Именно к этому договору отдельные антисоветски и русофобски настроенные политики и историки «свели» едва ли не все причины начала Второй мировой войны и перемен 1940 года в Латвии, Литве и Эстонии.

Ярким примером именно такого подхода стала изданная в 2005 году при поддержке Посольства США в Латвии книга «История Латвии. ХХ век» (авторы Д.Блейере, И.Бутулис, А.Зунда, А.Странга и И.Фелдманис).

Авторы книги пишут: «Судьба Латвии была решена во время переговоров СССР и Германии, которые завершились 23 августа 1939 года подписанием Договора о ненападении и секретного дополнительного протокола» (пакт Молотова-Риббентропа). Первая статья секретного протокола гласила, что Латвия, как и Эстония и Финляндия, «передаются» СССР: «В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Прибалтийских государств (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва), северная граница Литвы одновременно является границей сфер интересов Германии и СССР»…

Договор от 23 августа явился противоправной и циничной сделкой, соглашением за счет третьих стран. Принятием этого пакта, санкционировавшего агрессию, завоевательную войну против третьей страны, СССР и Германия нарушили подписанный в 1928 году Парижский пакт об отказе от войны, а также многие подписанные ими двусторонние договоры. Договор о ненападении между Германией и СССР стал прелюдией начала Второй мировой войны. Это был пакт войны, дележа и уничтожения». (1)

Оценки Договора о ненападении между СССР и Германией от 23 августа 1939 года как «прелюдии Второй мировой войны», «пакта войны, дележа и уничтожения», «противоправной и циничной сделки», а также вывод, что «судьба Латвии была решена во время переговоров СССР и Германии, которые завершились 23 августа 1939 года подписанием Договора о ненападении и секретного дополнительного протокола» (пакт Молотова-Риббентропа)», отражают распространенную среди части исследователей на Западе, а также среди радикальной части западной латышской эмиграции точку зрения на причины начала Второй мировой войны и перемен 1940 года в Прибалтике, но противоречат историческим фактам, а также международному праву, действовавшему в период между двумя мировыми войнами.

Сразу отметим, что в 1-й статье секретного дополнительного протокола, текст которой приводят авторы книги, отсутствует слово «передаются». (2) Германия «не передавала» и не могла «передать» СССР территории Латвии, Эстонии и Финляндии. Речь шла лишь о разграничении сфер влияния. Иными словами, как отмечает российский историк О.В.Вишлев, подписанные СССР и Германией документы не содержали положений, «которые обязывали бы стороны осуществлять военные акции в отношении государств и территорий, входивших в сферы их интересов, производить их оккупацию и территориально-политическое переустройство. В секретном дополнительном протоколе предусматривалась лишь возможность таких действий (об этом свидетельствует дважды использованная формулировка «в случае…»), причем только для Германии и только применительно к сфере ее интересов… Оккупация Советским Союзом сферы своих интересов и ее «территориально-политическое переустройство» советско-германскими договоренностями не предусматривались». (3)

Также «нельзя признать убедительным утверждение, что германо-советский договор дал якобы «зеленый свет» нападению Германии на Польшу. Окончательное решение о войне против Польши было принято Гитлером в феврале и оформлено соответствующей директивой в начале апреля 1939 года, т.е. еще тогда, когда о советско-германском сближении не было и речи. Ни в тот момент, ни впоследствии поход против Польши, как свидетельствуют документы, Гитлер не ставил в зависимость от достижения договоренностей с СССР. Более того, в июне 1939 года, подтверждая свое намерение добиться «радикального разрешения польского вопроса», он подчеркнул (как по агентурным каналам стало известно в Москве), что его не остановит даже англо-франко-советский военно-политический союз, т.е. не только отсутствие договоренностей с СССР, но даже его участие в антигерманской коалиции…

Заявления о том, что германо-советский договор спровоцировал нападение Гитлера на Польшу, не выдерживают критики и с военной точки зрения. Подготовка любой войны требует времени, поскольку необходимо разработать планы операций, сосредоточить войска, развернуть их в боевые порядки, провести мобилизационные мероприятия и т.д. Невозможно представить, что за несколько дней, прошедших с момента подписания соглашения с Москвой, и даже за месяц – начиная с конца июля 1939 года, когда стали обозначаться некоторые сдвиги на германо-советских переговорах, — нацистское руководство смогло провести весь комплекс мероприятий по подготовке к войне. Вся эта работа была проведена значительно раньше. К 23 августа 1939 года германские вооруженные силы фактически уже завершили боевое развертывание для нападения на Польшу в соответствии с оперативным планом, утвержденным еще 15 июня 1939 года», — подчеркивает О.В.Вишлев. (4)

Договор о ненападении позволил СССР избежать войны с Германией уже в сентябре 1939 года. Более того, разграничение сфер влияния по секретному дополнительному протоколу не только обеспечило невовлечение Литвы и Латвии в начавшуюся 1 сентября 1939 года войну в Европе (отметим здесь, что в директиве Гитлера от 3 апреля 1939 года указывалось на возможность оккупации в ходе войны против Польши также части территории Прибалтики вплоть «до старой границы Курляндии». (5)), но и обеспечило признание со стороны Германии суверенитета Литвы над Вильнюсской областью, аннексированной в 1920 году поляками.

