Давайте представим — вы являетесь стражем границы вашей страны.

В мире неспокойно (какая неожиданность), и возможности пограничников существенно расширены. Как и их права-обязанности.

И есть информация о том, что надвигается (практически грядёт) новое Великое переселение народов. По сравнению с ним, скажем, наблюдаемое в реальном времени перемещение толп беженцев из Африки и Ближнего Востока — просто семейная туристическая поездка выходного дня.

Границы вашего государства давно обнесены не только контрольной полосой и колючкой, но и вполне себе укреплённым железобетонным валом с «егозой» поверху, с камерами слежения, с датчиками движения, давления, тепла, со всякими встроенными пулемётами и прочими играми разума шальных фантастов.

А вас как раз поставили охранять один из немногих КПП, ведущих из беспокойных мировых вод во вполне себе уютную по нынешним меркам домашнюю гавань. Тихую и тёплую.





Службу несёте ни шатко ни валко. Cоседи вроде как не зарятся на ваши очень умеренные богатства. Да и богаты вы больше многочисленными источниками пресной питьевой воды, плодородными землями, лесами, многочисленными болотами, щедро снабжающими вас свежим воздухом.

Народ ваш трудолюбив. Не шикует, но и не голодает. Как сам любит говорить — не хуже, чем у других. Ничто, как говорится, не предвещает. Обычный противник вам, в общем-то, не страшен, взять с вас особо нечего, а цена будет, как уже неоднократно показывала история, непомерно высока.

И вдруг откуда ни возьмись — в один не особо прекрасный день мир посетит новый гость. Новый враг.

Таинственная, совершенно незнакомая болезнь сперва робко, таясь показывается в наиболее бедных и невежественных регионах голубого шарика. Инкубационный период — всего пара дней, симптомы стандартные для гриппа и, скажем, ветрянки. Летальность — стопроцентная. Мрачная необмолотовая жатка совершенно спокойно косит всех — мужчин, женщин, стариков, детей, грустных, весёлых, злых и добрых.

Но это всё далеко, в местах, где постоянно происходили всякие дикие вашему цивилизованному сознанию вещи — забивание камнями, женские обрезания, людоедство, работорговля, детская проституция. Вам всё это удивительно и недоверчиво — вас воспитывали ещё на той, старорежимной морали и нравственности, ещё на тех, высоких этических принципах, которые провозглашали человека и его духовный рост и умственное развитие — приматом всех действий общества.

А болезнь не дремлет. Вот уже она, ещё слабая, выбралась из зловонных трущоб и пыльных голодных аулов в промышленные и торговые центры юго-восточной Азии, Африки, некоторые города южной Америки. Она уже не разменивается на единичные жертвы — размашисто поглощает сотни и тысячи жизней. Её аппетиты растут.





В регионах, охваченных неведомой хворью, полыхает паника. Огромные массы людей, зная, что лечения и спасения нет, снимаются с обжитых мест и гигантской мутной рекой текут в более развитые цивилизационные центры. Там — наука, там — медицина, там, наверное, помогут.

Так думает каждый беженец, в глазах каждого из них — страх, отчаяние, растерянность и маленький огонёк надежды, который и толкает их в это отчаянное паломничество.

Мировое сообщество взволнованно. Организация Соединённых Наций издаёт декрет за декретом, призыв за призывом (согласен, звучит смешно).

Добровольцы Международного Красного Креста и Полумесяца сбиваются с ног, пытаясь растянут свою и прежде полунищую сеть помощи на всё возрастающую лавину эпидемии.

Медики ЗаГраниц практически живут в поражённых болезнью регионах, безрезультатно стараясь спасти хоть кого-то любыми доступными им средствами. И — заболевают-заболевают-заболевают. Даже с учётом короткого инкубационного периода некоторым из них каким-то мрачным чудом удаётся миновать карантины и вскочить в лайнер с серебристым крылом, уносящимся в более благополучные края.

Вот эпидемия и шагнула в «первый» мир.

Вам уже не скучно. Новости из соседних государств доносятся хмурые. Карантин, оперативно введённый по всему периметру государственный границы, вышибает из сотрудников семь потов каждый день, но вселяет серьёзную уверенность в том, что проклятая зараза не проберётся в родной дом.

Пограничные шлагбаумы твоей страны ещё никогда не видели такого потока людей, желающих не уехать, а наоборот — въехать в пределы.

Широкие глобальные связи сыграли со странами «первого мира» злую шутку — санитарные службы не сумели справиться с потоком беженцев, и зараза проскочила внутрь.

