Дело было в августе 1991 года. В латвийской газете «СМ» прошла заметка, что журналисты собираются ехать в Таджикистан искать йети. Ясное дело, что это был только предлог для путешествия в горы, но я клюнул. Созвонился с редакцией и подписался на поездку. Журналистов было около 5 человек, наверно, плюс знакомые и еще один врач, кроме меня. Там я познакомился с Серегой Малаховским, в то время журналистом «СМ».

Прилетели на самолете в Душанбе.



Нас встретил проводник-инструктор, хитрый таджик явно постоянно находящийся под дозой наркоты, но легкой.

Походили по городу, посмотрели арыки. Вода ледяная, изумрудная с гор. И наверное, только из-за ее температуры никто сильно не страдает от расстройства живота и дизентерии, потому что ее и пьют, и моются ею, а кто-то стирает, моет ноги, а то и машину и осла — там же! Посидели в чайхане на дастархане, поели славно какого-то бараньего супа вроде шурпы, шашлыка, зелени.



Предупредили, что воду или газировку лучше не пить. Начнешь и будешь пить беспрерывно до изнеможения и не сможешь напиться! Надо пить зеленый чай. Пропустили мимо ушей.

Пока ходили по городу, при такой жаре высохли и, конечно, приложились к газировке из автомата. Дальнейшая прогулка представляла собой перебежки от автомата до автомата, пузо отвисло, но пить хотелось так же.

Опять зашли в чайхану, все под открытым небом, и попили зеленого чая. Жажда пропала.

Пришел автобус ГАЗ, довольно новый, получили штормовки, спальники и коврики из синтетики, палатки, все довольно потертое, и выехали в Фанские горы.



Предстояло автобусом по горному шоссе подняться через перевал на высоте пять тысяч, потом спуститься и попасть в лагерь у озера Искандеркуль.

Озеро Искандеркуль по преданиям получило свое название от имени Александра Македонского, которого на Востоке называли Искандер Зулькарнайн (Искандер двурогий). Слово «куль» означает собственно «озеро», отсюда название — «Искандеркуль». Александр Македонский якобы здесь побывал на своем пути из Средней Азии в Индию.

Озеро подпружено мореной, засыпанной сверху горной породой, что явилось результатом обвала, возможно, вследствие сильного землетрясения.



Поездка заняла несколько часов. Дорога вырублена в скалах, с одной стороны пропасть, а с другой — скалы. Дорога петляет, периодически на шоссе видны камни, значит, падает сверху. Иногда в ущелье видно какое-то месиво металлических деталей, напоминающее автомашину… Начало казаться, что идея поездки сюда была не совсем удачной.

Чем выше поднимались, чем холоднее становилось, и вот мы уже в свитерах. До перевала добрались в темноте. Пошел снег, пришлось напялить и штормовки. Посмотрел вниз, где были видны огоньки ползущих вверх машин, и осознал высоту. Перекрестился. Появилось ощущение, что бог где то рядом и можно помолиться напрямую ему в ушко…

Прости меня, господи, за такое предположение!

Начался спуск, стало подванивать тормозными колодками. С божьей помощью доехали до лагеря и легли спать в домиках на 4 человека. Гудели голова, ноги, и жаловалась на жизнь попа.

Утром рассмотрели лагерь и озеро.



Домики в густом кустарнике, туалет типа армейского на 10 очков с каждой стороны типа люфт-клозет. Предупредили, что девчонок в него нужно сопровождать во избежание несанкционированного доступа к их телу местных «гигантов секса». Они, оказывается, очень озабочены этим в связи с малодоступностью женщин местного «пошива» из-за строгих нравов, а калым на жену собрать сложно – нужно МНОГО баранов.

Так и водили. Предложения продать девчонок сыпались как из рога изобилия. Один предлагал много денег за блондинку, чтобы я продал. Не продал, но девчонки были испуганы.

Местный народ мелкий и тщедушен (или худ?), на конфронтацию не идет, хотя и ножики на поясе некоторые носят.

Озеро Искандеркуль находится на высоте 2195 метров над уровнем моря, глубина до 72 метров. Это считалось акклиматизацией для нас.

