Часть 1. Патагония. Путешествие по югу Южной Америки
Часть 2. Среди ледников и пингвинов



Часть 7. Эль-Чалтен

Следующим утром мы с соавтором киносценария, слегка утомленные предстоящей голливудской славой, уже мчались среди очередных аргентинских пампасов по отличной дороге в местечко Эль Чалтен. Хотя местные говорят очень мягко и у них название звучит мелодичнее: Эль-Шальтен.

Собственно, это тот же национальный парк, украшенный одной из культовых Андовых вершин, горой Фицрой.




Здесь тоже огромное озеро со своим серьезным ледником и возможными походами по нему. Причем озеро и ледник называются как-то не маняще: Ведьма.

Связываться с нечистой силой не особенно хотелось, да и к тому же после вчерашнего ледникового расширения сознания уже существовал страх оранжевых глаз, поэтому мы планировали потопать в гору, чтобы подобраться поближе к вершинам красавца Фицроя.




Сам городок, точнее туристическое село, начинается с потрясающего своими видами въезда. Анды формируют такой архитектурный ансамбль, что на какой-то момент перехватывает дыхание! Ну что может быть лучше гор?! ОТВЕТ ПРАВИЛЬНЫЙ :)




На въезде информационный пункт, в котором — карты, схемы и прочие необходимые нужности.




Пока разговаривали с толковыми англоговорящими инструкторами, рядом стояла девушка, тоже принимала участие в беседе, спрашивала о тропах. Получив информацию, мы с Мишкой уже между собой, стало быть на русском, стали решать, какой маршрут из предложенных выберем. Тут та же девушка почти вскрикивает: «Ой, так вы русские!»

Разговорились. Аня живет в Дубае уже 11 лет. Сама из Минска. Работает в IT-конторе. Короче, по маршруту мы пошли вместе. Аня оказалась очень приятной спутницей, с понятными нам адреналиновыми желаниями. Собственно, поэтому она путешествует одна. Ну нет, говорит, компании, желающей бродяжничать по свету. А валяться на пляжах-лежаках не влечет совсем.

Как мы ее понимали!

На завтра у Анны был запланирован ледник, а потом она улетает в Ушуайю, а оттуда уплывает на неделю в Антарктиду! Мы от души позавидовали и пожелали кайфа от впечатлений.

За разговорами об Эмиратах, которые, собственно, и дают зарплаты, позволяющие кататься в Антарктиду, о единомышленниках, специфике жизни и работы, их плюс 50 летом и прочих других занятных штучках мы добрались до цели.









На привале разложились с харчами, Мишка забрался в очередной водоем, на сей раз в маленькое горное озеро. Было тепло, солнечно, красиво. Единственная неприятность тех мест — большие назойливые оводы, которые не давали мирно валяться на травке у воды. Пришлось вставать и идти дальше.

На тропе нас буквально ошарашил своим: «Привет, ребята!» еще один носитель родного языка.

Остановились, пораженные и обрадованные друг другу. Он оказался кинооператором, они интернациональной группой снимают фильм о немцах, которые на мотоциклах пересекают всю Патагонию.

Мы у него были первыми встреченными русскоговорящими. Он у нас — третьим и последним. Больше знакомых глаголов в этих широтах мы от людей не слышали. Латышского тоже услышано не было, как и литовского с эстонским.

Короче, на тот момент мы с Мишаней отдувались за всю Прибалтику :)

Маршрут мы выбрали не слишком напряжный, таким образом часов через пять наша счастливая и довольная, нашпигованная видами и красотами троица благополучно спустилась с гор — и в честь этого события засела в уютном кафе пробовать местную кухню.




Затронув тему кулинарии, конечно же, хочу отметить, что Аргентина — это прежде всего мясо. Так, как делают стейки и барашка аргентинцы, мало кто умеет еще.




Или мясо там особенное. Самое что ни на есть экологически чистое, без антибиотиков и гормонов роста. А это в наше время дорогого стоит. Хотя я сейчас совсем не о цене.

Цены в аргентинских едальнях вполне себе адекватные. А вот уж порции! Это отдельная тема. Таблетка мезим-форте и довольные физио накормленных уличных собак — непременные атрибуты наших аргентинских ужинов...




Вечерело. Мы попрощались с Аней, оставив позывные для «Фейсбука» и пожелав ей незлобных айсбергов на пути в Антарктиду, помчались обратно в Эль-Калафате.

Утром нас ждала дорога в Чили и определение с судьбой оставленной в канаве коробки...



