Окончание. Начало тут

Ведь помимо религиозных историков жили и по-своему отображали время другие историки: Титу Ливию, например, в предполагаемый год рождения Христа и избиения младенцев было около 55 лет, Страбону Амасийскому — 59, вел записи и сам император Август, а сама Римская Империя со всеми входящими в нее провинциями представляла собой хорошо организованное, как сегодня сказали бы, единое информационное пространство.

Римские наместники в провинциях имели надежную почтовую связь с центром, кроме того, в Иудее, Галилее, Самарии, в Сирии и остальных провинциях полно было римских чиновников, военных, торговцев, путешественников, общавшихся с местным населением, неплохо ориентирующихся в местных условиях, знающих не понаслышке о происходящих там событиях.

Однако ни Тит Ливий, ни Страбон Амасийский, как и другие их современники, не заметили такое событие, как убийство 50 000 младенцев. Не странно ли?
Историки более позднего поколения — Светоний, Лукиан, Цельс, Тацит, Плиний младший — упоминают в своих трудах и христиан, и Христа, допуская его физическое существование, но делают это в достаточно пренебрежительной форме.

Однако самая интригующая страница, как в буквальном, так и в переносном смысле, принадлежит якобы перу Иосифа Флавия — виднейшего иудейского историка I века (род. около 35 г. по Р.X.). Речь идет о так называемом свидетельстве Флавия, кратком отрывке из известного труда историка «Иудейские древности».

Краткость сообщения об Иисусе Христе, к слову сказать, сама по себе вызывает и удивление, и недоверие. Добросовестный хроникер Флавий подробно, например, описывает какого-нибудь рядового мытаря, не жалея для него и нескольких страниц текста. А тут речь идет о Мессии — и ему автор уделяет буквально несколько предложений. Несоразмерность между важностью информации и объемом, как вспышка, слепит глаза.

Впрочем, вот оно, это свидетельство:

«В это время жил Иисус, человек мудрый, если его вообще можно назвать человеком; ибо он творил поразительные (необыкновенные) чудеса и был учителем людей, которые радостно воспринимали истину. Он привлек к себе многих иудеев и многих эллинов. Он был Мессией (Христом). И когда Пилат по обвинению наших старейшин приговорил его к распятию, те, кто с самого начала возлюбили его, остались ему верны. На третий день он явился им снова живой. Ибо божественные пророки предвозвестили это и огромное множество других чудес относительно него. И племя христиан, название которых пошло от него, не исчезло по сей день».

На протяжении веков «свидетельство Флавия» многократно цитировалось и пересказывалось церковными авторами, пока в XVIII и XIX столетиях критические исследователи не высказали серьезные сомнения в его подлинности и достоверности. Невероятно, чтобы такой ортодоксальный еврей, как Иосиф Флавий, правоверный последователь иудаизма, потомок Маккавеев, член известного рода первосвященников мог называть Иисуса Мессией, признавать его чудеса, воскресение из мертвых и видеть в нем исполнение мессианских пророчеств.

Раннехристианские авторы, жившие чуть позже и хорошо знавшие «Иудейские древности», такие как Климент, Минуций, Тертуллиан и Феофил Антиохийский ни единым словом не упоминают о «свидетельстве Флавия», хотя что могло бы быть соблазнительней, если учесть христианскую направленность их изысканий. Однако— молчок. Значит, они располагали текстом «Иудейских древностей», в котором этот отрывок отсутствовал.

Другой крупный раннехристианский автор Ориген, живший в 185—254 годах, в своем трактате «Против Цельса» упрекает Иосифа Флавия в том, что тот не считал Иисуса Мессией. Но в «свидетельстве Флавия» прямо говорится: «Он был Мессией (Христом)». Значит, и Оригену этот текст был незнаком.

А был ли мальчик? – пора задаться вопросом.

Нет, Евсевий Кесарийский не мучил себя лишними вопросами. Не обращая внимания на предшественников, этот ревностный служитель церкви смело приводит «свидетельство Флавия» в своей «Церковной истории», а потом включает его и в другие свои сочинения — «Евангелические доказательства» и «Теофании». Так, как говорится, с легкой руки… и пошло.


По служебной необходимости

Отличился Евсевий Кесарийский и в другой истории, тоже, на мой взгляд, весьма знаменательной и характерной его стилю. Среди верующих принято считать, что Иисус проповедовал, ученики внимали его слову, запоминали, а позже по памяти переложили услышанное на бумагу. Так считается. Во всяком случае и сегодня, если поспрашивать верующих, не перегружающих себя знаниями, вы получите ответ: да, Иисус проповедовал, а ученики его переложили услышанное на бумагу. Да и что иное можно сказать, если и в Новом Завете не говорится о том, чтобы Иисус оставлял какие-нибудь письменные свидетельства?

А ведь это пробел, — подумал, вероятно, Евсевий Кесарийский, — а ведь это серьезное упущение. Оставь Иисус письменные свидетельства, так и не было бы столько возни с теми, кто до сих пор сомневается в его существовании.

Подумал и… пробел заполнил. И появилась на свет дружеская переписка между царем Авгаром и Иисусом Христом. И копии писем — пожалуйста.