Сходили на вытекающую из него реку Искандердарью, купались в озере, где температура воды не превышала 10 градусов. Короче, это называлось только купанием…







Через два дня пришел новый грузовик ЗИЛ-130, бортовой, без сидений, с двумя водителями, естественно, таджиками. Они пошли в чайхану, а нам было приказано грузиться.

Прошел час, и «водилы» вышли из дверей, если так можно выразиться! Один почти не стоял на ногах, второй, по виду, славно тоже принял «на грудь»!

Спросили у проводника, как же мы поедем.

Ответ был до изумления простым и неожиданным: «Кто же по таким дорогам трезвым ездит? Никаких нервов не хватит!» Переглянулись и полезли в кузов. Нужно было ехать приличный кусок и спуститься до двух тысяч уже в лагерь, откуда совершают восхождения альпинисты.

Пока ехали по извилистой грунтовке, ничего. Шофер давил не меньше как на 60 км в час, и как он вписывался в повороты, вызывало изумление. Второй водила как свалился на бок, так и спал до места.

Потом дорога превратилась в намек на нее между огромных камней — и постепенно исчезла совсем. Грузовик вилял между камней вдоль ущелья глубиной метров в десять-двенадцать с бушующей внизу речкой и, внезапно резко завернув, с ходу пошел на «мостик», представляющий из себя два бревна в каждой колее шириной сантиметров сорок-пятьдесят и длиной около пяти метров.

В животе стало холодно, и четко определилось место нахождения мочевого пузыря…. Молиться не было времени, и я на всякий случай встал в надежде выпрыгнуть, если что. Повезло тем, кто дремал и не видел маневра! В кузове явно стало бы сыро. Я мужик с крепкими нервами, профессия обязывает, но с жизнью уже прощался!

Адреналин хлестал струей, и стало даже бесшабашно весело, особенно когда грузовик проскочил мост. Переглянулись с Малаховским, глаза у него были большими, у меня наверно не меньше. Буквально еще через 10 минут приехали в тупик и выгрузились.

Проводник приказал «бодренько» идти и заскакал по камням как горный козел, неся огромный рюкзак. «Дыхалка» у меня пропала уже через метров двести, и я подумал опять, что я, наверно, погорячился с поездкой, ведь мы еще и в гору-то не поднимались. Знал бы, что у этого «горного козла» в рюкзаке только пуховик, спальник и коврик, не нервничал бы так.

У нас же — пайка, все спальные принадлежности и теплые вещи, а у меня еще и саквояж с медикаментами, кое-какими мединструментами и прочим.

Прибыли. Двое суток на акклиматизацию, потом подъем на Мутные озера и дальше, на 4150 метров, ножками. Готовить пайку желающих и умеющих что-то не оказалось. Взялся я, учитывая то, что это умею и люблю поесть. Поставили палатки.











Красота кругом невероятная, озеро какое-то тоже рядом. Арча растет кругом, но она в Красной книге, и можно только сучья собирать. Аромат у ее древесины – чистый скипидар и горит как смола, ярко, жарко и душисто. «Паечка» получается просто объедение! Проспали нормально, ведь горный воздух чист, а благодаря арче еще и душист и целебен.

Утром в местной чайхане (даже здесь!) в виде навеса из брезента предлагают плов по рублю, дешево! Взяли, едим. Ничего. Только ребрышки мне показались мелковатыми, да и барана я что-то не видел… а что такое холодильник, здесь не знают, да и электричество от динамки.

Подошел и спросил, мол, из чего плов? Из собаки, отвечает. Не поверил, думал, шутит, а он шкуру показывает собачью. Кое-кто из девчонок побежал блевать! Я съел уже, сладенькое мясо-то, но запаха никакого нет. Переварилось.

Сделал пробный подъем по склону для проверки дыхалки, терпимо вроде. Рядом расположились ленинградские альпинисты, ярославцы. Собирались на шеститысячник идти. Байки послушал, поспрашивал заодно, винчика выпили. Шальной народ!

Вместо спецобуви — галоши на подвязках и шерстяные носки! По несколько пар у каждого. Легче и безопаснее, чем в ботинках, по стене лезть, каждый выступ чувствуешь пальцами, объяснили. Был один «снежный барс» — покоритель всех высочайших вершин Союза, думал, нарасскажет короб, а он только слушал и улыбался, ни слова!