Часть 8. Торрес-дель-Пайне

Обратный путь до чилийской границы показался быстрым и неутомительным. Развлекали флегматичные гуанако и резвые страусы.

Периодически приходилось просто останавливаться, чтобы дать им перейти дорогу. Непуганое, уверенное в своем равенстве зверье. Это так тепло и так согревает душу. Можем ведь, когда захотим, просто быть людьми...





Последнюю пачку печенья, дабы не отдавать принципиальным погранцам, просто высыпали у обочины. Глядишь, какая нибудь пичуга или зверюга оценит.

Нам вновь поставили печати о выезде/въезде, и мы, втопив газ, погнали к нашей коробочке.

Не буду больше томить вас. План сработал.

Она нас дождалась! Никто, кроме нескольких шустрых жуков, забравшихся под первый мешок, на нее не позарился.



Жуки были с позором изгнаны, содержимое проверено и обласкано довольным Мишаней, и мы спокойно и расслабленно от отступившей вероятной голодовки покатили в самый крутой из всех заявленных национальных парков — Торрес-дель-Пайне.




Чтобы внести энциклопедическую ясность, как обычно, попрошу помощи у «Википедии»:

 

Национальный парк Торрес-дель-Пайне расположен на юге Чили, в Патагонии. Административно относится к области Магальянес-и-ла-Антарктика-Чилена и лежит в 140 километрах севернее города Пуэрто-Наталес и в 312 километрах севернее Пунта-Аренас. На севере Торрес-дель-Пайне граничит с Аргентиной, на его западе лежит глетчер Грей с озером Лаго-Грей, на юге — озеро Лаго-дель-Торо, на востоке — озеро Сармиенто-де-Гамбоа.

Площадь национального парка равна 2 420 км². На его территории имеются многочисленные горы (высотой до 3 000 м), глетчеры, фьорды и озера. Торрес-дель-Пайне являются символом национального парка. Это три иглоподобные гранитные горы высотой от 2 600 до 2 850 метров, расположенные в центре национального парка. Южнее этих гор находится озеро Норденшельда, названное так в честь шведского исследователя Эрика Адольфа Норденшельда. Наивысшей точкой парка является гора Пайне-Гранде высотой в 3 050 м.

В национальном парке Торрес-дель-Пайне господствует умеренный климат. Летом температура здесь в среднем составляет 11 °C, зимой около 1 °C.

Природный мир национального парка весьма разнообразен. Здесь имеются районы оледенения, горные массивы, озера, тундра и большие леса, в которых растут кипарисовые, буковые и экстоксиковые растения, а также много цветов — в том числе и орхидеи.

Из представителей животного мира, обитающих в Торрес-дель-Пайне, следует назвать гуанако, Дарвинов нанду, андского кондора. Большое разнообразие птиц.

Вот так сухо и конкретно можно озвучить то, что не устает бередить мое сознание уже третью неделю. Я все пытаюсь определиться со словами, но получается односложно и неёмко.

Восторг, полет, обжорство глаза, пиршество из запахов, цветов, оттенков, комбинаций. Природный Лувр и Эрмитаж вместе взятые. Там всё, вернее — всё оттуда. И все мы оттуда. Из той первозданной силы, эстетики, красоты. Из той природной искренности и незащищенности. Из той бирюзовой, голубой или синей воды (в каждом озере — свой цвет), из той дисперсной короны водопадов, из тех неприступных скал и ароматов тех цветов. Из того настоящего планеты, которое было когда-то везде, а потом обуздалось, победилось, а точнее испохабилось человеком до состояния кислотных дождей и чернобыльских аномалий.

Это мир искренности и чистоты. Веры и доверия. Мир самой волшебной из всех сказок-сказки Природы.


Этот долгий сиреневый день
Эти горы в малиновых шляпах
Край земли неземная пастель
Акварелью воды чуть заляпав,

Нанесла на природный мольберт,
Запустила иное свечение
Человека как будто бы нет
Мир до нас

Только Бог и рождение
Первых запахов, первой листвы,
Тварей, льдов, первых яблок и рая
Мир без нас

Без больших городов,
Без проблем, суеты,
Без трамваев. Без больниц
Без болезней, без зла

Мир без глупостей и пересудов.
Облакам и ветрам отдана
Та страна,
Патагонское чудо

Без сигналов мобильной сети,
Без бензина на многие мили
Без бутылок пустых от воды,
Потому что вода, как в графине

Подается в хрустальных ручьях,
А на сладкое — запахи поля
Где в глазах гуанако, не страх,
А скорей любопытство простое.

