Для тех, кто еще не слышал музыку БАРАКА сначала клип на песню «Lalaik»:




— Дима, почти 10 лет тому назад ваше творчество началось с танца, скрипки и добавления электроники, и только потом очень ярко на первый план выступила тема Памира…

— Да, изначально у нас было «трио»: танец, скрипка и перкуссия, а сверху накладывалась электроника. Это был некий синтез древнего Востока и современного Запада, стыковка этники с электроникой. Первый альбом был без названия, потому что я понял, что вообще не надо ему его давать. Название второго было очень красноречивым — ««...»»

— И так Вы дошли до слов…

— Да, третий альбом назывался уже «В красном» (In red). Его можно охарактеризовать как сочетание восточных мотивов с джазовой импровизацией и элементами арт-рока. Но, как и водится у музыкантов, должна быть «длинная история»…


Из раннего. С танцем и скрипкой





Скоро пропал танец, потом скрипка, начались различные изменения, и наша деятельность переросла в такой мультикультурный проект, что сейчас я бы уже не сказал, что Baraka это просто коллектив. В записи некоторых альбомов задействовано более 20 музыкантов не только из Латвии, но и многих других стран Так в итоге мы дошли до 4-ого уникального в своем роде альбома — ремиксов на Памирскую народную музыку. При его создании основной задачей было – лишь добавить, а не изменить мироощущение первопроходцев в мире музыки.

— Расскажите об этой «эпохе Памира»

— Один из моих лучших друзей питерский путешественник и исследователь Востока с большим мировым именем, Сережа Завьялов подсадил меня и на эту тему. Он прошел ногами всю Среднюю Азию и оказался на Памире фантастическим образом, будучи в Таджикистане во время гражданской войны. Идет он однажды по одной ничем непримечательной улочке и тут подзывает его к себе благовидного вида старец, и говорит: «У меня сегодня день рождения, но я не могу начать праздник без сына, а сын не может прийти. Ты будешь моим сыном!».

Представь, кругом стрельба идет, бомбежка. Старец заводит Серегу к себе в дом… Полный дом гостей, большой стол, за столом — министры и «шишки»… Как потом оказалось, это был бывший помощник министра культуры, известнейший человек, хореограф и музыкант, он танцевал для Сталина на 1-ом фестивале этнических искусств в конце 30-х годов! Звали старца – Гурминдж Завкибеков. Тут он спрашивает Серегу: «Хочешь на Памир? …Завтра едем!» Надо понимать, что в начале 90-х это была закрытая зона, тщательно охраняемая. Чтобы туда попасть нужно было специальное разрешение! С тех пор Сережа сделал 8 экспедиций. Канал Дискавери и фонд Сороса предлагал ему свою помощь, но он отказался. Не хотел, чтобы «западники» туда лезли.

После экспедиций Сережа основал первый лейбл этнической музыки на постсоветском пространстве! Он издал 2 диска с народной музыкой, записанной портативной студией прямо в горах ... музыка, которая сейчас вымирает. Половины музыкантов, принявших участие в записи, уже нет в живых, они по-настоящему --последние из могикан той культуры. Сергей несколько лет писал книгу, систематизировал историю Памира. Теперь по этой книге учат детей в школе. Он также издал видео, аудио, эпические и лирические традиции Памира. Это была гигантская работа!

Памир






Когда издание увидело свет, Гурминдж, к сожалению, уже ушел от нас. Сережа меня спросил, хочешь поработать с этим материалом? И мы сделали современные приджазованные ремиксы на оригинальную этнику с Памира. С этого все и началось. Потом меня познакомили с памирскими исполнителями. Население Памира очень маленькое — около 200 тысяч человек. У 80% из них есть высшее образование, то есть это народ, который безумно тянется к знаниям. Я со многими из них общаюсь, переписываюсь. У них такая речь, такое ощущение, что говоришь с каким-то средневековыми поэтами!

Памирская диаспора есть и в Питере. Мы активно друг с другом общаемся, они чрезвычайно воспитанные люди! Памирцы — наследники великой арийской ветки, белая кость той расы, которая заселила всю Европу. Живя рядом с горами, люди чувствуют величие природы и космоса и помнят о своем значении. А когда люди живут в городе – они думают, что могут достать до неба построив небоскреб…

— Сами не думали когда-нибудь туда добраться?