Узнав об этом, бывшие граждане твоей страны, ваши трудовые мигранты и туристы стадом бешеных бизонов ломанулись назад — в суровую диктатуру, где нет столько яркого солнца и синего моря, но есть ощущение безопасности.

Проходит неделя, вторая и поток сильно ослабевает. Те, кого санитарные кордоны не пропускают внутрь, вынужденно оседают на территории вашей западной соседки — Республики Хольша.

Холяки сильно когда-то ломились в Западзейский Союз, весело попилили любой намёк на границу и контроль — и теперь смачно пожинают урожай. Вернее, даже, не они пожинают, а пандемия, на днях объявленная беспомощным Высшим Советом Организации Соединённых Наций.

Безконтрольно кочующие тсигане, орабы и прочие нуберийцы разухабистым селем выплёскиваются на некогда спокойные земли Хольши. В храмах служат молебны во спасение, государство объявляет Посполястое Тушение — но всё напрасно.

Больницы переполнены, половина медиков уже больна, ещё здоровое население резко вспоминает, что у них на востоке не только кто-то из Всходних Крусов, но и «браття, родня, словиане».





Дороги Хольши забиты транспортом, проехать нельзя, на разорённых блокпостах стоит брошенная техника. Люди идут пешком. Кто может — бежит. Несут с собой столько, сколько могут унести, ведут за руки детей, малышей несут в охапке.

Идут к границе, идут к вам.

Ты снова на дежурстве.

Суровые времена требуют суровых мер.

У руководства просто нет другого выхода, кроме как разрешить применение силы.

Штат увеличен втрое, кроме обычной стрелковки каждому звену выдан пулемёт с изрядным боезапасом. Вы уже не ходите, вы располагаетесь на ещё более укреплённой точке, имеете свои сектора обстрела. У вас приказ — никто не должен даже приблизиться на расстояние броска камня к защитному валу.

Пару дней назад холяки начали что есть дурки ломиться к вам. Правда, под угрозой оружия их удаётся пока отгонять. Но дежурства становятся всё более нервными.

Говорят, на одном из соседних постов у кого-то случилась истерика и его утащили комендачи. Тебе так не хочется. Да ты и не будешь истерить, ты ж не баба, а за спиной у тебя — родной дом, где твоя семья.

Через день приходит и твой черёд.

Очередное дежурство. Очередные долгие часы. Там-сям на хольской территории виднеются палатки беженцев, кто-то бродит, горят костры, слышны детский плач и какие-то крики.

Время от времени к валу пытаются подходить люди, но вы отгоняете их грозными криками. Особо упорных приходится убеждать одиночными выстрелами над головой.

Иногда бегут группами, особенно новички.





Вот и сейчас.

Обтрёпанные, измождённые, пропылённые до невозможности они бегут в вашу сторону.

Выстрел над головами, другой. Кучка дрогнула, рассыпалась, бросилась назад.

Все, кроме одного.

Вернее, одной.

Худенькая женщина с девочкой лет четырёх на руках.

Она так и бежит к вам.

Бежит и кричит: «Панове! Панове!» Ещё что-то про цурку кохану.

Спотыкается, не падает, снова бежит и на бегу протягивает к вам ребёнка: «Заховам!»

Что она видела такого, что даже стрельба её не пугает? Через что прошла? Чем заплатила за возможность дойти аж до сюда и, главное, донести дочку?

Всё это проносится в твоей голове за секунду.

Как и то, что уже прошлым вечером ты слышал истошный кашель среди палаток на той стороне.

Как и то, что твой сына должен осенью идти в первый класс.

И жену ты не видел уже недели три. И к родителям не выбирался несколько месяцев. А мама…

Вдруг эта женщина больна? Или её дочка?

Ты не имеешь права их пропустить.

Всё твоё нутро протестует, убеждает тебя помочь им, спасти, ведь они же просят, они так страдали!

Старый Союз нашёл бы решение, придумал бы лекарство, не допустил бы такой бедности и беспомощности в мире. Люди Союза строили в странах, откуда пошла болезнь, промышленность, чтобы не было бедных, развивали медицину — чтобы никто не болел.

Ты видел старые фильмы. Большинству твоих сверстников было скучно, но ты смотрел. Просто как-то так получилось. Союз спас бы эту худенькую женщину и её девочку. И всех тех, кто под стрельбой повернул назад. Спас бы, ты веришь, ты знаешь это.

Но ты — не имеешь права.

Что же тебе остаётся?

Ты будешь стрелять?