---

Перевод экзаменов в русских школах на латышский язык застал русскоязычных латвийцев врасплох. Пошли запоздалые возмущения общественников, послышались угрозы реанимировать Штаб зашиты русских школ, но единственная партия, которую многие считают прорусской, никаких политических заявлений выдвигать не стала. Почему? На чьи голоса она рассчитывает на выборах в следующем году и не боится ли растерять электорат?
 

---

 
— Господин Урбанович, многие удивлены тому, как легко оказалось перевести русские школы на латышский язык. Почему ваша партия не предупредила общество о близящейся опасности и даже не отреагировала на принятое решение?

— Во-первых, не мы поддерживали это решение, его принимал Кабинет министров. И правильно поступает Русский союз, что поднимает сейчас бучу. Потому что помочь можно только тем, кто сам защищается.

А если одно только «Согласие» в парламенте будет отстаивать школы, все успокоятся, и мы, как всегда, останемся в одиночестве. Раз есть, кому бороться, остальные могут забыть о проблеме. Так всегда бывает.

Поэтому наезд на школы будет продолжаться до тех пор, пока сами люди — родители, педагоги, — не возмутятся этим. Причем они должны так возмутиться, чтоб ни у кого из политиков не осталось выбора — комментировать это или идти становиться рядом в пикет и искать решение проблемы.


Большинство на стороне Шадурскиса

— Русский союз «поднял бучу» и тем самым напомнил о себе, а вы почему не хотите возглавить протест?

— Я хочу, чтобы люди, которых задевает эта проблема, организовались и возглавили это движение. А я буду вместе с ними. Это неправильно — назначать бессменного «дежурного по стране» вроде партии «Согласие» и всегда у него спрашивать, что делать. Я согласен делать дело, но вместе с кем-то. Потому что я в меньшинстве в парламенте. Я в стране в меньшинстве.
 

---

Мне понятны мотивы Шадурскиса — каждый пиарится по-своему. И он сейчас провоцирует нас на то, чтоб мы вознаградили его соответствующей оценкой, которую он мог бы предъявить своим сторонникам.
 

---

Ясно же, что большинство латвийцев, проведи сейчас опрос, посчитают идею Шадурскиса правильной. Они скажут: «Ну сколько можно, уже 30 лет прошло, а у них до сих пор проблемы с нашим любимым языком государственным».

И что вы им возразите? Что выпускники русских школ будут либо неконкурентоспособны и уедут, либо пополнят ряды криминала? Вам ответят: «Пусть уезжают, а криминал мы переловим». Вот такая логика — и как с ней бороться?


Шведские мальчишки дрались за родной язык

— Это латышская логика?

— Это государственная логика. Обижать русских — это нормально и выгодно- на этом все годы базировалась латвийская элита. И ни на чем другом.

— Побороть это возможно?

— Да, только одним способом: если народ покажет, что ему это не нравится, тогда средний латыш подумает, что есть смысл остановиться, а то еще драться начнут. Лучше не связываться.

— Так это уже было — в начале 2000-х на митинги выходили по 50 тысяч человек. За этим должно было последовать что-то более мощное или все бессмысленно?

— По нынешним законам и 500 человек уже не соберутся…Есть такой миф, что финны, например, продемонстрировали в свое время государственный ум и предоставили шведам право учиться на родном языке. А как было на самом деле — за это право, учиться на родном языке, шведские мальчишки дрались с финскими в разных местах от Хельсинки до провинций.

По доброте никто никому никогда уступок не делает. К этому нужно подвигать власти. Тяжелее всего бороться за правду и за свои законные права. У людей это в головах не укладывается, им сами нарушения кажутся противоестественными, поэтому они часто предпочитают молча страдать, чем громко сопротивляться.

— Но ведь была же волна, всплеск борьбы за русские школы. Почему тогда все остановилось?

— Ой, давайте не будем про это! Я и старого движения не хотел возглавлять. Я ведь чем занимаюсь — подбираю людей в команду, обучаю, тренирую. Готовлю своих более молодых коллег к политической жизни, к борьбе.

