В Латвии грядет очередное наступление на русские школы. Предыдущее, напомню, захлебнулось год назад.


Первое правительство Страуюмы, рулившее страной с января по ноябрь 2014 г., приступило к реализации «школьной реформы-2018», которая предусматривала к 1 сентября 2018 года перевести все школы нацменьшинств на систему 80/20 — 80% предметов преподаются на латышском языке, 20% — на родном.

Фактически это привело бы к полной ликвидации русского образования.

Но что-то пошло не так. Скорей всего, события в Донбассе напугали латвийские власти, они решили не злить русских и отложить реформу до лучших времен.

Думаю, свое слово сказали и американские кураторы: совмещать переброску сил НАТО к российским рубежам и чрезмерное «языковое» давление на местных русских они сочли рискованным.

Свою роль сыграли и митинги протеста, хотя, скажем честно, они не были столь многочисленными и грозными, как в 2004 году, когда действовал Штаб защиты русских школ.


В коалиционный договор следующего правительства пункт о ликвидации школьного образования на русском языке все-таки включили, но не как установку к действию, а лишь как особое мнение одной из трех правящих партий — «Национального объединения».

В течение года министерство образования не предпринимало каких-то ощутимых усилий по латышизации русской школы.

Сейчас, в связи с отставкой Страуюмы, в Латвии происходит очередная перетасовка кабинета министров.

 

«Национальное объединение» уже объявило, что намерено добиваться включения в коалиционный договор двух принципиальных пунктов:

1) перевод школ нацменьшинств на латышский язык обучения к 2018 году,

2) жесткие ограничения по приему беженцев из стран Азии и Африки.

Полностью проигнорировать требования неонацистов две другие правящие партии — «Союз зеленых и крестьян» и «Единство» — не могут.

Создать новое правительство без «Нацобъединения» крайне сложно, почти нереально. Но так же нереально и включить пункт о беженцах — это вызовет гнев Брюсселя, и Латвия из европейского пай-мальчика мгновенно превратится в мальчика для битья.

Следовательно, самый вероятный вариант — компромисс: беженцев в коалиционный договор не включаем (или шлифуем формулировку до уровня стерильной политкорректности), а школы — включаем.

Тем более что по вопросу о русском образовании принципиальных разногласий между членами коалиции нет, есть лишь разногласия тактические.

Таков политический расклад, для нас крайне неблагоприятный. Встает вопрос: что делать?


На парламентскую оппозицию надежды никакой, она труслива и бессильна.

Процедуру референдума усложнили до такой степени, что этот инструмент прямой демократии больше не работает.

Когда нынешний лидер «Нацобъединения» Дзинтарс затеял пять лет назад сбор подписей за ликвидацию русской школы, мы смогли ответить своим сбором подписей и мощным референдумом за государственный статус русского языка.

Сегодня это невозможно.

Значит, остается только «улица». Но и здесь выбор невелик. От малочисленных митингов и пикетов толку мало.

 

Лично я склоняюсь к тому, что единственный способ вразумить правительство, если оно примет условия «Нацобъединения», — общешкольная забастовка.

Отдаю себе отчет, что реализовать эту идею крайне сложно. Особенно с учетом того, что русские школы в Риге находятся под присмотром «Согласия», которое, как обычно, найдет миллион причин, почему не следует сопротивляться…

Но сложно — не значит невыполнимо. Да и какой у нас выбор? Если школьное образование на русском языке добьют, то тем самым ликвидируют и все русское сообщество Латвии. У него не будет никакого будущего, кроме старческого брюзжания на кухнях и в интернете.

«Хочешь победить врага, воспитай его детей» — эту древнюю истину никто не отменял. Латышские националисты хорошо ее усвоили. А многие из нас, увы, ее забыли.