— Я обязательно туда поеду!

— А разрешение?

— Уже есть люди, которые сказали, что помогут! Мы там с дочкой — долгожданные гости, о нас многие слышали, так как все друг друга на Памире знают через общих друзей или родственников. К сожалению, половина населения уехала, сейчас на Памире 100 тысяч человек осталось. Но… они Цоя услышали раньше, чем Москва. Я образно сейчас говорю о том, что образованных людей в какие только обстоятельства не поставь, они всегда будут стремиться к свету.

Но сейчас я думаю очень практично. Я как представлю, что за эти деньги можно целый альбом сделать, столько людей порадовать!... Буду таким Рижским отшельником жить. (смеется) Я вообще очень не люблю путешествовать. Гастроли по Балтии или поездку в Санкт-Петербург, где мои корни, я не воспринимаю как путешествие, это как поездка домой. А вот все, что дальше…

— Можно ли сказать, что Памирская музыка – это ваше основное направление теперь?

— Вообще это очень интересно! Каждый музыкант ищет свою нишу, в которой начинает творить. Есть люди, которые вообще не могут ее найти, они только следуют за другими: попса, коммерческие проекты и все идут за толпой. А в принципе в музыке есть такие нехоженые пути. Сегодня ремиксов на индийскую, на китайскую музыку – миллион… А Сережа издал калмыцкую народную музыку, которая НИКОГДА не была до этого записана. Или, например, московский издатель Максим Еременко издал тувинское женское горловое пение, хотя официально считается, что есть только мужское горловое пение и многие считают, что если женщина так запела – это нонсенс.

Мы для себя нашли Памирскую музыку не как следование моде и не как коммерческую выгоду, это наше стремление души. Первые два альбома я издавал вообще за свои деньги.

— Два Ваши последние альбома посвящены творчеству Муборакшо и Наргис Бандишоевой. Мечта исполнилась. И как ощущения?

— Барака! (улыбается) Правда, теперь я понимаю, что альбом ремиксов вышел немного раньше своего времени. Музыка для публики сложная, только музыкант может разобраться, что там происходит. Надо было начинать с третьего альбома, потом второй и затем только ремиксы. Но так сложилось, значит, зачем-то так надо было.

— Как же Девике (солистке БАРАКИ) удается петь на всех этих языках? Насколько я знаю, у них даже нет письменности…

— Она очень долго слушает оригинал, записывает транскрипцию. То, что у них письменности нет, это – условно. Можно же латиницей все записать или кириллицей. Потом консультируется, созванивается по скайпу с друзьями памирцами, корректируют ударение и так далее. Все песни о любви, очень многоуровневые. Как мне говорили носители этих языков, система образов в персидском языке абсолютно другая. Поэтому перевод очень условный, и он только применим к определенному уровню понимания человека.

Вообще памирские языки притеснялись в советское время, как ни странно, несмотря на то, что для нацменьшинств всегда была бронь в высших заведениях и памирцы активно этим пользовались, но почему то к их языкам партийное руководство не особенно благоволило. И это тоже отражается на ситуации сегодня. Открыто на памирских языках, а их там не так уж и много, пели Муборакшо Мирзошоев и Наргис Бандишоева. Оба погибли. Мы взяли их линию и продолжили их «дело», если можно так сказать. Это имеет для памирцев огромное значение. Ребята никак не связанные с Памиром, отважились и поют их песни, иногда даже не понимая тексты до конца.

Могу в пример привести одну переписку с памирцем. Он пишет мне: «Я что-то плохо себя чувствую». А я как раз собирался ехать с семьей в монастырь под Елгавой, и я ему говорю «Ладно, мы за тебя помолимся», а он мне в ответ «Дима, ты уже думаешь как памирец!» Я сначала не понял его слова. И только позже, когда мы готовили презентацию видеоклипа, и все время что-то не получалось и задерживалось, а мне со всего мира пишут памирцы: «Многоуважаемый Дмитрий! Как там с клипом?» Люди абсолютно незнакомые! Я отвечаю: «Надеюсь, к концу года будет готов». И тут получаю ответ: «Мы будем молиться». После этого я понял, почему я «думаю как памирец». И друзья мои пишут: «Мы будем молиться, чтобы презентация прошла успешно».

