Если кто еще не знает, советник-посланник — это второй человек в посольстве, а стоит послу уехать хоть на день, он — первый, за него. Это самая высокая должность, до которой может дослужиться дипломат, о чем свидетельствует его перевод на английский — minister-counsellor, или на греческий, итальянский и многие другие — «полномочный министр».

И вот к такому вот русскому дипломатическому министру ночью ввалились в дом по звонку соседей (пьет, шумит, дети в опасности), повязали, потащили в участок, продержали до утра, а до этого задержали жену за аварию в пьяном виде. А как же дипломатический иммунитет, как же Венская конвенция? — спрашивают меня читатели в фейсбуке. «Грубо нарушены», — отвечают российский МИД и Путин.

Действительно, вот в 1999 году японский генконсул в Канаде побил свою жену и, размахивая дипкарточкой, выставил полицейских, заявив, что так ей и надо и это национальная традиция. И ничего ему не было. 

Что за круги под глазами у милой?
Это от дальней дороги или глаза устали
смотреть на лепестки вишни.

Я точно знаю, что, выпив вина больше, чем предусмотрено даже либеральными средиземноморскими правилами, можно вести машину и благополучно доехать до дома, если по пути не подрежет лихой южный мотоциклист, — как случилось с одним нашим советником в Афинах. Я знаю это по себе благодаря дипломатическому иммунитету.

Точно так же, благодаря дипломатическому иммунитету, я знаю, что можно ехать по выделенной для общественного транспорта полосе, не обращая внимания на вспышки камер, и доехать до работы за 20 минут, пока местные тащатся час. Парковаться тоже можно на любой обочине, лишь бы не поперек улицы. 

Укоры неокрепшей совести ловко отбивает служба безопасности: пробка — идеальное место покушения на дипломата. И правда: на третий год моей посольской жизни левые террористы застрелили британского военного атташе, который — вот болван — торчал за рулем собственной машины в пробке. Ехал бы, как мы, по автобусной, был бы жив. 

Приходящие время от времени штрафы принято не распечатывая выбрасывать в урну: гусары не платят, дипломаты тоже. Но вот то, что происходит на улице, часто зависит от осведомленности, храбрости, чувства личной обиды полицейского за родину или от поступивших сверху сигналов.

То годами парковались на обочине у МИДа под запретительным знаком — и ничего, а то вдруг, как назло, эвакуируют машину, а в ней чемодан спутницы одного из бывших министров, да и вообще эта машина за ней закреплена. И вот пока министр на переговорах, а спутница на шопинге, молодой дипломат с санкции старших товарищей совершает подвиг: угоняет машину со штрафстоянки, мчит по городу и элегантно подает авто к подъезду: министр и спутница ничего не замечают. Подвиг не мой, но я свидетель. 

 

Дом-крепость

Если машина дипломата — крепость на колесах, то его дом тем более. Хотя бывает по-разному.

Многие считают, что золотой век советской дипломатии был при Молотове (с Риббентропом и после), на худой конец, при Громыко, когда нас боялись и уважали, а братские партии по всему миру канючили деньги. Они-то, может, уважали, а мы себя не очень. Советское государство, оно же не станет тратить драгоценную твердую валюту на своих граждан, пусть даже и дипломатов: должны быть счастливы, что перед ними отогнулся край железного занавеса, выскочили, увидели Эйфелеву башню или там Акрополь, кому что повезло, и вернулись из-за занавеса с дубленкой и двухкассетником. Завидуйте. 

Поэтому для молодых дипломатов и прочих важных, но не великих сотрудников Советское государство оборудовало тогда жилье в подвале посольства, там, где в мое время была посольская сауна. Разгородило фанерками, оклеило обойчиками, ввернуло лампочки в потолок: живите. Ваши ровесники вообще в палатках БАМ строят.

А в подвале тропические тараканы. А это вам не недавние московские пруссаки, даже не реликтовые черные, которые совсем перевелись в Москве с появлением вай-фая (есть версия, что они не выходят больше на московских кухнях, потому что зачем им, когда можно круглосуточно заказать пиццу по интернету). Это — глыба, матерый тараканище. Увидев усача, звери дали стрекоча: афинские кошки до сих пор так и поступают. А наши люди ничего, привыкли. 

Нельзя победить не только нацию, которая, по черчиллевскому апокрифу, подтирается на морозе газетой, но и ту, чьи молодые дипломаты, проснувшись в подвале в обществе тропического таракана, как ни в чем не бывало повязывают галстук и едут на переговоры за бокалом шампанского. И конечно, в такое жилье не войдет никакая местная полиция, только в случае революции или войны. 

Зато во времена, когда нас боялись меньше, жил там, куда не добралась бы греческая полиция: сперва в скромной, но отдельной квартирке в кампусе посольства, а потом в посольском доме в центре — с роскошным видом на Акрополь, парящий над деревьями Королевского сада. Но многие жили «в городе». Многим оно и лучше: меньше догляду. 