Мир, где гордо живет водопад,
Динамичный и вечный, как Время,
Человек человеку где рад
Нет министров, газет, чьих-то мнений.

Мир, где синие-синие льды
Отрываются в озеро с гулом
Где достаточно пресной воды
И не нужен айфон вместе с гуглом

Где ты — гость. Ни хозяин, ни власть
Без ружья, без чинов и без званий
Штрих, улыбка, картежная масть
Не козырная часть мироздания...






Часть 9. Южноамериканский героин

Самый изысканный из всех национальных парков Чили Торрес-дель-Пайне представляет собой концентрацию природных чудес и фантазий, удачно собранных на площади около 2,5 тыс кв. километров.










По большому счету, это своего рода машина времени, переносящая тебя во времена человеческого негосподства на планете, времена природной искренности и открытости.

Хотя вру. Человеческое влияние есть и в Торресах. Несколько лет назад какой-то турист из Чехии, невзирая на запреты, развел костер на полянке, забыв, что значит патагонский ветер.

Выгорело практически моментально очень много этих самых реликтовых кв. километров, и с той поры в Торресах за любое разведение огня — тюремное наказание, что мне кажется абсолютно разумным.




При въезде в парк — своего рода пропускной пункт, где дают карты, отвечают на вопросы, рассказывают и доброжелательно советуют. Работает приятная, говорящая по-английски молодежь.

Именно там девушка, узнав откуда мы, почти закричала с нескрываемой непосредственностью: «Ого, Латвия! Первый раз в жизни вижу людей из такой дали!»

Мы с Мишаней тут же вспомнили старый анекдот: «Рабинович, ваш костюм из Парижа? Ну ты подумай, две тысячи километров от Жмеринки, а как прилично шьют». Смайлик.

Здесь же сшито было все настолько великолепно, что все три дня, пока мы ходили по горам, тропам, озерам и водопадам, нашим вечным спутником был уже даже не восторг, а какое-то религиозное ощущение нездешности мира, его запредельности, райской чистоты и нетронутости.








Это было погружение в, казалось, только книжный, иллюзорный мир праведности и духовности, какой-то отточенности и совершенства, но без слюнявости парадизной Баунти, а серьезной, взрослой, сильной Красоты.








Мозг отказывался анализировать, все было направленно лишь на прием и попытку «задаунлодить» в голове как можно больше, причем не только картинок, а запахов, вкусов, тактильных ощущений создаваемых воздухом, ветром, водой, солнцем, туманом, дождем...






Узнав Патагонию, ты обречен. Ты на игле. Ты хочешь ее Познавать еще и еще. Это и есть южноамериканский героин.

Я стала законченным наркоманом :)





Часть завершающая. «И на Тихом океане свой закончили поход»

Улетали рано утром. Ветер даже не чувствовался. Природа спала.

Спали и пассажиры. Огромного роста индус с очень маленькой, просто дюймовочкой, подругой. Она на регистрации просила для него место в ряду аварийного выхода, мотивируя просьбу неимоверно длинными ногами своего приятеля, которые просто не помещаются в промежутке между обычными креслами.

Не дали. Эти места были уже плотно упакованы крепкими немцами. Так и просидел индийский Паганель в позе, вполне напоминающей лотос, но с доброжелательной и открытой улыбкой на лице.

Кстати доброжелательность, в принципе, была замечена у всех тех людей, с которыми нам приходилось контактировать.

Поэтому осталась у меня в памяти очень южная Америка как очень доброжелательная.

Пока пролетала, увидела странную картинку под крылом. Огромное поле, возделанное настолько своеобразно, что сверху напоминает голову орла. Не то Третий Рейх о себе сигналит космосу, не то просто показалось сходство.




Сантьяго сразу окунул в жару, людскую сутолоку и прочие ущербные компликации цивилизации. В город мы уже не планировали. Взяли машину и покатили в Вальпараиcо.

Ехать часа полтора, автобан отличный, без сюрпризов и особенностей. Работает Waze, поэтому о местах особого скопления полицейских были информированы заранее. Там и снижали законопослушно скорость.

Вальпараиcо, несмотря на свою богатейшую историю и былую славу, нам не захотелось выбирать местом для предстоящих последних в Чили трех отдыхательных дней.

Отельчик вроде был ничего, но окружающие кварталы угнетали своей чердачно-курятниковой архитектурой и грозили нарушить внутренний гармоничный баланс, так трогательно выстроенный патагонскими красотами.