— В начале года, 7 января, в клубе «Artelis» состоялся потрясающий концерт и презентация клипа, все прошло с большим успехом! Расскажи о клипе для тех, кто его еще не видел…

— Это наш самый первый клип. Вообще клип – это подарок. Я встретил замечательного человека Яниса Балодиса, и он спрашивает «Дима, чем я могу тебе послужить?» Я говорю – не знаю! Он тогда: «Давай я подарю тебе клип!» Нас отвезли в лес, далеко за городом… Ой, это отдельная история! «Иди, встань туда», «Сделай так»…. Никто не знал, что будет! И даже когда была уже стадия монтажа, сценарий несколько раз менялся. И как результат мы получили клип на песню Lalaik и на этом же уже отснятом материале, сейчас будет сделан второй клип для другой песни. Вообще бывают вот такие удивительные люди у нас! Я говорю Янису: «Спасибо тебе большое!» А он: «Это меньшее, что я мог для тебя сделать….»


Мероприятие по случаю презентации клипа на песню Lalaik



— И часто такие вот люди встречаются на Вашем пути?

— Расскажу еще одну для Латвии фантастическую историю. Я взял мастер-класс у одного итальянца по игре на конгах. Это мой друг. Приехали ко мне домой вместе с еще каким-то парнем местным. Звали его Гинтс. Он сидел все время молча у меня дома, пил чай с пряниками и смотрел мастер-класс. Думаю, как то странно все это... Потом проходит год. Я встречаю Гинта на фестивале, он тоже музыкант и танцор. Сейчас уже больше уже танцор. Он меня спрашивает:

— Дима, ты меня помнишь?

– Смутно.

– Я у тебя дома сидел, пряники ел…

– А, вспомнил!

– У меня есть для тебя подарок. Барабан.

– Ну, давай, хорошо…

А сам думаю, что у нас называют подарком в нашем западном обществе? Хорошо если не придется долго ремонтировать … Нужно вообще мне это все? На следующий день мы встречаемся, и человек мне дарит комплект электронных барабанов именно для перкуссий стоимость порядка 700 латов…

– С тобой все в порядке? – спросил я

– Да, я просто хочу поддержать музыку в Латвии. Я купил комплект в Америке, но понял, я им пользоваться не буду, а тебе он нужен…

Мы теперь постоянно его используем в концертах, он в Латвии один такой, очень крутой японский аппарат. Потом я рассказываю эту историю памирцам… Такая гробовая тишина в ответ: «Ну да, все в порядке, молодец». То есть для них это в порядке вещей, человек поступил как надо. А для нас странно: почему подарил, а не продал?


Те самые подаренные барабаны:



Я в одной статье прочитал, у человека, которому 100 лет исполнилось, спросили, какое резюме за век жизни: «Люди намного лучше, чем мы думаем о них!». Я с этим полностью согласен!

— Кому Вы планируете посвятить свой следующий альбом?

— Вот и Девика мне этот же вопрос задает: кто следующий? Я уже со столькими музыкантами познакомился, что материала можно набрать на следующий диск. Я смотрю на все оптимистично, все будет в том же ключе. Это будет наш восьмой диск. Посвящение Наргис Бандишоевой. Наргис была звездой Таджикистана, очень красивая и талантливая, но, к сожалению, трагично погибла в возрасте 25 лет, успев записать всего 5 песен. Она была первая, кто начал петь на памирском языке. Ее родители — тоже музыканты, мы с ними очень подружились и общаемся.

— А кто Ваш слушатель?

— Наши первые альбомы были достаточно коммерческими. Потом мы выбрали очень узкое творчество, только для, так сказать, для «продвинутых слушателей», а теперь снова вернулись к широкой аудитории. Любую песню из диска Наргиз, можно поставить дома ребенку и она ему понравится.

— Есть ли у Вас самая любимая песня из вашего репертуара?