Вот тогда и спросил его сам про йети. Улыбнулся и сказал, что не видел, но гнезда на недоступных местах, построенные из веток и явно сплетенные с остатками рыжеватой шерсти, видел, и они не похожи на гнездо снежного барса. Заинтриговал…

Пошел местного аборигена спрашивать, что коз пасет, про йети. Чего не ожидал, так это такого ответа на мой вопрос:

— А что тебе от него надо?

Я офонарел! Вот это да! Ни тебе «может быть» или «не знаю», а именно так!

— Да ищем! — говорю. — Посмотреть хотим!

— Сам, — отвечает, — не видел, но отец встречал. Ночью тот подходил к костру метров на 10, не ближе, и когда хотели с напарником дать ему лепешку, он выставил руку ладонью вперед предупреждающе и отошел дальше. Тогда отец положил лепешку на камень и отошел. Йети лепешку забрал и ушел в темноту…

И добавил, мол, нам-то его не найти, он сейчас в Афган ушел, да и к людям он почти не выходит.

— А кто был-то, мужчина или женщина? — спросил я.

— Мужчина!

— А как узнал?

— Ты что, конец не видишь? Он же без штанов!

Вот и думай. Один гнездо видел, отец у другого видел самого йети. Так йети есть, однако?

Ночью слышу топот и шум, возбужденные разговоры. Все проснулись, вылезли из палаток. Прибыл гонец с гор. ЧП!

Утром ленинградец повел болгар на «стенку» по уступу, и вытаявший под лучами восходящего солнца камень угодил аккурат одному болгарину в голову, пробил и каску, и голову, до «мозгов». Хорошо, что были в связке и смогли удержать, а так бы ушел вниз метров на 800. Пострадавший без сознания. Они спустили его немного вниз, и проводник оставил болгар спать на стене, а сам к нам.

Ночью с фонарем на каске умудрился спуститься и километров пять шел по тропе! Парень оправдывался, что предупреждал болгар о том, что надо выйти раньше и до восхода солнца пройти уступ, что может быть камнепад, но болгары сказали, что они асы и не боятся, и вышли поздно.

Сразу вспомнился камень с указателями маршрутов, на котором приделаны металлические таблички с указанием фамилий погибших альпинистов — по двое, четверо, шесть человек — и годы гибели.



Связь в горах плохая, можно связаться с промежуточным лагерем, тот еще с кем-то, и только третий может вызвать Душанбе, короче, по цепочке.

Связались, вызвали вертолет, но он будет только утром, а раненого еще надо снять со стены и по «сыпухе» (мелкий сыпучий и ползущий вниз камень) спустить до Мутных озер, куда сможет добраться вертолет.

Собрались ленинградцы, ярославские, всего шесть человек спецов. Я предложился как врач, но плохой ходок и не спец в спасении. Сказали, что сойдет, и пока я до Мутных озер дойду, они уже как раз раненого и спустят.

Забрал в рюкзак саквояж и двинул с ними. Светало. С «ними» — это я слишком оптимистично написал. Минут через пять я потерял их очертания вдали, как будто я стоял! Умчались. Вот это дыхалка!

Когда идешь в гору, так учили, нужно ступать на полную стопу, а не на носочки. Иначе очень быстро ослабнут икры ног и не сможешь идти. Тропинка видна, и я потопал.

Поднимался почти два часа. Вот и Мутное озеро. Красота невероятная. Вода как кофе с молоком — и от волн сильно бликует. «Мутное» — потому что в него стекает вода с ледника, с примесями породы.





Вижу, по «сыпухе» спускают болгарина спеленутого, как кокон, с помощью веревок и альпинистских палок (как их называют, не знаю). Хотел сфотографировать их работу, но подошедший спасатель так разозлился, что думал, получу по носу. Оказывается, это снимать нельзя, примета плохая.

Я извинился, мол, я в этом деле ничего не соображаю, тогда он расслабился и рассказал, что раненный уже с температурой, но слегка соображает и здорово описался.

