Самое громкое интервью последнего времени взял киевский журналист Дмитрий Гордон у бывшего министра обороны Донецкой народной республики Игоря Гиркина. Я долго выбирал термин для характеристики героя этого материала, пока не остановился на этом, чисто формальном.

Но конечно, роль Гиркина — он еще был известен под псевдонимом «Стрелков» — в истории намного серьезнее, чем это опереточное звание. Звездный час Игоря Всеволодовича продолжался всего четыре месяца — с апреля 2014 года, когда отряд авантюристов захватил город Славянск в Донецкой области, до середины августа, когда его бесцеремонно выдворили с Донбасса.

Но за это короткое время он стал родоначальником «русской весны» — уникального народно-освободительного движения. Феномен этот особенно знаменателен тем, что, казалось бы, время революций, военных переворотов и народных восстаний безвозвратно ушло в прошлое. А тут свалившийся ниоткуда отставной полковник вдруг вершит судьбой двух стран, ввергая их в противостояние, которое очень нескоро закончится.
 
А Гиркин думает о России, под которой понимает не только государство Росийская Федерация. В его представлении есть вечная Россия, некогда существовавшая в форме СССР, а сейчас включающая все земли, где живут русские. И он ставил своей задачей освободить не только Крым, где подвизался на вторых ролях во время присоединения его к России, и Донбасс, а всю Восточную и Южную Украину. С остальной Украиной не все ясно, Галиция уж точно не нужна, но задача-минимум была определена и поставлена.
 

Слушая по-военному четкую уверенную речь полковника, я все ловил себя на мысли, что это очень знакомый герой из книг, которыми я увлекался в отрочестве. И сообразил: конечно, Джузеппе Гарибальди! Мы даже в школе проходили героическую борьбу итальянского народа за национальную независимость от австрийских захватчиков.

Освежил в памяти биографию — совпадения поражают. Джузеппе — образованный человек, с детства увлекался историей войн. Гиркин окончил престижный московский историко-архивный институт, писал научные статьи про Белое движение, активно занимался в кружках военных реконструкторов.

Гарибальди в юности вступает в нелегальное движение «Молодая Италия», пытается поднять восстание в Генуе. Гиркин назавтра после защиты диплома отправляется с трехлинейкой в Приднестровье защищать тамошнюю самопровозглашенную республику .

Потом Гарибальди проводит 12 лет в Южной Америке. Вы слыхали когда-нибудь о республике Риу-Гранде? За ее независимость от Бразильской империи пытается воевать Джузеппе, дослужившись до адмирала. Потом он какое-то время живет в Уругвае, принимая участие в гражданской войне на стороне движения «колорадос». Какой знакомый термин по нынешним временам! А Гиркин тем временем тоже становится воином-интернационалистом в Боснии.

В 41 год в 1848 году Гарибальди взвращается на родину и поступает на государственную службу. На самом деле далеко не вся Италия была захвачена австрийцами. Существовало итальянское национальное государство — королевство Сардиния со столицей в Турине. В него входила и Ницца, где вырос Гарибальди. То есть он был гражданином Сардинии изначально, наемником его не назовешь никак. Гиркин тоже отдает много лет службе в ФСБ в сфере борьбы с терроризмом, воюет в Чечне.

Через несколько месяцев войны Гарибальди разочаровывается в армии. «Я теперь буду воевать не за короля, но за итальянскую республику, за итальянскую нацию». А Гиркин в 2013 году в 42 года уходит в отставку.

Мотивы обоих героев схожи. Вот как характеризует Википедия сардинские власти периода, когда Гарибальди был тамошним военным: «Все они больше думали об усилении Савойской династии, чем о борьбе за объединение и свободу Италии; поэтому они очень недружелюбно смотрели на народные движения, которые только и могли бы доставить перевес сардинскому правительству над более сильной в военном отношении Австрией.» Те же претензии предъявил российским властям в интервью Гиркин.

Последнее совпадение: из Уругвая вместе с Гарибальди прибыло 54 легионера. Гиркин захватил Славянск с отрядом из 54 человек. Увы, борьба Гарибальди потерпела поражение в августе 1849 года. На стороне Австро-Венгрии воевала еще и Франция, с такой силой добровольческому движению было не справиться — особенно при вялой поддержке сардинской метрополии. Донецкую республику враги завоевать не сумели, но Гиркина оттуда выдавили.

