышенной кучерявости. Чуток обрюзгший, но не мятый ещё. В пятьдесят рано, но всё к тому.

А я мало что интеллигентный, дак ещё и эмоциональный. Словарного-то запасу нет, а англичане ничего убедительнее прилагательного «факинг» не придумали. Ну и когда меня заносит на пиках эмоциональности, я делаю огромные близко посаженные глаза выкатом и артикулирую тот самый «факинг», чтоб хоть как-то соответствовать регламенту.

Коллега каждый раз смотрит на меня в такие моменты глазами Куравлёва, и в них легко читается: «Ой, дура-а-ак».

И тут я возьми да заикнись, что «Кингс дэй» у них тут просто разрыв оставшегося у меня мозга. Он как-то печально вздохнул, а выдохнул так вообще трагически.

Знаете, так бывает — когда человек что-то вспоминает из прошлого, у него резкость наведена куда-то посередине между глазами и объектом, и очевидно, что там сейчас у него проплывает картина происходившего когда-то.

И тут он без всякой артикуляции:

— Фак, ты даже себе не представляешь что такое Амстердам 90-х годов. То, что ты видел в центре города на «празднике короля», было обычным делом начиная с пятницы вечера до утра понедельника. Каждые выходные. Какой же у меня был хайр?! У меня волосы — густые и жёсткие. Тогда это была мечта каждого, кто хотел иметь знатный ирокез. Ты знаешь, что было тогда в дефиците в Голландии? Кислотные краски. Сколько бы их ни привозили, их выгребали мгновенно. Брали литрами про запас. У меня вообще не было одежды, на которой не было бы чего-нибудь вычурно зелёного или красного. Я перемазал всё что у меня было. Помню, мы с женой тогда из Гааги ездили в Амстердам на «Рембрандт пляйн» (площадь Рембрандта) и оставляли двухлетнюю дочку родителям. Они злились на нас не потому, что мы ужасные родители (хотя это было очевидно), а по причине того, что не могли поехать сами. Они же одни из первых кислотников-«технарей» были — тогдашние 40—50-летние. Учителя химии в школах, и тем более в университетах, были нарасхват. То, что они знали, как быстро сделать половине города весело — было само собой. Они умудрялись делать эти невероятного цвета краски, чтобы ими можно было мазать лица. Мы были похожи на индейцев в самом лучшем понимании этого слова...

Там, где сейчас клубы, были места, куда можно было зайти, выпить, отдышаться — и назад, в этот огнедышащий муравейник. Лучшие ди-джеи мира просто жили тогда в Амстердаме. Не было смысла улетать, да и зачем? Центр планеты был тут. Нашу площадь однозначно было видно из космоса. Мы бесились там, пока не падали от усталости. Мы строили пирамиды из людей и по ним залезали на памятник великому художнику. Счастливчика, которому удалось в этот раз забраться на шею Рембрандта и видеть этот фонтан счастья сверху, потом ловили внизу, делая сетку из сплетённых рук и накиданной в центр одежды. Машины полиции и скорой не выключали мигалки, так они были солидарны со всеми нами. Площадь кипела часов до восьми утра. Каждые выходные. Мы забивались в ближайшие отели толпами вообще незнакомых людей и спали где придётся. После обеда «самый живой» отправлялся в какую-нибудь пиццерию или «Макдональдс», и мы, даже не задумываясь, скидывались на еду. Она приезжал на велосипеде обратно к отелю, увешанный пакетами с едой, поднимался в переполненный номер, и мы набирались сил, потому что суббота была впереди, а точнее — плавный её переход в воскресенье. Я не знаю, зачем я тебе это говорю, но мы с женой до сих пор не знаем — моя это дочь или не моя...

Я сделал презрительный вид и почему-то задал гениальный вопрос: «Какая дочь?»

— Какая-какая... вторая. Это был пик сексуальной революции, и Швеция нам в подмётки не годилась.

До этого разговора максимум, что я мог о нём подумать, что он стоял в молодости у стеночки, завидовал красивым, пару раз не сдерживался и уходил домой один подворотнями.

— А сейчас в Гааге только одна танцевальная площадка осталась, представляешь?!

И так на меня посмотрел, что я развёл руками, мол, готов взять всю вину на себя.

— Вот такой у нас был «Кингс дэй». Лет пять без перерыва. В 2000 годы всё это перетекло в глобальные фестивали и стало огромным бизнесом. Потеряло шарм, блеск, уникальность. Ди-джеи там играют заранее записанные сеты, наркотики стали жёстче, кругом охрана. Нет больше этого ощущения единения души и тела. Какой кайф оттого, что ты видишь ди-джея на экране и стоишь в 200 метрах от него? У нас было настроение, вдохновение, а потом уже алкоголь и экстази. Сейчас — всё наоборот...

Сели в машину и в абсолютной тишине поехали по домам. Оба в абсолютном охренении. Он, видать, оттого, что всё это мне рассказал, а я — оттого, что он мне всё это рассказал. Но каждый по-своему.

Он высадил меня у дома и поехал к себе в Гаагу. Туда, где остались всего один танцевальный клуб, его родители, жена и обе его дочери. Или не его, я так и не понял.

Записки из Голландии

Дама из Амстердама и немного про торт
Пирог по-русски. Не без мата, словаря и бутылки вискаря
За сметаной. Дама из Амстердама — 2

Положь птичку, или Как мне не дали слиться с прекрасным