— Да, есть такая. Эта песня очень интересно родилась. Называется Красный Перевал (Red Pass). Из памирских ремиксов. Это полная импровизация. Эта песня основана на фаллаке. Фаллак – это вид народного творчества, разговор с природой, когда человек выходит в горы и поет для гор. Я это пение сделал как канву, на нее наложил ритмическую структуру, прописал все соло партии и получился космос…

Вот она:




— Вашей дочери сейчас 18, она пошла по Вашим следам…

— Да, по моим… Вокалом Девика занимается очень долго, закончила музыкальную школу и училище, эстрадное отделение по бас-гитаре. Надеюсь, в этом году будет поступать в консерваторию.


Девика:



— А о чем Вы мечтали в детстве?

— Я мечтал уйти в монастырь. Я помню первый раз, когда я услышал эти слова «монах», «монастырь», мне года 3 было. Представьте, это был 1975 год, советское общество, в Новосибирске даже церкви ни одной не было, но каким то образом через телевидение просочилась информация… А телевизор включали тогда только, чтобы новости посмотреть или хоккей, а тут бац…монастырь! И еще помню, у меня первая мысль была, вот бы быстрее вырасти, доделать все дела и уйти в монастырь. Потом я отложил это дело. А теперь я прихожу к этому состоянию. Так, неофициально.

— А музыка когда появилась?

— Примерно в то же самое время. Снова телевизор. Только теперь там я услышал мелодию Чарли Чаплина. Я ее до сих пор помню. Я подбежал к пианино подбирать эту мелодию…

— А что в вашем доме стояло пианино?

— У меня бабушка музыкант. Я помню, когда я впервые услышал джаз! Это было такое впечатление! Не сравнить ни с чем. К бабушке пришел ее коллега музыкант, сел за фортепьяно и начал играть. Меня как будто пронзило молнией. Я не мог сдвинуться с места, стоял с открытым ртом…


Любимые игрушки маленького Димы:





— Вы, наверняка, были отличником...

— Нет, я ужасно учился! Я не люблю процесс обучения, как он происходит на Западе.

— А где нравится?

— Я расскажу. На примере. Вот я начал учиться играть на табла. У меня был учитель, индус. Он пришел со мной заниматься, мы сели друг напротив друга, он что-то мне показал, и говорит, теперь сам занимайся! Через год он посмотрел: «О, классно у Тебя получается!», что-то еще подправил, и так я научился играть. А если бы я пошел в школу, тетя с указкой начала бы рассказывать об истории инструмента, мне бы стало скучно. И что самое интересное, все, кто слышал моего учителя по табла и меня за инструментом – находят много общего. А ведь он мне лишь несколько уроков дал!

— Еще Вы занимаетесь фотографией…

Музыка — это моя жизнь. А фото…это две стороны одной медали. Это у меня родовые такие дела, одна ветка музыкантов, а другая – фотографов. Мой дедушка был военный фотограф, все войну прошел с фотоаппаратом. Я раньше очень много фотографировал, даже призы получал. Черно-белые фотографии, очень старые довоенные камеры. У меня даже одно время музыка спонсировала фото, а потом это поменялось. (улыбается)


Димины работы в период увлечения фотографированием:





— Что Вы могли бы пожелать или посоветовать начинающим музыкантам?

— Мы все находимся в пути. Если я проехал на одну остановку дальше, то не считаю вправе давать какие-либо советы. Но у меня есть такое напутствие, наверное, это будет правильное слово. Ко всем, не только к музыкантам. Самое важное — найти свое предназначение. Если человек это понимает, а это уже высшая умственная деятельность, в музыке, в искусстве, в жизни, то он начинает действовать сознательно.

Мой друг Сережа Завьялов высказал одну глубокую истину: «Сегодня все в мире озабочены завтрашним днем, потому что неизвестно — а вдруг завтра кризис, конец света… А ведь лекарство очень простое – надо сегодня выполнять свой долг лучшим образом и тогда будущее будет складываться лучшим образом».

Очень интересно, что череда восточных мыслителей всегда заканчивали свои речи такими словами – желаю любви, гармонии и красоты! Именно это я и хотел пожелать вам всем. Именно это я и хочу пожелать нам всем.

Беседовала Юлия Рейдер

Видео с концерта в «Artelis»:




Еще несколько фото концертов и фотографии Памира: