В 1803 г. русско-шведские отношения уже прошли через кризис, вызванный действиями Густава IV Адольфа. Король был недоволен наметившимся сближением Франции и России и приказал выкрасить пограничный мост, традиционно носивший цвета двух государств, только в шведские цвета.

На протесты русского посланника последовал недвусмысленный намек на то, что Стокгольм считает себя вправе претендовать не только на весь мост, но и на нечто большее за ним. Инцидент был исчерпан только после демонстрации русской армии и флота в пограничной территории.

В 1804 г. Густав-Адольф объявил войну Пруссии по случаю занятия ею Ганновера и был готов перейти от слов к делу. Густав-Адольф ненавидел Наполеона и называл его «апокалиптическим зверем». Считая себя наследником дел Карла XII, он любил одеваться в форму своего великого предка, носить его оружие и тому подобное. К росту популярности в армии это не приводило, так как король не любил появляться перед войсками во время боя.

Что касается Наполеона — тот просто считал Густава-Адольфа сумасшедшим. Гораздо хуже для короля было то, что его солдаты после похода в Померанию начали считать его трусом.


Все попытки Парижа добиться восстановления отношений со Стокгольмом, разорванных после расстрела герцога Энгиенского, закончились крахом, и в результате в 1807 г. в шведской Померании начались столкновения между французскими и шведскими войсками.

Особыми успехами шведы не могли похвастаться, хотя при армии состоял и сам король, что в очередной раз отразилось на его репутации. Сразу же после британской атаки на Данию отношения России и Швеции вновь резко ухудшились.

24 сентября (6 октября) 1807 г. Н. П. Румянцев вручил шведскому послу в России ноту с напоминанием об условиях соглашений 1780 и 1800 гг. о сохранении режима Балтийского моря как закрытого.

27 сентября (9 октября) Александр I предложил совместно добиться выполнения этих договоров в письме к королю.

Тот ответил контрпредложением, которое было равносильно отказу, — он предложил для начала убрать французские войска из портов балтийского побережья и обеспечить свободу торговли.

Подразумевалась единственно возможная в сложившихся условиях свобода судоходства под английским флагом.

Более того, король отказался осудить и действия Англии относительно Дании, напомнив русскому правительству, что год назад именно оно пригласило английские суда войти в Балтику для блокирования портов, занятых неприятелем.

Нападение на Копенгаген, несмотря на традиционно враждебные отношения Дании и Швеции, вызвало в последней сильнейшее раздражение.

Но шведы опасались и того, что сами подвергнутся нападению британцев, и поэтому не хотели рисковать и опасались вызвать недовольство Лондона.


19 (31) октября король заявил русскому посланнику Д. М. Алопеусу следующее:

 

«С неприятелем, каков Наполеон, не разбирающий средств для достижения своей цели, надобно употреблять меры чрезвычайные, отвергаемые нравственностью, но признаваемые необходимостью. Англия должна была заключать, что тайные условия Тильзитского договора направлены против нее, а потому благоразумие требовало предупредить их. Очевидно было, что французские войска займут Голштинию, для принуждения датчан выдать Франции флот свой и запереть англичанам проход через Зунд. Притом, распри между Россией и Англией произошли не от дела, касающегося трех северных Держав, но от тесных связей, заключенных Россией и Францией в Тильзите, совершенно чуждых Швеции».

После разрыва Петербурга с Лондоном русско-шведские отношения вступили в полосу глубокого кризиса.

 

«Что Ваше Величество писали королю шведскому и что он Вам ответил? Вы просили его объединиться с Вами с тем, чтобы стереть, так сказать, оскорбление, нанесенное Англией трем северным дворам в лице датского короля. — Докладывал Румянцев императору в ноябре 1807 г. — Вы просили его ответить, какие меры он собирается принять в данном случае, и сообщали что охотно будете содействовать тем из них, которые могли бы показать, что северные державы совсем не зря взаимно обязались не допускать нарушения спокойствия на Балтике».

