Нападение на Париж и подрыв российского самолета над Синаем заставил все больше говорить о Третьей мировой войне, на этот раз с терроризмом. Как ни странно, громкая фраза в этом случае дает возможность правильного понимания событий и помогает выбрать стратегию.


Кто наш враг

Если уж мы назвали происходящее войной, то надо и определиться с фигурой противника.

Слово «терроризм» ничего не объясняет: террор — это один из методов ведения боевых действий. В Париже и в Шарм-эль-Шейхе действовали террористы, а в Сирии и Ираке воюет регулярная армия. Однако и одни, и другая действует под единым руководством и стремятся к одной цели. Примерно так же советские партизаны были одной из боевых структур Красной Армии, но отнюдь не самостоятельной силой.

Скажите, а с кем воевала антигитлеровская коалиция во время Второй мировой? Ответ «с Германией» будет неверным: на той стороне участвовало много государств. Война шла с нацизмом — человеконенавистнической идеологией, ставившей целью захватить весь мир и установить в нем «Новый порядок» в соответствии с взятой на вооружение расовой теорией.

То же самое происходит и с потенциальной Третьей мировой.

Исламское государство ставит свой целью установить власть Всемирного халифата, где все жители обязаны исповедовать ислам определенного толка и жить по законам шариата. Лидеры ИГИЛ об этом открыто говорят, и у нас нет оснований им не верить. Человечество снова столкнулось с враждебной идеологией.

 

Поэтому надо отбросить политкорректность и сказать правду: ислам объявил войну мировой цивилизации, и ей приходится защищаться.

Тут нам сразу возражают, что отнюдь не все мусульмане являются сторонниками ИГИЛ. Прекрасно, но никто не будет отрицать, что все сторонники ИГИЛ являются крайне набожными мусульманами.

Поэтому первое, что надо сделать в ходе подготовки к Третьей мировой — отделить овнов от козлищ. Предложить мусульманским авторитетам собрать мировую конференцию и там определиться с отличиями между мирным и воинственным исламом на программном уровне.

Это важно, чтобы понимать, кто является потенциальным противником. Когда такая работа будет закончена, то любого муллу, любого правоверного можно будет спросить, за какой он ислам, и тогда уже ясно, друг он или враг.

Понятно, что эта задача трудная: в исламе нет иерархии, нет своего папы или патриарха, каждый имам трактует учение по-своему.

Но если идет война, и большинство мусульман клянутся, что они на нашей стороне, то они должны нам это доказать. Чем быстрее мы выдвинем такое требование, тем раньше приблизимся к цели и облегчим задачу спецслужбам, охотящимся за террористами.

Между тем, последние тенденции имеют противоположную направленность: Исламское государство политкорректно призывают так не называть, заменив это слово арабским сокращением «Даеш». Зарываем голову в песок — как перед прошлой мировой.

Между прочим, есть прекрасный опыт подобного подхода к проблеме терроризма. Сто с лишним лет назад опасной идеологией был марксизм, и многочисленные террористы, вооруженные этим учением, убивали ни в чем не повинных людей. Запретить марксизм было невозможно, поскольку подавляющее большинство его сторонников настаивали на том, что учение носит гуманный характер и проповедует всеобщее счастье.

Тогда был найден компромисс, примерно такой, как я предлагаю: марксистам предложили исключить из своего учения неприемлемые для демократии требования. Их оказалось не так уж много: вооруженное восстание, последующая диктатура пролетариата, безвозмедная экспроприация собственности.

И все уладилось: социал-демократы спокойно участвуют в выборах, приходят к власти и ни к какому насилию не склонны.


Кто кому будет союзником

Общим местом после терактов стали рассуждения, что Россия и Запад должны объединить усилия в борьбе против общего врага.

Разумеется, единого мнения нет и здесь, поскольку конфликт России с Западом последнее время углубляется. Следствием этого конфликта являются тексты заядлых русофобов о том, что Россия специально вмешалась в сирийский конфликт, чтобы примазаться к общему делу и отвлечь внимание от своей агрессивной политики. Не менее абсурдны и попытки обвинить Запад в провоцировании справедливого гнева угнетенных жителей Востока.

На самом деле идеологический характер исламской агрессии сам по себе определяет, кому с кем надо объединяться против нее.

Здесь тоже уместна параллель с нацизмом. Гитлер заключил с СССР пакт о ненападении и относительно легко покорил почти всю Европу. Остановился бы на этом — мог достаточно долго наслаждаться своей победой. Но идеология гнала нацизм дальше — завоевывать территории, где жили русские «недочеловеки», и это стало для него катастрофой.

Поставим себя на место идеолога всемирного халифата. Может ли он оставить Россию в покое? Конечно, нет — потому что последние триста лет Россия жестоко воююет с исламским миром. Буквально мочит его в сортире, как элегантно высказался в свое время Путин.

Бесчисленные войны с Турцией, завоевание Крыма, Кавказа и Средней Азии, освобождение от мусульман Грузии и Армении, вытеснение их с Балкан, разгром басмаческого движения, депортация Сталиным крымских татар и многих народов Кавказа, война в Афганистане, жестокая ликвидация чеченского сепаратизма, гонения на мигрантов в российских городах... А разве имеют возможность многочисленные мусульмане России жить по законам шариата?

 

Поэтому Россия — несомненный враг агрессивного исламизма. В той же степени, что и Запад, немало воевавший с мусульманами.

Поэтому в России периодически происходят теракты, и бомбежки Сирии — только один из эпизодов трехвекового противостояния. Поэтому жертвы авиакатастрофы над Синаем находятся в одном ряду с юношами, погибшими в Афганистане, и растерзанным фанатиками Александром Сергеевичем Грибоедовым.

