Рассматривая региональный ландшафт украинского кризиса, невозможно уклониться от анализа ситуации вокруг Приднестровской Молдавской Республики (ПМР), которая в силу своего незавидного географического положения может стать очередной болевой точкой для России.

При этом интерес вызывает не только исследование внешнеполитической обстановки в контексте возникающих угроз и возможных ответов, но также анализ феномена самой приднестровской государственности, которая не имея формального признания и существуя в режиме перманентной блокады, по многим параметрам представляется более успешной в сравнении не только с Молдовой, но даже с Украиной.
 
Зарплаты и пенсии в ПМР выше, чем у соседей, промышленные предприятия, несмотря на все сложности, продолжают работать, Молдавская ГРЭС — энергетическое сердце региона — по прежнему бьется, а приднестровский рубль оказался самой стабильной валютой на постсоветском пространстве, так как за последние пять лет не девальвировался ни разу.





Конечно, в силу изолированного положения экономика Приднестровья испытывает серьезные трудности, что порождает миграцию из страны и существенное снижение численности экономически активного населения (с 241,6 тысячи в 1995 году до 147,5 тысячи в 2014-м). Тем не менее, государство упрямо сохраняет социально-ориентированный характер с абсолютно бесплатным образованием и медицинским обслуживанием.
 
В общем, находясь в ПМР, пытливый путешественник воленс-ноленс отмечает некоторое сходство с Республикой Беларусь: те же «тоталитарно чистые» улицы, засеянные поля, социальная реклама на билбордах.

Разница лишь в том, что приднестровская действительность смотрится значительно скромнее белорусской, что объясняется несопоставимыми доходами государств, а также тем фактом, что всю свою историю ПМР вынуждена «выживать», находясь в окружении не самых доброжелательных соседей.




 
Следующее сравнение будет уже не в нашу пользу: приднестровское общество, на мой взгляд, более патриотично, при наличии разных точек зрения в отношении действующей власти, в стране практически отсутствует прогнившая прослойка пустых нигилистов-хохмачей, ерничающих над любыми достижениями и радостно хихикающих по поводу любых неудач «этой страны».

Да, нужно признать, в отличие от Беларуси и в еще большей степени России, в Приднестровье даже эмигранты любят свою Родину и уезжают за рубеж в поисках дальнейшего роста, а не для того, чтобы «свалить отсюда».
 
Такой феномен преданности родной земле вполне объясним, если внимательно посмотреть на историю этого края, выстоявшего в огне войны за независимость в 1992 году.

Примечательно, что мобилизационной идей для приднестровцев стал не модный в то время этнический национализм, а непризнание населением факта распада Советского Союза.

По сути, многонациональное Приднестровье стало единственным краем некогда великой державы, где народ с оружием в руках встал на защиту Советской Родины.

Натурально, что и в настоящее время с развитием приднестровской государственности преемственность от СССР максимально сохраняется, по крайней мере, в ее символической составляющей: красный флаг, герб со звездой, серпом и молотом, идеология интернационализма, выраженная в равенстве народов, что закреплено существованием в ПМР четырех государственных языков.
 
Естественно, что подобная демонстрация приверженности советскому прошлому не могла не раздражать националистические круги в Украине, где культивировалась мысль о том, что после украинизации «несознательного» населения восточных регионов необходимо «заняться» Приднестровьем.

При этом немаловажно, что претензии украинских националистов на данные территории имеют сакральное значение для их мифотворчества в силу участия «загонов» УНА-УНСО в вооруженном конфликте 1992 года на стороне вооруженных формирований непризнанной Приднестровской Молдавской Республики.

Однако в тот период ни украинская националистическая идеология, ни взгляды разнообразных «русских патриотов» (от фашистов до монархистов и т.д.), слетевшихся в 1992-м году на приднестровскую войну, не стали идейно-политической основой будущего государства.
 
Логично, что триумф националистов в Украине вызвал к жизни агрессивные намерения радикальных группировок в отношении Приднестровья, которое представляется в тамошней печати «черной дырой», «совком», где освобождения «с нетерпением ждут сотни тысяч этнических украинцев».

На самом деле граждан Украины в Приднестровье несколько меньше, около 80 тысяч, но даже куда более незначительной цифры было бы достаточно для обоснования целесообразности «крестового похода против коммунизма», к чему звонари Майдана уже готовили общество весной-летом 2014 года.

Однако бравурные планы экстремистов столкнулись с суровой реальностью политической действительности:
 
 

— во-первых, националисты не сумели использовать в своих интересах протестный потенциал Майдана, сначала добровольно уступив власть олигархату, а затем согласившись на роль военной обслуги крупного космополитического бизнеса, не имеющего серьезных интересов в ПМР;
 
— во-вторых, имплементация Крыма в состав РФ продемонстрировала несостоятельность украинской системы обороны и поставила перед украинскими националистами задачи «защиты революционного Отечества», отодвигающие планы аншлюса Приднестровья на неопределенную перспективу;
 
— в-третьих, «украинизация ватников и совков» оказалось достаточно сложной миссией, а «пьяные шахтеры» не только оказали украинской армии и вооруженным формированиям националистов эффективное сопротивление, но и заручились достаточно широкой поддержкой своего дела в России.

 

Таким образом, боевые действия на Донбассе существенным образом отодвинули военную опасность от приднестровских границ, однако по-прежнему весьма проблемной сферой в ПМР остается экономика.

Выдвинув концепцию экономической блокады в целях «реинтеграции Приднестровья в состав Молдовы», украинский Президент Петр Порошенко поставил жирный крест на планах собственных националистов, а заодно показал истинное отношение украинского государства к десяткам тысяч сограждан, проживающих в непризнанной республике.

Тем не менее, действия Порошенко можно одновременно считать сигналом коллективного Запада, который посылается Тирасполю и Москве.

Республику планируют задавить экономически с целью вызвать внутренний бунт и принудить к общежитию с Молдовой, но при этом, как часто бывает, внешне верный расчет искушенных стратегов разбивается о загадочную человеческую душу.
 
Мне сложно судить о том, были ли контрагенты Киева, Вашингтона или Бухареста во время недавнего военного парада в Тирасполе, но если были, то зря они не смотрели внимательно в глаза проходящих солдат.

Точно так же как зря не видели искреннего ликования десятков тысяч людей во время празднования 25-летия со дня образования ПМР в начале сентября 2015 года.





При этом абсолютно не важно, сохранит ли власть нынешний Президент Шевчук или власть перехватят ставленники кампании «Шериф», либо вмешается пока неизвестная «сильная рука» из России: народ, который в бою добыл свою независимость, ее больше не отдаст и это надо понимать сторонникам разного рода блокад и санкций.

Такие эксперименты не приведут к желаемому результату, но вполне могут закончиться очередной войной, что никак не пойдет на пользу нашему общему европейскому дому.

Решение приднестровской проблемы, очевидно, лежит в плоскости переговоров и в признании сложившихся реалий, а не в твердолобом упорстве и игре на обострение.