А вот как король заканчивает письмо, написанное в ответ на письмо Вашего Величества:

 

«Считаю нужным добавить, что если Швеция выступит заодно с Россией как защитница Балтийского моря, то она окажется в состоянии войны с Великобританией, своим давным союзником, который защищает то же самое дело и который никогда не отделял своих интересов от интересов своего союзника. Таковы, Государь, брат мой, серьезные основания, не позволяющие мне содействовать видам Вашего Величества и заставляющие меня желать, чтобы доброе согласие между Россией и Великобританией не было нарушено». Таким образом, король отвечает прямо Вашему Величеству, что он не может содействовать Вашим видам, так как это означало бы войну между Швецией и Англией, его давным союзником. Другими словами, король не отрицает, что Великобритания является его союзником и что в данный момент они защищают общее дело. Все, что Ваше Величество можете ожидать, так это то, что король Швеции останется нейтральным или, точнее, наденет маску нейтралитета, но сбросит ее и выступит против Вашего Величества на стороне Англии, как только сочтет это выгодным. Стоит ли терпеть, чтобы этот государь, сохраняющий спокойствие, при малейшем неблагоприятном для нас повороте событий или неудаче усугубил наши затруднения и неприятности?»

Александр I вновь предложил Густаву IV выполнить союзные обязательства, фактически это было предложение присоединиться к антианглийской коалиции. 9 (21) января 1808 г. снова последовал отказ.

По мнению короля, договоры 1780 и 1800 гг. утратили силу после прихода французов на Балтику. Более того, Густав-Адольф возвратил Фридриху-Вильгельму орден Черного Орла, а Александру I — орден Св. Андрея Первозванного, написав, что не может носить такие же ордена, как и Бонапарт, который получил эти награды в Тильзите.

Император немедленно вернул королю знаки ордена Св. Серафима. Тем временем Наполеон активно подталкивал Россию к войне со Швецией и Англией, но отказывался брать на себя какие-либо обязательства поддержки России в восточном вопросе.


Поначалу Александра не прельщали посулы в Финляндии. В разговоре с французским послом ген. Савари он заявил, что «это пустыня, обладание которой никого не может соблазнить».

Вскоре ситуация изменилась.

В начале 1808 г. всем стало ясно — война неизбежна. В конце января в Петербурге получили информацию о том, что шведы готовятся к высадке десанта в Зеландии, то есть намереваются начать действовать против Дании.

20 января (1 февраля) главнокомандующим русскими войсками на шведском направлении был назначен генерал от инфантерии граф Буксгевден. В именном указе императора ему было приказано особое внимание обратить на дисциплину войск и защиту мирных жителей:

 

«…Где нарушится спокойствие их Нашими войсками, вы тотчас должны будете сие исправить, обиженных удовлетворить и виновным строгое и достойное сделать наказание».

Попытка в последний момент повлиять на короля предъявлением ему ультиматума сорвалась из-за дурной погоды. Плавучие льды прервали судоходство в Ботническом заливе на 3 недели.

Русский курьер опоздал в Стокгольм. Это стало причиной того, что 9 (21) февраля 1808 г. русские войска под командованием Буксгевдена вторглись в Финляндию без объявления войны.

На следующий день император издал декларацию «О положении дипломатических сношений России с Швециею касательно защиты Балтийского моря от насильственных действий англичан», в которой объяснял причины своих действий и буквально повторял доводы своего министра иностранных дел:

 

«Его Императорское Величество не может оставить в неопределительности расположений Швеции к России и, следовательно, не должен допускать ее нейтралитета. Расположения Короля Шведского обнаружены; Императору Всероссийскому остается прибегнуть без отлагательства к способам, кои провидение ему вверило именно на тот конец, чтобы ими действовать для сохранения его империи. Его Императорское Величество предваряет о сем Его Величество Короля Шведского и всю Европу».

В декларации содержалось и последнее приглашение Стокгольму примкнуть к своим старым союзникам — Дании и России. Документ содержал и последнее предупреждение о последствиях отказа:

 

«Император Всероссийский с чувствительным прискорбием будет видеть разрыв Швеции с Россиею, и от Его Величества Короля Шведского зависит еще решиться, принять меру, которая сохранила бы между обоими государствами тесный союз и совершенное согласие».