Не зря Россия все время приводит в пример антигитлеровскую коалицию, когда общий враг заставил СССР и Запад преодолеть глубочайшие идеологические разногласия. К счастью, эта логика начинает постепенно побеждать, тем более, что нынешние споры в значительной степени надуманы.

И здесь важен еще один урок Второй мировой: крайне деструктивная роль Восточной Европы. Она действительно находится в безопасности, не имея значительного мусульманского населения. Да и ИГИЛ пока не рассматривает ее территорию, как потенциальную часть халифата.

Зато вся политика большинства ее стран построена на использовании противостояния Запада и России, точнее, в натравливании Запада на Россию. Поэтому именно в этой части континента будут больше всего сопротивляться новому союзу.

А ведь так было и 75 лет назад. Многие нынешние страны Восточной Европы либо стали союзниками нацистов (Венгрия, Румыния, Хорватия, Словакия), либо дали значительное количество солдат в их армию (страны Балтии, Украина).

В отличие от народов СССР и Запада они не рассматривали нацистов как экзистенциального врага и были готовы использовать их в сиюминутных политических целях. Потом при послевоенном урегулировании интересы этих стран не были учтены — они до сих пор обижаются.

Вероятно, ситуация в какой-то мере повторится: тогда Запад отблагодарил СССР за его героическую борьбу с нацизмом, теперь Россия тоже может рассчитывать на понимание.

А первая задача — игнорировать неизбежное сопротивление восточноевропейцев при принятии решений.


Что делать после победы

Разумеется, важнейшее отличие Третьей мировой от предыдущих заключается в огромном военном превосходстве союзников над ИГИЛ. Эти фанатики умудрились рассориться не только с с Европой и Америкой, но и с соседями. С ними готовы воевать и курды, и шииты Ирака, и официальные власти Сирии и Ирана, и даже часть единоверцев из сирийской оппозиции.

Поэтому сама по себе военная победа при обеспечении взаимного доверия между союзниками сомнений не вызывает. Возможно, даже удастся обойтись без массового привлечения российской и натовских армий к наземной части операций.

Поэтому уже сейчас надо обсуждать те вопросы, которые во время прошлой войны решались в Ялте. Проблема не в победе, а в создании такого устройства региона, при котором агрессивные исламисты не будут иметь возможности прихода к власти.

На самом деле есть только два механизма такого устройства. Первый нам продемонстрировали американцы в Афганистане: военная оккупация. Им удалось то, что не сумел сделать СССР — остановить расползание агрессивного исламизма. США все время планировали вывести войска и передать власть афганцам.

К счастью, приходит понимание, что это невозможно: в многонациональной стране светский правитель не сможет контролировать людей разных национальностей. Трайбализм непременно приведет к новому приходу талибов. Поэтому вывод американской армии отложен, и хочется надеяться, что навсегда. Больше всего в этом заинтересована Россия, потому что пограничные с ней страны Средней Азии беззащитны перед талибской угрозой.

Второй механизм, к счастью, исключает необходимость оккупации. Это — авторитарный светский правитель, опирающийся на армию. Хороший пример — нынешний диктатор Египта Ас-Сиси. Но такой может быть успешен только в стране с однородным населением, как Египет.

Катастрофа других диктаторов Ближнего Востока — Саддама Хуссейна, Каддафи, Асада — заключалась в том, что они воспринимались как представители части общества. Это рано или поздно приводило к гражданской войне, массовым жертвам мирного населения и приходу к власти исламистов.

 

Поэтому надо отказаться от принципа нерушимости границ и попробовать сформировать на Ближнем Востоке новые страны в соответствии с составом населения.

Ведь и в той, прошлой Ялте, не были восстановлены все довоенные границы: они перекраивались в интересах победителей.

Сейчас обо всем надо договориться заранее. Ведь не будут курды воевать с ИГИЛ, если и после победы они подпадут под власть нового арабского диктатора. И продолжение существования непризнанного государства на территории Ирака, как сейчас, их тоже не устроит — почему этот народ не имеет права на государственность? Турции не понравится независимый Курдистан? Но Турция — член НАТО, поэтому на нее можно давить.

Шииты с точки зрения ИГИЛ — еретики, их надо уничтожать так же, как всех прочих неверных. Шииты готовы воевать с ИГИЛ. Но если мы хотим отделить фанатиков от обычных граждан-суннитов, то должны последним обещать, что после разгрома ИГИЛ они не останутся под шиитской властью. А эта власть неизбежна, если в Ираке ввести демократию: шииты там в большинстве.

Наконец, сирийская проблема тоже неразрешима без раздела страны. Против ИГИЛ готовы воевать и Асад, и многие из тех, кто находится в оппозиции к нему.

Но это не снимает противоречий: суннитская оппозиция ни за что не согласится жить под властью этого диктатора, а алавиты и христиане обоснованно опасаются мести в случае прихода к власти нынешних оппозиционеров. Многолетняя война с огромными жертвами не может быть забыта.

Разумеется, разделы государств крайне болезненны, наверняка останется много недовольных. Но вот после Первой мировой удалось довольно удачно поделить Европу — и те границы прижились. Кстати, Ближний Восток тогда поделили неудачно, поэтому он до сих пор бурлит.

Все равно другого выхода нет. Если мы хотим победить страшного врага, то надо быть готовыми к непопулярным мерам и отходу от устаревших догм.

Сумеет ли человечество ради этой победы решиться на такие шаги — вот ключевой вопрос нынешних трагических дней.