Принесли, сдали мне. Осмотрел, отек мозга налицо и сотрясение с травмой тоже. Что-то говорит, но по-болгарски. Короче, отшприцевал его фуроземидом и всем прочим, что было, отпоили его, начал более связно говорить, и выяснилось, что писать хочет. Повернули на бок. Сделал, уснул.

Ждем вертолета. Обещали в 8 утра, потом в одиннадцать. Я-то думал, он через гору прилетит! Как бы не так!

Около половины двенадцатого он, чуть не касаясь колесами за камни, «выгреб» из лощины, по которой я поднимался. Сел, но обороты держит, и пилот кричит: быстрее грузите, а то не взлечу! Успел отдать врачу (?) бумажку, где записал все препараты и когда дал, по-латыни, и прочее, диагноз.

Таджик глянул и спросил: «А на каком это языке?»

Я все понял и ответил, что в больнице разберутся. Улетели, а мы потопали в лагерь с чувством глубокого удовлетворения. Болгары подарили мне импортную раскладную палку. Выпили и закусили. Наутро надо было опять топать в том же направлении на озера и брать перевал на высоте 4150 метров уже со своими ребятами, последние сотни метров уже по снегу.








Взяли! Оставили записку в туре из камней, а оттуда забрали записку предыдущей группы. Это было доказательством того, что мы там были! Просто и мудро!


Было 19 августа 1991 года. Ничего не напоминает? ГКЧП случилось! А мы ни сном, ни духом! Приемника не было.

Спустились на километр по «сыпухе». Тоже своя специфика. Мелко перебирая ногами, надо бежать вместе с ней до полного изнеможения, потом цепляться за торчащие стабильные камни и отдыхать, иначе зароет по пояс в лучшем случае. Прибыли к реке.



Какая-то группа сгрудилась у приемничка типа «Селга» с примотанными изолентой батареями, а он еле что-то «бурбулит». Тут мы и узнали про ГКЧП и про танки в Москве.

Эмоций особых не было, устали так, что эмоции пропали куда-то. До Искандеркуля было еще 15 км по тропе и камням. Стало ясно, что сегодня нам не осилить. Прошли с километр и разбили палатки. Кто-то упал спать, а мне — кашеварить. Поели и легли спать.



Утром сварил опять каши с тушенкой, и тут появился таджик на осле, худой как скелет. Сказал, что пасет коз и не ел уже три дня. Нечего есть! Должны были уже неделю как принести из нашего лагеря у Искандеркуля, и нет гонца.

Ну, мы, конечно, в смех! Коз целая отара, и есть нечего! А он и говорит, что его коз здесь только две, остальные председателя, а барс уволок двух. Так что не видать ему и этих своих двух! Накормили, напоили чаем. Оставили тушенки свиной, чая и сахара. Мусульманин, а лопал свинину за милую душу! Голод не тетка!

Покатались на осле, пофоткались, и кто-то дал ему сахара. Тот вначале не понял, но, распробовав, даже от восторга заорал. Таджик как узнал об этом, стал натурально плакать! Оказалось, что ишак не знает вкуса людской пищи, и мы его сгубили, его придется зарезать, ведь он будет выбивать двери в его хибаре и все съедать. Таджик был безутешен. Пришлось даже дать немного денег. Кто же знал…



Днем были уже в лагере, поели в столовке-чайхане, выпили и посмотрели телевизор. Пока добирались, и переворот окончился.

Дорога домой в Ригу не запомнилась, слишком много было впечатлений. Ведь по дороге домой мы посетили Самарканд с его базаром, Регистаном, могилой Тимура.



П.С. от Председателя: эх, увел у меня Сергей тему. А ведь я в тех же точно местах успел побывать на 5 лет раньше. Вот доказательство (тот самый перевал на высоте 4150 метров):



П.П.С. Для конкурсантов: а знаете, почему рассказ Сергея Рудченко я опубликовал первым? А потому, что ТОЛЬКО ОН удосужился внимательно прочитать пункт 5 Условий конкурса и прислал мне текст с фотками в той форме, как я просил. Еще раз: ВНИМАТЕЛЬНО ПРОЧИТАЙТЕ п.5 прежде, чем высылать материалы.