На деле говорить о союзе и мире было уже поздно.

Накануне войны как в русском обществе, так и среди военных царили шапкозакидательские настроения — никто не сомневался в том, что завоевание Финляндии будет легким. При этом сама война не была популярной — все видели в ней результат интриг Наполеона.


Шведская армия состояла из поселенных (38 тыс. в Швеции и 14−15 тыс. в Финляндии) и вербованных (8 тыс. в Швеции и 6 тыс. в Финляндии) войск, всего 66.850 чел., из них 19.765 — в Финляндии.

Вооружение, обучение и экипировка — все находилось на довольно низком уровне. Буксгевден имел под командой 24 тыс. чел., небольшая численность объяснялась тем, что особого сопротивления не ожидалось.

Шведские войска были разбросаны по зимним квартирам по всей территории Финляндии. Самым крупным гарнизоном — 7 тыс. чел. — обладал Свеаборг (совр. фин. Суоменлинна).

Море было еще сковано льдом, значительная часть гребного шведского флота оставалась неподвижной в своих базах. При условии быстрых успешных действий они были обречены, что изменяло расклад сил на Балтике в пользу России.

Балтийский флот был немногочислен, качество кораблей — невысоким. В море могли быть выведены 9 линейных кораблей с 740 орудиями на борту и 7 фрегатов со 296 орудиями. В составе флота имелось еще 6 бомбардирских и 19 мелких судов (322 орудия) и 168 гребных судов.

Шведы имели 11 линкоров и 5 фрегатов и 300 гребных судов. Кроме того, в Балтику вскоре пришла и британская эскадра — 16 линкоров и 20 других судов.

Обстановка на море резко изменилась в пользу шведов, что заставило русскую сторону приступить к строительству укреплений по всему балтийскому побережью, включая Кронштадт и устье Невы.


Шведские планы исходили из положения о невозможности ведения военных действий в зимнее время, русские составлялись на основе низкого уровня знаний о противнике, существенного сопротивления в Финляндии не ожидалось. Большое влияние на составление планов Петербурга оказал ген. Георг-Магнус Спренгпортен.

Военные действия начались довольно успешно. 24-тысячная русская армия почти повсюду имела преимущество в силах.

Немногочисленные шведско-финские гарнизоны повсюду отступали из южной Финляндии, русская армия распространяла воззвания к армии и населению, отпечатанные на русском, финском и шведском языках, призывая не оказывать сопротивления ради «блага самих финнов».

Среди благ обещалось сохранение всех вольностей, прав, привилегий, свободы вероисповедания и сбор, в ближайшее время, сейма.


Как показали дальнейшие события, эти обращения успеха не имели и остались безответными.

18 февраля (2 марта) 1808 г. без боя был занят Гельсингфорс (фин. — Хельсинки), где было захвачено 19 орудий, 20 тыс. ядер, 4 тыс. бомб и много другого имущества.

Гельсингфорс не был подготовлен для отражения нападения со стороны суши, хотя для атаки со стороны моря здесь имелись солидные укрепления.

Удар казачьей кавалерии решил все. Даже важнейший центр дорог южной Финляндии — Тавасгуст (фин. — Хаменлинна) был брошен без боя.

24 февраля (8 марта) шведы, бросив в близлежащее озеро пушки, ружья и продовольствие, ретировались так быстро, что в караульной остались стоявшие в козлах ружья.

Узнав о вступлении русских войск в Финляндию, Густав IV приказал арестовать Алопеуса и всех сотрудников русского посольства и опечатать бумаги русской миссии. Протесты представителей других стран были проигнорированы. Король объявил созыв в ополчение всех мужчин от 18 до 25 лет.

Эти события убедили Александра I в том, что полумерами обойтись не удастся.


15 (27) февраля 1808 г. шведскому послу были вручены паспорта, чтобы он смог покинуть Россию. Посольство выехало домой через Мемель. Препятствий ему не чинилось.