В 1859 году Гарибальди возвращается в сардинскую армию в чине генерал-майора. Начинаются новые войны, которые приводят к образованию Итальянского королевства — в его состав не входят только Рим и Венеция. Гарибальди еще долго воюет за овладение Римом — то в регулярной армии, то самостоятельно, периодически попадая в опалу.
 

Только в 1871 году образуется Италия в современных границах. Гарибальди не у дел, но он остается в памяти народа, как главный боец за национальное единство.

Итак, итальянский герой простаивал после первой войны целых десять лет. Прибавим 10 лет к 2014 году, когда Игоря Всеволодовича прогнали из Донецка, — у него еще есть время. А нам надо заняться главным вопросом: почему при столь схожих биографиях столь различно отношение современников к обоим подвижникам?

Понятно отношение Украины к Гиркину. Там истерика, под окнами бедного Гордона собираются штурмовики, грозящие ему расправой за то, что осмелился говорить с врагом и не убил его по скайпу. Бедняга испугался, сообщил, что брал интервью по согласованию с охранкой и передал им флешку еще до опубликования. Служба безопасности Украины опровергла это — бесплатный цирк.

Я пытался найти австрийские отклики на деятельность Гарибальди — безуспешно. Но известно его письмо к Александру Герцену, где он благодарит того за поддержку польского национально-освободительного движения. Понятно, что представить Герцена в современной Украине почти невозможно — Олеся Бузину убили...
 
С Украиной все понятно, но не менее абсурдна и российская дискуссия. Ее участники противоположных политических убеждений говорят только о внешней стороне беседы. Хорошо, что большинство российских журналистов отстаивают право коллеги говорить с тем, с кем он считает нужным, и считают недопустимым согласовывать беседу со спецслужбами. Печально, что полностью отсутствует дискуссия о содержательной стороне интервью.

Ведь ключевой вопрос состоит не в том, что делал или чего не делал Игорь Гиркин. Первостепенно другое — а стоило ли это делать. Перед Гарибальди вопрос не стоял: ему было ясно, что за счастье итальянского народа стоит воевать и что это счастье может быть только в свободной Италии. Россияне не пытаются разобраться, кто такие эти донбассцы, стоило ли за них сражаться.

Почти 30 лет назад Александр Невзоров поразил весь умирающий СССР фильмом «Наши» о русскоязычных прибалтах.
 

Вот путь деградации общественного мнения России: от Герцена, который был за нашу и вашу свободу, через Невзорова, призывавшего заботиться о наших, к состоянию, когда никого не интересует, наши или не наши живут за границей России, даже если они говорят на русском языке.

Понятно, что Россия не допустит завоевания Украиной Донбасса, если не случится чего-то уж совсем ужасного. Но не допустит потому, что это будет удар по ее амбициям, а не потому, что жаль людей, поверивших в возможность свободы.

Во время «русской весны» нам было очевидно: основная проблема в том, что мир не видит нашей субъектности. Во всех рассуждениях о крымской и донбасской проблемах никак не учитывалось мнение жителей этих регионов — их не только не спрашивали, сама мысль о том, что их можно и нужно спросить, считалась кощунственной. Дескать, есть священные границы, и нечего жалким людишкам обсуждать, правильно ли эти границы проложены.

Похоже, что постепенно на такую позицию становится и российское общество. И это печальный сигнал для русскоязычных латвийцев.

Несомненно, что этические критерии с годами меняются. Я вырос во время, когда самоотверженные революционеры вроде народовольцев или латышских боевиков 1905 года считались несомненными героями. Сегодня индивидуальный террор безоговорочно осуждается безотносительно высоких целей террористов.

Поэтому, конечно, к Игорю Гиркину не может быть того безусловно восторженного отношения, которое весь мир испытывает к Гарибальди. Тем не менее он — яркая личность, он определенно заслужил право быть выслушанным и понятым. Очень жаль, что он стал героем ненашего времени. И это говорит плохо о времени нашем.
 

---

---