Положение русскоязычных в Латвии натолкнуло меня на воспоминание о событиях первой половины пятидесятых годов прошлого столетия, когда я начинал свою самостоятельную жизнь: в далеком теперь уже 1953 году после окончания Акнистской семилетки я поступил в Рижский строительный техникум.

Это было время, когда после победоносно завершившейся тяжелой и жестокой войны с фашистской Германией советский народ возвращался к мирной жизни. Была проведена денежная реформа, отменена карточная система, успешно завершилась первая послевоенная пятилетка, за первую половину которой объем промышленного производства в СССР достиг довоенного уровня, а выпуск продукции машиностроения по сравнением с 1940 годом вырос в 2,3 раза.

Все мы без опасений могли реализовывать свои планы. 

Рижский строительный техникум в это время входил в состав союзного Министерства строительства и готовил специалистов для многих регионов Советского Союза. Все это вносило свои коррективы и в состав абитуриентов, поступавших в те годы в техникум – в мирную жизнь возвращалась значительное количества молодых людей, увольняемых из Советской Армии, многие из которых, не смотря на свою молодость, были участниками Великой Отечественной войны.

Так, вместе со мной в группе, в которой преобладали ребята в возрасте 15 – 16 лет, учились и парни в возрасте 20 – 25 лет, успевшие «понюхать пороху». Планируя свой путь на «гражданке» они остановились на рижском техникуме, полагая его наиболее предпочтительным для приобретения хорошей специальности. Некоторые из них были семейными. В моей памяти остались два таких «старичка» — из Татарстана и из Саратова. Однако, жить на две семьи оказалось весьма не просто, смогли выдержать лишь год.

Третий из этого поколения, Роальд Романов – из Белоруссии, закончил техникум вместе со мной, затем институт, стал опытным строителем, работал в Риге главным строителем Рижского ДСК, возводил Дворец спорта, затем защитил кандидатскую, перешел на работу в научно-исследовательский институт градостроительства в Москве. Тесные и дружеские связи с ним у меня сохранились на всю жизнь. 

Чтобы более предметно представить, что из себя представлял коллектив учащихся РСТ, я добавлю еще несколько штрихов к портрету группы, в которой мне пришлось учиться вплоть до 1957 года: это ребята из Украины (Семен Стоянов, Григорий Головин, у обоих родители погибли во время войны, воспитывались в детских домах), из Белоруссии (Миша Кот и Иосиф Никритин), из Киргизии (Володя Зонтаг и Николай Козлов). Были ребята, как и я, из других городов Латвии (Саша Кацен, Александр Горбачев), кроме них еще 10 — 15 — местные, проживавшие в Риге (Жора Васильев, Игорь Кашинцев и другие).

Как видно, все они – русскоговорящие, как теперь принято говорить. 

В период, о котором идет речь, Рижский строительный техникум располагался в трех здания в разных частях Риги – на улице Гайзиня в районе центрального рынка, на улице Ленина,15 (теперь улица Бривибас), где впоследствии располагался проектный институт Латгипропром, и на улице Горького,1 (теперь улица Волдемара ). Учитывая, что значительная часть обучающихся в техникуме (как это видно и из анализа состава моей группы) – это иногородние, самое большое здание техникума на улице Гайзиня было отдано под общежитие, где мне выпала доля провести долгих четыре года.

Почему я делаю акцент на это будет ясно из последующего повествования. 

Жили на Гайзиня, учились в зданиях, расположенных на улицах Ленина и Горького, вечера отдыха чаще всего проходили в учебном корпусе на улице Горького или Ленина, где были для этого соответствующие условия. Основа этих вечеров — это, конечно, танцы под оглушительную музыку.

Вечера отдыха проходили организованно, и заканчивались далеко за полночь. Порядок обеспечивали комсомольцы и дежурные преподаватели, особых неприятностей удавалось избегать, период хулиганских загулов ремесленников, характерных для первых послевоенных лет в Риге, уже миновал.
 
Были ли эти конфликты на национальной почве, я не могу утверждать, по рассказам ребят, участвовавших в сражениях, не всегда. Но всегда сплоченность и какая-то внутренняя организованность и собранность (хотя никто этому не учил и не готовил) помогала защитить учащихся техникума в отношениях с местной молодежью, численность которой была значительно большей. 

И тут невольно возникает параллель с сегодняшним положением русскоязычных в Латвии и в Риге, в частности. Нельзя сказать, что русскоязычное население в Латвии – подавляющее меньшинство. Это не так, примерно 40 процентов, а в Риге – даже более половины.

Но какие только ущемления вынуждено испытывать это «меньшинство»! Часть из его состава лишены гражданства, лишены права голоса на выборах в органы власти даже на местном уровне, ограничены возможности по трудоустройству. Установлены жесткие ограничения по использованию родного языка, а теперь и возможность учить своих детей на родном языке, предполагается все детские садики перевести на государственный латышский язык. И т.д. и пр.
 

А что же сами русскоязычные, куда делась их сплочённость и организованность? Неужели навсегда утрачена способность отстаивать свои права и интересы?

Может быть эта особенность русской общины объясняется невниманием и безразличием своих соотечественников проживающих рядом в России? Я имею в виду, прежде всего тех из них, кто регулярно приезжает в Латвию, в Юрмалу на отдых, кто строит свой бизнес и свое благополучие в Латвии. Возьмите тех же российских участников шоу-бизнеса, активно участвующих летом в концертах, они хоть что-нибудь предприняли, чтобы защитить своих соотечественников, и чтобы в Латвии «не били наших»?
 

---

---