16 (28) марта 1808 г. последовала декларация «О разрыве мира со Швециею», в которой император высказал свое возмущение арестом миссии в Стокгольме:

 

«Сим поступком нанесено вопиющее оскорбление преимуществам и достоинству Престола. Не Россия только, но и все Державы Европы сим оскорбляются. Все дипломатическое сословие, в Стокгольме пребывающее, ощутило в полной мере сию обиду и в то же время предъявило свое негодование на столь беспримерное насилие, одним турецким обычаям приличное. Его Императорское Величество мог воздать за сей поступок праведное возмездие; но Император Всероссийский признал за благо вместо того повелеть Своему Министерству усугубить внимательность и благоприятство к Послу Шведскому, в Санкт-Петербурге пребывающем, и принять все попечения, чтоб он мог отбыть, когда пожелает, без малейшего беспокойства и неприятности как здесь, так и в пути его. Его Императорское Величество возвещает всем Державам европейским, что отныне часть Финляндии, которая доселе называлась Шведскою и которую войска Российские не иначе могли занять, как выдержав разные сражения, признается областью, Российским оружием покоренною, и навсегда присоединяется к Российской империи».

20 марта (1 апреля) был издан манифест «О покорении Шведской Финляндии и присоединении оной навсегда к России».

В тот же день последовал указ о запрете импорта в Империю английских мануфактурных товаров, под каким бы флагом они ни ввозились.


До наступления оттепели русские войска осадили крепость Свеаборг и вытеснили шведскую армию на север Финляндии, отступавшие шведы вынуждены были уничтожить около 140 галер.

Русские успехи были велики, но чрезвычайно неустойчивы. 30-тысячный русский корпус вынужден был одновременно решать три задачи — преследовать отходившие на север шведские войска, осуществлять эффективный контроль на оккупированных территориях и действовать против крепостей противника.

Это исключало возможность концентрации сил на одном направлении и создавало предпосылки для успешного контрудара.

Между тем армия противника показала себя с самой лучшей стороны — шведы отходили в страшных морозах, укрывшись овчинами и шкурами диких зверей, потеряв вид регулярных войск, но сохранив высокую дисциплину и спайку, о чем свидетельствовал порядок и почти полное отсутствие отставших.

Военное положение Стокгольма тоже было не блестящим.


14 (26) марта, то есть за два дня до России в войну со Швецией вступила и Дания.

Датчане имели в Норвегии около 30 тыс. постоянных войск и ополчения, но они ограничились пассивной обороной, никоим образом не тревожившей шведов.

Стокгольм беспокоила южная провинция Скония (совр. Скания, завоевана Швецией в 1679 г.), населенная в основном датчанами. От самой Дании ее отделял только Зундский пролив, и здесь всю войну простоял 15-тысячный шведский корпус.

Петербург надеялся, что датский десант будет поддержан и французскими войсками. На возможность этого намекали французские дипломаты.

Однако Дания оказалась не в состоянии реализовать эту угрозу. Не имея возможности прочно контролировать Зунд, Копенгаген не стал рисковать армией. Отсутствие гарантированного снабжения могло превратить ее вполне возможные первые успехи в гарантированную катастрофу. На море по-прежнему господствовали англичане.


Союзный шведам британский флот из 62 кораблей с транспортными судами, перевозящими 14-тысячный десант, в конце мая вошел в Балтику, но значительной помощи шведам оказать не успел, а английский десантный корпус вскоре был отправлен в Испанию.

Эскадра осталась, но военные действия между Россией и Англией ограничились атакой британских судов на несколько русских кораблей на Балтике и на небольшие приморские поселения на Белом море.

Тем временем Буксгевден активно вел осаду Свеаборга, 8 (20) марта крепость подверглась первому обстрелу русских осадных батарей.

Командовавший осадными работами инженер-генерал П. К. ван Сухтелен сделал все возможное для того, чтобы использовать слабый фронт крепости, обращенный к Гельсингфорсу.

Это был результат героического напряжения сил, ведь первая осадная батарея была заложена 3 марта.

Земляные работы велись на промерзшем грунте, песок приходилось выбивать кирками из-под льда и снега, осадную артиллерию везти из Петербурга.

Свеаборг был самой сильной шведской крепостью в Финляндии. Он был основан в 1747 г. и активно строился 20 лет.

Наиболее сильными были укрепления, обращенные к морю, что, впрочем, естественно для крепости, расположенной на острове.

Строительство не было закончено вплоть до 1808 г., что, впрочем, естественно — по планам предполагалось, что, в случае неудачи, здесь должны были найти убежище все шведские силы в герцогстве и отсидеться за его гранитными стенами вплоть до подхода подкреплений из королевства.

На укрепления не скупились. До 1767 г. крепость стоила Швеции 17 млн финских марок.


Тем не менее к началу военных действий в крепости не было колодцев и цистерн (снежной зимой это не было страшным упущением), запас продовольствия, вместо положенных 5 месяцев на 6 тыс. чел., равнялся только 3 (вместо 900 тыс. ежедневных пайков только 540 тыс.).

С другой стороны, в крепости было много женщин и детей, вывести их за верки комендант — вице-адмирал Карл Олаф Кронстед так и не решился.

При осаде командующий не отказывался и от переговоров и подкупа, на что ему нужны были деньги. Испрашиваемая сумма и санкция были получены.

8 (20) апреля 1808 г. ген. А. А. Аракчеев отправил генералу письмо, извещая:

 

«Государь Император надеется, что если старанием и опытностью Вашей сила золотого пороха ослабила уже несколько пружину военную, то и окончательное уничтожение оной должно, кажется, исполниться».

26 апреля (8 мая) 1808 г. Буксгевден обратился к императору с письмом:

 

«События оправдывают могущество Вашего Императорского Величества. Сдался Свеаборг».

После долгих переговоров гарнизон шведской твердыни капитулировал — под барабанный бой из ворот крепости на лед выходили солдаты и офицеры, последним крепость покинул комендант.

Его авторитет и безусловное уважение к нему солдат гарнизона были не последней причиной их согласия сдаться. (После сдачи Свеаборга Кронстед был обвинен в измене, в Швецию не вернулся, принял русское подданство. В Швеции был заочно приговорен к смертной казни, адмирал проживал в Финляндии в своем имении под Гельсингфорсом).

Было взято 7500 пленных и 2033 орудия, значительное количество оружия, боеприпасов и продовольствия, 110 военных судов. После 101 пушечного салюта и молебна над Свеаборгом взвился русский флаг.

 

«И сей новый Гибралтар, — писал современник, — через несколько недель осады, пал от нескольких пушечных выстрелов: он стоил нам одной сотни воинов и не многих переговоров».

На этом период легких успехов закончился. Для того чтобы развить их в решающую победу, у Буксгевдена не было сил. Крестьяне и помещики уходили вслед за шведскими войсками вместе со скотиной и имуществом.

Морозы до -25 весьма скверно сказывались на людях и лошадях, купить что-либо из еды и фуража было невозможно.

Весной уже 23-тысячная русская армия оказалась рассредоточенной по значительному пространству — приблизительно 300 на 500 верст.

Пожалуй, еще хуже было то, что противника не опасались, а возобновления военных действий не ожидали раньше начала навигации.

Этим воспользовались шведы. В апреле в ряде мест, воспользовавшись преимуществом в силах, которое теперь принадлежало им, они перешли в контрнаступление и разбили русские отряды. Это немедленно привело к подъему духа в королевстве и народной войны в герцогстве.


18 (30) марта батальон русской пехоты и около полусотни казаков и гусаров под командованием полковника Н. В. Вуича занял Аландские острова. Не будучи обеспеченным продовольствием, не имея прочной связи с финским побережьем, Вуич покинул острова через 7 дней.

Вскоре он снова был направлен назад. 31 марта (12 апреля) 1808 г. небольшой русский отряд — егерский батальон — всего 716 пехотинца и 22 казака — вернулись на Аланды.