Мишка предложил не скупиться и гармонию сохранить. Чтобы обойтись без потерь для кошелька еще и от отмены ранее зарезервированного жилища, пришлось созвониться с оным — и, о чудо, там почтительно отнеслись к моему анамнезу наших с ним многолетних отношений и сняли резервацию бесплатно.

Поковырявшись в предложениях соседнего Винья-дель-Мар, мы нашли то, что соответствовало и духу, и стилю, и настроению, а через час уже заселились в совершенно обворожительный отель на скале.

Специфика заведения настолько вдохновила меня на неторопливость и особенность повествования, что я разразилась изложением ощущений на бумаге прямо там.

Сейчас мне остается лишь приложить оригинальный текст:

 

---

Гостиничка на скале

Достойное здание, всем небольшим корпусом уходящее в глубину мыса. Из окон — только Океан. Неприступные скалы живой оградой изолируют от возможного приближения из вне. На уступе — терраса с лежаками, диванами, столиками. Там же небольшой, но вполне годный для плавания бассейн.




Ресторан с абсолютно стеклянными стенами, за которыми волны. Более чем. Из серии Биаррицей и прочих обаяний буржуазии. Сразу расслабляешься, спокойно и уверенно рассказывая за завтраком, что ты кардиолог.

Публика достаточно однородная. Изящная одинокая дама, лет под 80, с отточенными аристократическими манерами, элегантна и без проблем разноязычна. Любуюсь ею. Если старость — то такую...

Моих лет молодящийся мачо из Боливии. Отменная фигура, накачан, длинные черные кудри. Мишка разговорился с ним в первый же день, на стоянке. У мачо огромный, хаммероподобный броневик, на котором тот проехал от Аляски до Ушуайи, а теперь вот возвращается обратно.

Не спешит, останавливается во всех более-менее знаковых или понравившихся местах. Путешествует уже второй год. С ним герлфренд — значительно моложе, сладкая мордашка, в общении только спэниш. Ок, разговариваем с мачо. У него живой, свободный английский.

Рассказывает с энтузиазмом, особо отмечает из мест must see Коста-Рику. Показывает фото.

Мишка, моментально прикинув стоимость машины, расхода топлива и двухлетнего вояжа, предполагает базовую связь капитала мачо с дорожками белого порошка. Боливия опять-таки, похоже, не малая партия и т.д.

Кто знает. Может, и так.




Приходит пара американцев лет около 70. Начинают активно общаться. Они здесь уже несколько дней, гостиницу им порекомендовали друзья, здесь совершенно замечательно, эта скала, океан. Они тоже живут в Майами на берегу океана, но здесь особенные волны. Послезавтра из порта Вальпараисо уходят в 19-дневный круиз. Тут же рекомендуют свою круизную компанию как очень достойную. У него в прошлом свой страховой бизнес, в 59 лет он компанию продал и ушел на пенсию. С той поры они преимущественно все время путешествуют. Она рассказывает про 9-часовой перелет из Хьюстона. Первый класс, но все равно это очень утомительно...

На нашу Латвию реагируют никак. Слово «Рига» попросили проспелать. R-i-g-a... Пытаюсь синхронизировать их познания в географии с картой мира. Удается приблизиться словосочетанием: «между Россией и Швецией...» После чего заслуживаем американского «Вау! Long way!»

Не спорю.

Боливиец вновь рассказывает историю своего вояжа. Американцы выхватывают из пестрящего географией текста знакомое — Панамский канал — и заявляют, что и они на своем круизном корабле тоже будут его пересекать.

Все чрезвычайно довольны друг другом.

Восхищаются Мишкиным английским. Мы не раскрываем карты о его бостонском происхождении, убеждая пару, что в Латвии в школах именно так учат языкам.


...После прогулки возвращаемся в отель. Грех не поплавать в бассейне и не проваляться в шезлонгах на скале. Наши утренние приятели там же. На американке ярко-оранжевый купальник и изящная цепочка на ноге. Малозаметные следы хорошо сделанных подтяжек на лице и отличная — для хорошо за 70 — фигура.

Супруг спокойнее во всем. Крайне удивлен нашему плаванию в бассейне, предполагая, что это чрезвычайно холодно.




Под зонтиком с книжкой, немного в изоляции, понравившаяся мне утром аристократка. Никаких купальников, элегантный белый костюм. В болтовне не участвует, читает. Специально прохожу мимо посмотреть — что. Ого. Доктор Живаго, на английском. Уважаю еще больше.

На следующее утро просыпаюсь по привычке рано и первая прихожу на завтрак. Сажусь за тот столик, где вчера сидела леди. Беру йогурт, фруктовый салат и кофе. Примеряю на себя понравившуюся модель поведения. Нравится. Прикидываю, что из музыки хотела бы услышать сейчас. Смотрю на океан. Он велик и вечен, как Бетховен. Он — другая вселенная, иная цивилизация. Он мощь и сила!

Пока размышляю, вдруг из воды — дельфины!

Стаей, вверх-вниз, вверх-вниз! Хватаю телефон, чтобы заснять. Радуюсь, как ребенок!

Дельфины исчезают из вида. Улыбка остается.


...Вечером сижу одна на той же террасе. Мишка ушел поближе к Wi-Fi.

Солнце садится куда-то за Вальпараисо. Если по прямой, то где-то там остров Пасхи. Если крепко на северо-запад, то там Камчатка. Интересно — Камчатка на западе, а вот Рига на востоке. Или тоже на западе, но по кругу. Забавно.

Смотрю, как меняется небо.




В помощь к незнакомым созвездиям приходит знакомый Пастернак.

...Мчались звезды. В море мылись мысы.
Слепла соль. И слезы высыхали.
Были темны спальни. Мчались мысли.
И прислушивался сфинкс к Сахаре...


Тихий океан шумит волнами. Ночь накрывает Южное полушарие. Завтра будет новый день.

Хорошо!

Собственно, под это хорошо и пролетели все тихоокеанские три дня. Мы бродили, смотрели, впитывали.




Километрах в двух от нашего отеля, на скале, оказался тоже скальный отельчик — для морских котиков.

Милейшие создания, потешные и организованные в рамках своего микроколлектива. Пацаны все время выясняют, кто главный, девчонки лежебочят на камнях, мамашки топчутся с малышами...

Долгими переходами осваивали бесконечность тамошних пляжей.

Мишка боролся с океанскими волнами, а я честно волновалась за него на берегу.

А потом мы вместе завидовали местным мальчишкам, так лихо управляющими своими досками в этом океанском буйстве.




Еще мы там ели. Скорее уже впрок. Потому что в тот момент морские дары уже почти не лезли, но, понимая, что этот подарок скоро сменится пирожками со шпеком, мы все же ели и рыбу, и прочий «сифудец».

На спонтанных блошиных рынках вдоль набережной продавали картины, серебро, бронзу. Многие штучки были совсем нетипичны для наших широт, поэтому смотрели, щупали и даже кое-что покупали с удовольствием...

Чуть в отдалении от околоокеанского променада — огромнейший комплекс зданий военно-морского училища, с гордой надписью «Армада Чили».




Дошли и до специфического, но по-первости отвергнутого Вальпараисо. Поглазели на затейливость фуникулерчиков и прелесть отдельных зданий.




Потолкались по улочкам, где местные мальчишки-музыканты лихо наигрывали и «Бесаме мучо», и «Хава нагилу», и «Конфетки-бараночки».


В течение трех дней с умилением наблюдали, как рос и развивался смешной птенец каких-то неизвестных нам птиц. Безалаберные родители разместили свое жилище прямо на пляже, и мы откровенно переживали за малыша. Но он рос и активно топал по песочку, горлапаня что-то на своем птичьем наречии.






Видели, как чайки — или, точнее, их крупные родственники — ловят зазевавшихся крабов, а потом сбрасывают их с высоты на землю. Краб разбивается, а довольные агрессорши получают калорийное пюре на обед.

Я как раз читала «Любовь к трем цукербринам», и мне показалось, что Пелевин тоже подобную сцену видел.




А однажды то ли чайка промахнулась, то ли краб сумел вырваться, но счастливчик свалился прямо в наш гостиничный бассейн. Мы с Мишкой тут же организовали операцию по спасению животного собственными силами.

Спасли.




А потом был аэропорт. Знакомые лица в самолете, в том числе и те самые, не слишком разговорчивые русские ребята из несостоявшейся морской прогулки к пингвинам. Немцы из патагонского самолета, пара поляков, виденных в Торресах.

Или мир действительно маленький, или все же прослойка узкая.

Не знаю.

Но уверенно хочу быть в том самом срезе, который планирует и осуществляет свой новый поход на край земли.

Ибо именно с края становится так хорошо видно все самое главное.