Те, кто в городе, они, конечно, не так защищены. Может, у них и иммунитет, но для квартирных хозяев они были просто жильцы. И дипломатам, а за них и консулам приходилось вступать в долгие переговоры по совсем не государственным вопросам. Почему так холодно ночью зимой, чего так мало топят, почем жильцы скидываются на мазут для отопления, почему так дорого в этом году, и эти столько, а мы вон сколько, а что так быстро мазут кончился, мы же два месяца назад покупали, и лампочка два дня в подъезде не горит, а у вас трубы шумят, а вы сами ночью шумите, у вас дети орут и телевизор, мне другие жильцы жалуются, в следующий раз полицию позову.

А там уж зависит от смелости полицейского — может, войдет, может, и не войдет. Полицейский — он же тоже разный, и догадывается, что его на Лубянку не выдадут. 

Велел повесить

Любой дипломат знает: попали в аварию, полиция у дверей — не открывать, не выходить, ничего не подписывать, отвечать кратко: «Ждем русского консула».

Это вместе с неоплаченными штрафами и есть Венская конвенция. На первый взгляд она кажется каким-то узаконенным хамством. Но это в послевоенной подобревшей Европе, и то не везде. А в 1961-м, когда ее принимали, еще помнили, как недавно все было плохо. Вокруг революции, распады империй, рушатся и заключаются военные союзы, бывшие союзники становятся врагами, мир превращается в войну и обратно, а потом снова в холодную. Велико искушение взять ставших вражескими дипломатов в заложники. Арестовать по подозрению в мелком хулиганстве, а потом выбить признания, что вот они что там враги-ироды, супостаты отечества умыслили. Или просто что-нибудь выбить: некоторые дипломаты они ведь много знают. Спартанцы скинули со скалы персидских парламентеров, просивших земли и воды. Вот и договорились в Вене, чтобы такого больше не повторялось. 

Даже сейчас со всеми венскими конвенциями подмывает ведь сделать что-то такое. Ну вот же они тут под носом ходят. Враги. Грузины, русские, хорваты, македонцы, турки, латыши, чухонцы, пиндосы проклятые.

Очень возможно, что голландские службы давно следили за неангельским поведением российского посланника: следили давно, а меры приняли только сейчас, когда арестовали и судят голландских граждан из «Гринписа» — не официальных лиц и тоже не ангелов. Не «Столичную» же запрещать, немецкого к тому же производства. Не туристов же хватать, которые тоже, бывает, переберут Амстеля. А тут раз — и советник-посланник. Всегда есть искушение.



Не такой, как все

Но и сам дипломатический статус благодаря своей защищенности — большое искушение. Пьяные русские дипломаты в Оттаве в 2001 году, выехав на тротуар, убили одну канадку и искалечили другую. За три года до этого пьяный генконсул в США сделал инвалидом Александра Кашина, и ему за это было еще меньше, чем нашим. Мексиканский дипломат украл мобильники у участников переговоров, французский генконсул в Макао в закрытом клубе — коллекционное вино на $ 6000. Оба, уличенные записями видеокамер, вернули краденое, помахали дипкарточками и улетели. Но по количеству лидирует третий мир. 

Собственно, то, как человек понимает свою дипломатическую или депутатскую неприкосновенность, и показывает, что у него и в его стране за культура. Вы ведь не удивитесь, узнав, что в злоупотреблении неприкосновенностью чаще всего бывают уличены выходцы из развивающихся стран Азии, Африки и Латинской Америки, бывших республик СССР, включая нашу собственную. Нигерийские дипломаты в Лондоне устраивали фиктивные браки, переправляя в Британию соотечественников. Дипломаты Свазиленда угоняли машины. Обычное дело — контрабанда под видом диппочты, или вот еще — нанять бригаду строителей или ремонтников и не заплатить. В Лондоне хуже всех ведут себя дипломаты из самой религиозной и трезвой страны мира — Саудовской Аравии: их типичные преступления — громкие пьяные дебоши и сексуальные приставания к несовершеннолетним.

Культура элиты проверяется совсем не тем, как она, эта элита, зевая, ведет иностранных гостей на «Лебединое озеро», каким его видели наши отцы и деды, а, например, тем, как человек воспринимает выпавший на его долю иммунитет и вообще любое свое возвышение. Как защиту на крайний случай: войны, революции, политических репрессий — или как привилегию, которую надо всем демонстрировать по любому поводу.  

Я вам теперь не встречный-поперечный. Ко мне на хромой козе не подъедешь. А ну быстро пустили меня с пьяным помощником в бизнес-класс. А то у вас будут проблемы в труде и личной жизни. Проблем захотелось?  Расступились все, я сейчас свой иммунитет доставать буду!

Но это скорее вообще про нас всех. А конкретно про советника-посланника в Нидерландах МИД и Путин правы: да, грубое нарушение Венской конвенции. И даже голландцы сегодня извинились. 
 

Slon