Появление русских войск на островах, падение Свеаборга — все это весьма обеспокоило королевский двор.

Опираясь на помощь союзников, они решили активизировать свои действия на море. Английская эскадра должна была обеспечить безопасность берегов Швеции от возможного франко-датского десанта в западной части Балтики, а шведская — сосредоточиться на действиях в восточной части моря.

С открытием ото льда моря англо-шведский флот начал высаживать десанты. На Аландах началось восстание.


24 апреля (6 мая) на островах высадилось около 3 тыс. шведских солдат, к которым немедленно присоединились местные жители. Умелые охотники и рыбаки, они стали опасными противниками для немногочисленного и рассредоточенного отряда.

28 апреля (10 мая) после упорного сопротивления Вуич вынужден был сдаться.

Та же судьба постигла и русский гарнизон и на острове Готланд. 1600 чел. не могли контролировать остров почти 200 км в длину и с населением 33 тыс. чел. 1(13) мая туда высадился шведский десант — 5 тыс. чел. при 20 орудиях, и население почти поголовно восстало.

Русские войска сдались при условии сохранения своих знамен. В тылу у немногочисленной русской армии в Финляндии начались партизанские действия, местное население охотно поднималось на восстания в ответ на призывы шведского короля.

Русское командование отреагировало на это резким ужесточением своей оккупационной политики.

Кризис в известной степени был преодолен перерывом в военных действиях приблизительно на месяц. Снежная зима закончилась исключительными разливами рек и слякотью весной. Но в этот раз трудности, создаваемые природой, были в пользу русских войск.


Одними репрессиями русские власти не ограничились, тем более что с самого начала большие надежды возлагались именно на поддержку со стороны не только финского, но и шведского населения.

5 (17) июня 1808 г. император издал манифест, объявлявший Финляндии, что ее судьба решена:

 

«По непреложным судьбам Вышнего, благославляющего оружие Наше, присоединив навсегда Финляндию к России, с удовольствием Мы зрели торжественные обеты, обывателями сего края принесенные на верное и вечное их скипетру Российскому подданство. Вместе с сим восприяли Мы на себя священную обязанность хранить сие достояние промыслом Нам врученное, во всей его незыблемости и в непременном и вечно с Россией единстве».

Жителям предлагались прекрасные перспективы:

 

«Сверх древних установлений, стране вашей свойственных и свято Нами хранимых, новое поле вашей деятельности и трудолюбию открывается. Под сильным щитом России, земледелие ваше, торговля, промыслы, все источники народного богатства и благосостояния восприимут новую жизнь и расширение. Мы познаем вскоре все ваши нужды и не умедлим простереть вам руку помощи и облегчения».

Тем, кто еще оставался в рядах шведской армии, предоставлялось 6 недель для возвращения домой, что гарантировало амнистию.


Александр I не собирался ограничиваться словами. Шведы при поддержке англичан попытались перехватить инициативу.

В тяжелом положении оказался русский флот. 14 (26) августа британцам удалось отрезать от основной эскадры и уничтожить старый 74-пушечный линейный корабль «Всеволод».

Впрочем, переворота в военных действиях так и не последовало.

К лету численность армии Буксгевдена была увеличена до 34 тыс. чел., что позволило ему активизировать свои действия. Шведская армия к середине сентября вновь была отброшена на север, а высаженный на юге Финляндии во главе с королем десант разбит, а остатки его вернулись на корабли.

В сентябре численность русских войск выросла до 44.614 чел.


17 (29) сентября было подписано перемирие «на неограниченный срок с момента подписания настоящего акта и до истечения восьми дней после того, как обе стороны уведомят друг друга о его прекращении» при условии сохранения войсками занимаемых ими позиций.

Оно вызвало крайне сильное недовольство Александра I, назвавшего соглашение «непростительной ошибкой». 8 (20) октября боевые действия возобновились.

Император становился все больше заинтересован в прекращении военных действий, так как нуждался в свободе рук для действий в Европе.


Олег Айрапетов
REGNUM