Оптимисты утверждают, что не пройдет и четверти века, как сетевая книга вытеснит бумажную, и все мы будем читать Пушкина, Толстого и Лукьяненко с Донцовой на экране своих нот-буков. Так ли это, покажет время.
 
Однако скептики уже сегодня считают эту «голубую мечту» технократов смехотворной и недальновидной. Еще четверть века назад каждый пишущий человек первым делом стремился обзавестись пишущей машинкой. Казалось, ничего более совершенного для письма не изобрели. А где наши пишущие машинки сегодня? Это во-первых.
 
Есть и во-вторых: как двадцать пять лет назад, так и сегодня еще многие предпочитают все писать по старинке — шариковой ручкой. Начиная от простого письма приятелю и кончая романами.
 
Та же уникальная сочинительница детективов Донцова (по четыре в год) долгое время никакими компьютерами не пользовалась, свои книги она писала шариковой ручкой и видела в этом тайный смысл. Говорит, что таким способом, «через шариковую ручку», освобождалась от отрицательной энергии
 
 
Куда вы дели свои книги?   
 
Но вернемся к нашим баранам. Чего бы там ни говорили оптимисты и скептики, жизнь берет свое. Полистайте модные журналы по интерьеру. Вы не увидите нигде в жилых помещениях полки с книгами. Все эти гуттенберговские сокровища мы повыбрасывали на помойку, вынесли в подвал или на чердак.
 
Книгу в доме никто из респектабельной публики сегодня не держит. Да и читают теперь книги не многие. Почему? Объяснений сколько угодно. Вот самое простое. Сегодня модно «быть как все», а книги как раз для того и существуют, чтобы этому препятствовать. Книга будоражит мысль, формирует отличительные личностные качества, создает индивидуальность. Быть, как все, книжному человеку не получается.
 
Поэтому книга сегодня — это современный опиум для народа. Потому как отвлекает нас от главного — от прогулок по галереям супермаркетов и торговых центров.
 
Не потому ли ее задвинули теперь подальше от народных глаз — в голубую сеть? Вы часто пользуетесь электронными библиотеками, чтобы почитать что-нибудь интересное на сон грядущий? Наверное, редко, а может — никогда.
 
А ведь как ни парадоксально, действительно, сегодня, если у вас дома стоит компьютер, подключенный к Интернету, найти в сети и почитать интересующий вас роман или сборник стихов гораздо проще, быстрей и главное — дешевле, чем пойти за ними в библиотеку или в книжную лавку.
 
Но вы… предпочитаете книгу. Вам нравится, читая, держать ее в руках, ощущать глянцевитость обложки или шероховатость коленкора и перелистывать шуршащие страницы.


Знакомьтесь — это и есть сетература
 
Да что книги, не только их можно прочесть в сети. Теперь многие даже «публикуются» в сети. Существует целая художественная отрасль, которая называет сетературой. Что это такое?
 
Раньше, если вас угораздило родиться графоманом, опубликовать свой опус вам не светило. Сейчас — пожалуйста, нет проблем. Компьютер плюс подключение к Интернету за несколько лат в месяц, и вас читает весь мир. Даже отклики свои вам присылают.
 
Одно время в Интернете и в бумажных СМИ все увлеченно спорили, насколько эта сетература легитимна и существует ли она реально?
 
Дело доходило до того, что одни утверждали, будто обычная, бумажная литература «выжила из ума» и перестала быть актуальной для образованного, то есть умеющего читать человека. Другие наоборот поднимали сетературу на смех и называли ее ничем иным, как складом макулатуры, к тому же еще и виртуальным.
 
В какой-то мере обе стороны правы, но не во всем. Время показало, что в сетераторы идут, действительно, не профессиональные писатели, а лишь те из пишущих, кто по разным причинам без участия издательств не состоялись.
 
И что характерно, им интересны не плоды их творческих усилий — издание книги, отклики критики, писательская слава и все такое прочее, — а лишь само сочинительство, как процесс.
 
 
«Война и мир» и инструкция для электроприбора — одно и то же
 
Вообще, как не раз уже отмечалось, сетература родилась на божий свет в результате снижения критериев качества, а теперь еще и в результате нашего непонимания, что такое вообще хорошее качество.
 
Сетература — это продукт усреднения потребительского спроса. Чем, собственно, вся массовая культура и отличается от культуры высокой.
 
Даже больше, сетераторы утверждают, что Интернет призван, — прямо таки мессия! — провозгласить демократию в литературе и уравнять писателей с неписателями, то есть теми, кто пишет, но чьи книги «не издаются по причине их нечитабельности». Чтобы права и возможности у тех и других были одинаковыми.
 
Провозглашая такую демократию в литературе, сетевые авторы выражают свое полное безразличие к тому, будет их кто-нибудь читать или нет. Им лишь бы порезвиться на ниве изящной словесности.
 
Впрочем, увидеть свой опус изданным в виде книжки они были бы рады, но, зная свои возможности, пока что ограничиваются малым.
 
Что будет с литературой, способствуют ли такие игры в словесность ее продолжению и развитию, их не интересует абсолютно. На всякий случай они даже договорились между собой называть свои творения текстами и утверждают, что любое литературное произведение в печатном или непечатном виде — это, соответственно, тоже текст.
 
А дальше они делают ловкий финт. Начинают впаривать наивному обывателю, что любой текст тоже в свою очередь можно считать литературой.
 
Кстати, такой трюк с текстами придумали постмодернисты. Благодаря чему постмодернисты, специализировавшиеся на «низких» темах и посредственной писанине, сумели утвердиться в литературном мире и даже долго в нем продержаться. Даже специалисты-филологи порой терялись, не зная, что из их опусов считать литературой, а что не считать.
 
Для того чтобы таких филологов загнать в угол, постмодернисты пошли еще дальше. Они стали утверждать, что поскольку реклама или инструкция для пользователей утюгом тоже текст, то и это надо считать литературой.
 
 
Мера всему — книга
 
Но на каждого умника найдется свой недурак. Чтобы как-то противостоять сетературе, рекламе и бытовым иструкциям, был выдвинут контртезис о том, что само понятие «литература» тоже меняется , как все в нашем бренном мире.
 
Существует, оказывается, литература и нелитература. То есть все, что литературой не стало, не пройдя… нет, не угадал, читатель, вовсе не цензуру. Цензура в данном случае полная фигня.
 
Есть заградительный механизм посерьезней — это типографский барьер отбора.
 
Кстати, литера — это не только буква, и не совсем правы те, кто происхождение слова «литература» связывает исключительно с буквой и письмом. Литерой называется еще и типографский брусок с буквенным изображением.
 
Поэтому и литературой считается не все написанное, а лишь то, что напечатано с помощью типографского станка и успело таким образом, — это как раз и важно в нашем случае, — стать достоянием широкой публики.
 
Все остальное может быть названо как угодно — литературными рукописями, стихами, прозой — только не литературой. Даже гениальная рукопись не становится литературой, пока не пройдет через типографский станок.
 
Неспроста всевозможные альбомные стихи, которые любили хранить у себя дворянские дочки, или, например, тот же советский самиздат, если его потом не увековечил типографский станок, так и остались явлением историко-культурным, но не литературным.
 
Точно так же сетературу на сегодняшний день можно рассматривать как феномен всего лишь компьютерной культуры. Может быть, даже относящейся к компьютерным играм: окололитературная публика, владеющая компьютерами, так развлекается.
 
И только получив апробацию типографским станком и обретя тираж, это становится книгой и получает статус литературного издания.