Остановить то, о чем вы спрашиваете, не может никто в принципе. До тех пор, пока люди в массе своей не проснутся и не начнут бороться за свои права.

— Но вы ведь и с таким призывом не выступили. А Русский союз выступил, а через год выборы — вы готовы отдать часть своего электората?

— При чем тут выборы, мы же говорим о проблемах людей, а это разные вещи. Вот честно, любого союза мало для решения проблем. Необходима активность гражданского общества.
 

---

Возьмите негражданство. Избавиться от него можно только при одном условии: если неграждане не будут согласны со своим статусом. Но они с ним согласны! Они к нему приспособились.
 

---

Это правда жизни: все ко всему привыкают. Нельзя раз в четыре года сходить на выборы и потом всего требовать от своих избранников. Я своему избирателю, если он спросит, сумею объяснить свою позицию. Сейчас разговор о другом — идет очередной наезд на русскость.

Это очередной этап борьбы против русских Латвии. В принципе, все, так называемые, программы интеграции, сводились к одному — к ассимиляции. Как русский вы должны были умереть и реинкарнироваться в латыша.


Жаль, что в мире мало радикалов

— Так вы не опасаетесь, что через год русские отдадут свои голоса более радикальной партии, которая может появиться на волне этого нового наступления на русскость?

— Я знаю, что мне мой избиратель позволяет, а что не позволяет. Я хорошо знаком с ним, а он — с нашей партией. Может, он и хотел бы большего, но он знает пределы наших возможностей. Поэтому я не страшусь конкурентов.

Если появится активная русская партия, которая более рьяно, не будучи представленной в парламенте, на улице сможет показать свою смелость тем, которые сейчас красят Латвию в коричневый цвет, буду только рад этому.

— Но ведь они захотят быть представленными и отнимут у вас голоса.

— Слушайте, какая вы бюрократка, перестаньте считать избирателей!
 

---

Скажу честно: меня не радует то, что радикальная политическая мысль не представлена. Не только в нашем Сейме — в Европарламенте, на улице, нигде в мире.
 

---

Разве что иногда только на московских каналах увидишь знакомые лица, некогда живущие политической жизнью Латвии. О которой они там рассказывают, а здесь эти проблемы не заостряются. Ну как же так?-

— Если вам этого не хватает, почему вы сами здесь эти проблемы не заостряете?

— Понимаете, это не мой стиль. Я против такого метода, но я говорю, что такая востребованность существует. Я не буду с ними вместе, я таким не стану. Я за согласие, за диалог. Но — на том, русофобском фланге густо, а на русском пусто. Потерять избирателей я не боюсь. Чтобы у нас их отобрать, надо быть немного Урбановичем.


С Путиным мы видимся всё время

— В чем же сила вашей партии?

— В правде. И это не просто красивые слова. Даже если представить такое счастье, что появится русская партия, сильная делом и не пропускающая ни одного русофобского чиха, все равно это не станет решением вопроса. Потом все равно придется договариваться, иначе можно подраться.

Я всю жизнь уговариваю оппонентов, потому и по отелям приходится бегать (имеется в виду «разговор олигархов», прим. ред.) — давайте договариваться, но нас «не слышат». Потому что им и так хорошо. Они же обманывают не нас, а своих избирателей.

Тот же Отто Озолс повсюду нагнетает страх, хотя аргументов нет никаких. Только старые разговоры про олигархов.

— Но все-таки договор с «Единой Россией» вы сохраняете — зачем?

— Знал бы Путин, как его тут все пужаются, и какие у него здесь, оказывается, есть надежные партнеры. Смех!

— Неужели ж не знает? Отто Озолс писал, что вас в Москве принимают на высоком уровне.

— Смешно, да и только. Я действительно за максимально хорошие отношения с Россией, но это возможно в двух случаях. Если русских прекратят гнобить, и, если мы перестанем бежать впереди паровоза и соревноваться с другими в русофобских плясках.

Мы все время жалуемся на свою тяжелую географическую судьбу, страдаем от этого и будем страдать. До тех пор, пока руководители Латвии не отодвинут в сторону свои личные интересы и не подумают, как эту географию использовать. И тогда сразу станет ясно, что надо налаживать отношения с Россией.
 

---

Не вступать в Россию, не сдаваться, не нападать, а просто строить понятные отношения с желанием сотрудничать. Как только россияне почувствуют, что мы тут с русскими нашли формулу счастья или хотя бы двигаемся к ней, — то все у нас получится.
 

---

Я не хочу, чтоб у нас тут брань перерастала в кулачные бои. В мире и так их достаточно. Поэтому на всяких встречах призываю всех: давайте сообща делать процесс по всему политическому спектру.

— Так с Путиным вы все-таки виделись?

— Мы его все видим всё время. Послушайте, разрывать договор с «Единой Россией» — во-первых, это ничего не даст нашей партии внутри страны. Как мы были «кремлевскими прислужниками» в глазах оппонентов, так ими и останемся.

Да, существуют межпартийные контакты между политиками, иногда обмены делегациями, которые помогают латвийскому бизнесу, в том числе, и тому, что за нас не голосует. Латвии польза от договора есть, «Согласию» — нет. Но рвать мы его не будем.

И тем более сейчас, когда Россия одинока и все на нее ополчились, это было бы просто скотством, предательством. Нам надо дружить с нею, а не создавать очередной ров в латвийско-российских отношениях.


Ушаков побьёт и Аполлона

— По Латвии «Согласие» идет, однако, уверенными шагами — за Ригой взяли Даугавпилс, Резекне, Лиепаю. Поговаривают, что вы заключили сделку с латышскими партиями: они вам отдали регионы, вы им — сейм.

— Полная ерунда. Никаких договоров. Где смогли, там взяли власть. Безо всякой их поддержки и, скорее, против их воли.

— Но, согласитесь, в Риге они вели себя странно, выдвигая на пост мэра заведомо провальные кандидатуры. Разве только Бондарс мог тягаться с Ушаковым по фотогеничности.

— Побили бы и Аполлона. Нет, это надо знать политический расклад. Не пошли тяжеловесы, потому что понимали, что это бесполезно. Чтобы отобрать у Ушакова его избирателей, нужно быть немножко Ушаковым. Равно как и Барташевичем, и Элксниньшем.

— Все-таки странно выходить к избирателям с лозунгом: мы не будем говорить с вами на вашем языке.

— Там много было странного — и «вши», и инициативы Шадурскиса… Это не свидетельство сговора. Я сейчас подбираю правильное слово, потому что пообещал себе не ругаться. Они абсолютно пренебрежительно (о!) относятся к людям. Нисколечко не уважают ни моего избирателя, ни своего.

— А вы видите перспективы потенциальных союзников?

— Я над этим работаю: перспективы вижу, союзников — нет. Может, я наивный, но все-таки надеюсь, что латвийский латыш, напуганный рассказами о скором нападении врагов, очнется. Я об этом мечтаю. Потому, в основном, выезжаю общаться не со своими избирателями. Моим есть кого слушать.

Потому обращаюсь к политикам всех мастей: ребята, если вы реально хотите изменить Латвию к лучшему, это невозможно без межэтнической конкуренции, без гарантированной возможности смены власти, а значит, и чиновничества, невозможно бороться с коррупцией. Не меняется политический спектр, страной все время управляет одна партия — «латышская Латвия».
 

---

И потому приходится работать с ворами, не с этими же, за которых голосуют неправильные избиратели. Еще немного так поупражняемся, и страны не будет.
 

---

Именно поэтому у нас нелогичные законы, казнокрадство, суды ручные, рейдерство — от безнаказанности судей, прокуроров, от несменяемости власти. Которая вышла из чиновничества и срослась с чиновничеством.

Да им наплевать на мнения и чужих избирателей, и своих. В нужный момент отто озолсы напугают латышей пятой колонной, и все проголосуют, как надо.

— Что интересно, латышам жить легче тоже не становится.

— Если наш латвийский латыш на это ведется, и поделом ему. Будут и его дети и внуки отсюда уезжать. А здесь сокращаться будет все — и бизнес, и инвестиции, и население…

Что сделал великий хитрец Кучинскис? Он, чтоб не трогать святая святых — закрома чиновничьи, бюджет разделил на два обсуждения. Как бы без растратной части он доходную прореформировал. Но там по нолям. Где-то снял, где-то поднял.

Зато всем поднял бензин и на самом деле налоги поднял. Для чего он это сделал? Чтобы не отвечать на вопрос: а куда это все?
 

---

А начинать надо было с другой стороны: население у нас упало на треть, может быть, нам и тратиться надо на треть, а то и на половину меньше?
 

---

Почему «Согласие» не с Лембергсом?

— Лембергс говорит практически то же самое. И даже по популярности единственный, кто сравнился с Ушаковым. А что вам мешает сблизиться в коалиции?

— Это к ним вопрос. Они неоднородны. Это неправда, что Лембергс царь и бог в этой коалиции под названием СЗК. Это ассоциация очень разных и людей и течений. Он большой мастер ими управлять и вообще большой мастер, но это и все. Поэтому разговоры об объединении невозможны в принципе, это как масло с водой. С какой-то частью да, но с большинством — нет.

— То есть исход следующих выборов предсказуем.

— Нет, про выборы я сейчас не хочу говорить. Могу только сказать, что мы обновляемся. Будем интерактивнее и интереснее. Мы будем удивлять.

— Интригуете.

— Мы будем удивлять и своего избирателя, и чужого. Наш нам верен, но мы не будем просто так идти направо или налево, не посоветовавшись со своим избирателем. И мы это сделаем, когда выстроим план. Но мы хотим идти вширь, обязательно.

Сейчас мы интенсивно готовимся. У нас будет очень тяжелый период, и к декабрю мы представим чудо-программу и план. Вот тогда пойдем бороться за контрольный пакет. Не за первое место — за власть.

— В интервью нашему порталу Валдис Затлерс признал, что, возможно, зря он не отдал в свое время «Согласию» право формировать правительство.

— Ладно, тогда он был молодой политик. А теперь, даже если мы получим 51 процент, тоже ничего особенно не изменится. Можно разве что распустить сейм и назначить повторные выборы. Поэтому без партнеров нам не обойтись, над этим мы и работаем. Но самое главное, мы работаем над собой.

— И вы обещаете нас удивить на Новый год?

— Нам придется это сделать.


То, что мы делаем — это не шпагат

— Возвращаясь к русским школам. Если, например, отдельные члены партии вроде Игоря Пименова начнут проявлять инициативу в борьбе — им это разрешается?

— Мы ж не мафия, мы — демократическая партия. У нас поощряется любая инициатива, а важная согласовывается.

— Просто все помнят, насколько неоднозначной была ваша позиция по референдуму о русском языке.

— Потому что она была в обществе неоднозначной. В том числе, среди наших сторонников. Это не значит, что одни хорошие, другие плохие. Когда люди отдают за нас свои голоса, они знают, что и каких ситуациях мы будем или не будем поддерживать. Так, когда мы говорим о радикальности, я отвечаю: надо, но это не мы.
 

---

Настроение у наших избирателей сегодня разное. В некоторых растет температура озлобления. Некоторые сидят затаившись, как партизаны. Они уже начинают не желать добра этому всему.
 

---

Мозгами понимают, что мы делаем, что можем, но они негодуют: как же так, ну неужели эти там, казнокрады, не понимают, что объединившись с «Согласием» в парламенте, в правительстве, можно сделать скачок в экономическом развитии в сотрудничестве с огромной соседней державой?

Есть радикальнее, другие считают, что нам наоборот надо приобрести больше латышскости. Мы это чувствуем. Но то, что мы делаем — это не шпагат. Это убежденность в том, что только вместе мы сможем двигать Латвию вперед.


Елена Слюсарева, press.lv
Фото автора