Столетия Европой правила аристократия. Существующий порядок вещей казался незыблемым, даже Наполеон — и тот в императоры подался. Но такое положение устраивало не всех.  
 
Государства, опирающиеся на силу,  сословное общество и традиции, стояли на пути новой силы — окрепшей буржуазии и банковских домов. К концу 19-го века противоречия достигли пика. Новые элиты устроили мировую войну — мы ее знаем как Первую. Война смела с лица планеты старые монархии — Австрию, Россию, Германию, чуть позже к ним присоединилась Великобритания. Власть над миром перешла к новой аристократии — финансовой, использующей власть денег как универсальный инструмент управления. Отдельные представители старой аристократии влились в ряды победителей, остальные ушли в тень.
 
В головокружении от успехов финансовые элиты стали позиционировать свое  видение мира как безальтернативное. Но из-под власти новых хозяев ускользнула Россия. Если раньше она мешала им как оплот монархии и феодализма, то на новом витке стала мешать как альтернативный проект. Поэтому они выкормили, выпестовали Гитлера — и натравили, как окреп.
 
Гитлер проиграл, хозяева мира отступили. Отступили, но не сдались. Поняв, что на поле боя ненавистную страну не одолеть, они поставили на разложение — и добились своего, пусть и не сразу. СССР перестал существовать, а Россия стала принадлежать им, во всяком случае — верхушка.
 
Финансовые элиты добились своего. Можно было почивать на лаврах и наслаждаться жизнью. Конец истории, как писал Фукуяма. Рано радовались: настоящий враг таился внутри уютного мирка денег, как личинка Чужого.
 
Тем, кто производит что-то реальное, в миру финансистов неуютно. Непрекращающиеся эмиссии ничем не обеспеченных денег, обесценивающие все произведенное, поднимающие цены на ресурсы, по сути, просто схема грабежа. Будучи не в силах открыто этому противостоять, производители искали другие способы оптимизации. И нашли, объединившись в жесткие пирамидальные структуры — корпорации. Логика развития привела к усилению и разрастанию корпораций. Власть денег ослабела — ведь для внутренних расчетов корпорации деньги не используют, да и в отношениях между собой все чаще переходят на взаимозачеты.
 
Транснациональные корпорации поднялись над государствами. Даже временный вид на жительство в какой-нибудь «Би-Пи»  или «Интеле» стал весить больше, чем американское гражданство. Наступил момент, когда корпорации стали силой, способной бросить вызов финансовым элитам. Назрело переформатирование мира — совсем как перед Первой мировой.
 
Главным препятствием на пути у новых претендентов на мировое господство стали национальные государства. Целенаправленное ослабление, размывание идентичности народов, сведение роли государств к роли «управдома» происходит на наших глазах.
 
Политический строй общества напрямую зависит от системы  производственных отношений. После распада СССР цивилизация ушла вперед, в постиндустриальную эпоху и фридмановский «Плоский мир», а Россия откатилась назад. В ориентированной на продажу полезных ископаемых стране неизбежно воцарился полуфеодализм. Никакого другого строя такая экономика породить не в состоянии.
 
История — дама с извращенным чувством юмора. Россия осталась не просто государством — державой, может быть — последней. Из вечного врага финансовых элит она  превратилась в их оплот, бастион и главную точку опоры в борьбе против корпораций. Китай встроился в корпократию, а Россия — нет. СССР мог, но нынешняя Россия на это не способна, и поэтому обречена — если не изменится внутренне.
 
Череда кризисов, конфликтов и революций,  прокатившихся по планете — не случайность. Поиски мирных способов переформатирования зашли в тупик — правящие элиты национальных государств просто не понимают, чего от них хотят. У корпораций не осталось вариантов, кроме силового. Они экспериментируют, ищут отмычки к непокорным. Египет, Ливия, Сирия — всего лишь полигоны, на которых отрабатывался снос завязанных на финансовые элиты архаичных сообществ.
 
Но главная цель — Россия. Боевые действия из отдаленных регионов приблизились вплотную к границам — да что там к границам, они уже внутри России, ведь Россия шире, чем РФ.

До точки невозврата осталось совсем немного; ситуация разыграна как по нотам мастерами своего дела.

Россия не может не вмешаться в то, что происходит на Украине. А вмешавшись, втянется в войну, которую выиграть не в состоянии.
 
Все повторяется. Снова назревает смена исторических формаций, и снова за Россией пришли. Сто лет назад ее поймали на сербский крючок, сегодня ловят на украинский.

В Кремле это понимают, просчитывают возможные последствия втягивания страны в полномасштабную войну на границах. Россиян им не жалко, просто война неизбежно ударит по государственности  — а значит, по их власти. Оттого и медлят.
 
Давайте представим, в качестве мысленного эксперимента, что Россия не вмешалась. Позволила Киеву сожрать Луганск и Донецк, предала воюющих там романтиков. Предотвратит ли это войну? Нет. Война все равно начнется: Украину выкормят, вооружат до зубов — и натравят, как в свое время Гитлера. Но это займет время, год-два-пять.

За это время Россия может успеть провести новую индустриализацию, выйти на новый уровень развития. И тогда: а) станет не по зубам даже выкормленной Украине, б) сможет на равных разговаривать с корпократией и, следовательно, перестанет быть для нее мишенью, а станет партнером.
 
Но для рывка нужно прежде всего понимание — куда идти и зачем. Понимание того, что старые методы уже не работают. А вот с этим проблемы. То, о чем я написал выше, началось не вчера; предпосылки для войны создавались годами. Либо в Кремле этого не понимали, что вряд ли, либо инерция тупой бюрократической массы слишком велика, чтобы вывести страну на новые рельсы. В свое время усатый грузин столкнулся с такой же проблемой — и решил ее по-своему. Но время таких методов прошло.
 
Расставим точки над «ё»: мир победивших корпораций ожидаемо окажется не лучше мира победивших финансистов.

Но у России, как и у остальных участников забега, выбор давно не лежит в плоскости  «добро против зла». Есть большее и меньшее зло, а неправильный выбор означает не возврат на исходные позиции, а физическое устранение. Такие времена.
 
Есть еще вариант, фантастический даже на фоне индустриализации — обратиться к новому, почти сформировавшемуся, но до поры до времени безмолвствующему классу. Спектр борьбы не ограничивается противостоянием финансовых элит и корпократии. Кроме пирамидальных структур есть и горизонтальные — «сетевые». Я писал о них в предыдущих спичах.

Объединенные сетевыми структурами люди могут стать силой, не уступающей, а то и превосходящей государства. Понятно, что тогда феодальным привилегиям крышка — но зато останется страна.
 
Прав я или нет — время покажет. События развиваются настолько стремительно, что еще до конца года мы можем увидеть совсем другую планету.