Не стану утруждать читателя этой, с позволения сказать, в высшей степени наивной перепиской, любой желающий может ознакомиться с ней в «Церковной истории» — основной работе ревностного христианина Евсевия Кесарийского. Долг свой, как он его понимал, он выполнил: после проделанной работы не должно было бы остаться ни одного сомневающегося в существовании Христа, в его божественном происхождении.


Грешная рука

Все знают, что такое «испорченное радио», и все с разной степенью осведомленности представляют себе, как запускаются «утки». Нужно ли говорить, что все эти штучки – не придумка нашего века? Что люди и в самые давние времена были не чужды преувеличений, преуменьшений, сочинительству, выдумке, а иногда, да простят мне наши предки такую смелость, шли они на прямые подлоги, на фальсификации, на откровенные искажения. Почти как в наши дни.

Печатных машин, ксероксов и компьютеров в библейские времена не было. Всё – от руки. Рукописи на иврите, на арамейском, на греческом, на латыни, на каких-то ближневосточных диалектах. Голова кругом. Переводчики корпели над переводами, переписчики теряли зрение от непосильного труда. Тут и без подлогов легко ошибиться, а если уж имеется некоторый умысел, то простор для этого безбрежный – ни конца, ни края.

На эти обстоятельства указывал ещё автор, видать, честный малый, в Книге премудростей Иисуса, сына Сирахова: «Итак, прошу вас, читайте эту Книгу благосклонно и внимательно и имейте снисхождение к тому, что в некоторых местах мы, может быть, погрешили, трудясь над переводом, — ибо неодинаковый смысл имеет то, что читается по-еврейски, когда переведено будет на другой язык (и не только эта Книга, но даже Закон, Пророчества и остальные Книги имеют немалую разницу в смысле, если читать их в подлиннике».

Близко по смыслу высказался на этот счет Патриарх Московский и Всея Руси Алексий Второй 25 октября 1990 г на заседании Священного Синода Русской Православной Церкви, где было одобрено предложение Отечественных Библейских Комиссий считать главным направлением совершенствование изданий Церковнославянской Библии 1751 г. и Русской Библии 1876 г.

Патриарх посчитал нужным отметить, что издание готовилось людьми, «а люди всегда могут в чем-то ошибиться и в чем-то погрешить. Недаром создатели древних славянских рукописных книг с текстами Священного Писания смиренно напоминали всем: не пише Дух Святый, но рука грешна».

Ну кто не ошибается? Наверное, и можно, и нужно к ошибкам относиться снисходительно, как призывает древний автор. К ошибкам. Но не к подлогам и фальсификациям, что выпирают у Евсевия Кесарийского, как ребра у истощенной лошаденки.


Большая стройка

Ι Вселенский собор 325 года н.э. в Никее, несмотря не жесточайшую внутреннюю борьбу, положил начало строительству христианской религии как фундаментального, основополагающего учения. Помимо того что были отобраны и канонизированы четыре Евангелия, в Никее впервые был поставлен вопрос о «Троице». В Новом Завете нет ни самого слова «Троица», ни ясно выраженного догмата о ней.

Осудив арианское учение, полагающее, что Бог Сын не единосущен Богу Отцу, было установлено единое христианское понимание этого догмата, по которому Бог стал определяться как единство трех ипостасей, каждая из которых при этом является и самостоятельной личностью. Однако все точки по этой проблеме были поставлены только в 381 году.

На ΙΙΙ Вселенском соборе в 431 году была осуждена так называемая несторианская ересь, отвергавшая представления о рождении Иисуса Христа от Богородицы (несториане считали, что от Девы Марии родился человек, а потом уже в него вселилось божество).

Последующие форумы детально разработали догматы искупления и боговоплощения, признавшие равное присутствие в личности Христа как человеческого, так и божественного, соединенного неслиянно и неразлучно.

Таинство крещения определилось только в конце V века, вслед за ним сформировалось и таинство причащения (евхаристии). Далее на протяжении нескольких веков в христианской обрядности постепенно стали появляться миропомазание, елеосвящение, брак, покаяние, исповедь и священство.


Картина маслом

Долгое время изображения святых в христианстве были запрещены. Как были запрещены и любые предметы почитания, в поклонении которым ряд христиан видели идолопоклонство. Так было до начала VΙ века, пока художники не овладели искусством писать иконы. Новое изобразительное средство получило широкое распространение, и иконы скоро появились как в храмах, так и в домах богатых людей.

Хранители древних традиций воспротивились нововведению, напоминая ослушникам известное место в Евангелии: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель».

Более двух веков длилась эта борьба, император Лев Исаврянин, а затем император Константин Копроним добивались запрета на изображение Иисуса Христа, но в конце концов верх одержали те, кто отстаивал право на иконы. Это случилось в 787 году н.э. на II Ватиканском соборе, ставшим последним Вселенским собором.

Длительный и изнурительный спор о праве на иконы был завершен, а христианская религия, благодаря разработанным к тому времени всем основным догматам и таинствам, превратилась в достаточно стройное, последовательное, фундаментальное учение.

В этом невероятно сложном процессе приняли участие раннехристианские авторы, неоценимый вклад внесли Евсевий Кесарийский, император Константин и многие, многие другие государственные и церковные деятели.

Единственный, кто в этом не принимал участия, это — Иисус Христос. А жаль. Жить с Богом в душе и в сердце было бы куда как комфортней.