Авторы книги «История Латвии. ХХ век» утверждают, что СССР и Германия нарушили подписанный в 1928 году Парижский пакт об отказе от войны. Речь идет, конечно, о нападении нацистской Германии на Польшу 1 сентября 1939 года. Но СССР на Польшу не нападал и войну Польше не объявлял. Действия СССР с позиций международного права межвоенного периода квалифицируются иначе. Как отмечает Владимир Макарчук, профессор кафедры теории и истории государства и права Львовского государственного университета внутренних дел МВД Украины, «введение советских войск на территорию Восточной Польши в правовом отношении может быть (с позиции de lege lata) оправданным соображениями необходимости защиты жизненно важных интересов СССР, исходя из откровенной агрессивности и непрогнозируемости поведения гитлеровской Германии». (6)

В международном праве межвоенного периода существовала доктрина rebus sic stantibus – о сохранении силы договора лишь при неизменном положении вещей. После оккупации большей части территории Польши войсками гитлеровской Германии можно было говорить именно о такой – кардинальной – перемене обстоятельств. И именно эта – кардинальная – перемена обстоятельств послужила обоснованием для ввода войск Красной Армии на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии. Цель – обеспечение защиты границ СССР.

Нормы международного права межвоенного периода не были нарушены и решением СССР ввести дополнительный контингент частей Красной Армии на территорию прибалтийских государств летом 1940 года. Эти действия (после оккупации гитлеровской Германией значительной части Европы и разгрома Франции) также подпадают под действие доктрины rebus sic stantibus. Кроме того, как отмечает глава Международного суда в 1976 – 1979 гг., известный авторитет международного права Э.Аречага, международное право межвоенного периода запрещало лишь развязывание войны, но при этом исходило из того, что «принудительные действия, не приведшие к состоянию войны, даже если они совершались в значительных масштабах, правомерны, пока участники конфликта удерживаются от формального объявления войны между ними…» (7) Как известно, состояния войны между СССР и прибалтийскими государствами летом 1940 года не было. Ввод дополнительного контингента частей Красной Армии на территорию Латвии, Литвы и Эстонии осуществлялся с согласия органов власти этих стран.

Наконец, авторы книги выдвигают тезис, что советско-германский договор о ненападении предопределил развитие политических событий в Прибалтике в 1940 году, или, иными словами, процесс советизации Латвии, Литвы и Эстонии. Этот тезис убедительно опровергает пример Финляндии, которая отстояла в 1939 – 1940 гг. свою независимость с оружием в руках. В отличие от Латвии, армия которой не только не сделала ни одного выстрела, но где в поддержку перемен, а также в поддержку лозунга присоединить Латвию к СССР выступали в 1940 году широкие народные массы, включая ту же армию.


О договоре о ненападении между Латвией и Германией от 7 июня 1939 года

Откровенно демонизируя так называемый «пакт Молотова-Риббентропа» от 23 августа 1939 года, авторы книги «История Латвии. ХХ век» одновременно фактически оправдывают аналогичный договор о ненападении, который министры иностранных дел Латвии Вилхелмс Мунтерс и Германии Иоахим фон Риббентроп подписали 7 июня 1939 года в Берлине.

Сам договор состоял из двух пунктов. В первом пункте договаривающиеся стороны принимали на себя обязательство ни в коем случае не воевать друг с другом и не использовать во взаимоотношениях силу. Самым важным для Германии при этом было то, что Латвия обязалась отказаться от англо-франко-советских гарантий. Второй пункт определял срок договора – десять лет, которые автоматически продлевались еще на десять, если договор не расторгался за год до установленного срока.

Еще до подписания договора распространились слухи, что документ содержит секретные пункты. Берлин сразу же стал эти слухи опровергать. Тем не менее, как отмечает эстонский исследователь Магнус Ильмярв, имеется источник, указывающий на наличие секретного приложения. Это меморандум Дертингера от 8 июня 1939 года. В нем сказано, что дополнительно к договору Эстония и Латвия договорились о секретном соглашении, которое обязывает оба государства согласовывать с Германией военные меры безопасности и, по желанию Германии, все остальные меры безопасности, направленные против СССР.

В меморандуме также указывается, что Эстония и Латвия ощущают опасность, исходящую исключительно от СССР, а разумное ведение политики нейтралитета требует развития всех оборонительных сил для противостояния этой опасности. В конце меморандума Дертингер отмечает: поскольку Эстония и Латвия защитить себя не в силах, Германия соглашается оказать им помощь. (19)

В книге «История Латвии. ХХ век» о дополнительных секретных пунктах к латвийско-германскому договору о ненападении от 7 июня 1939 года ничего, понятное дело, не говорится.


Латвия и Эстония оспаривают принцип нерушимости
границ в послевоенной Европе

Как отмечают О.Вишлев и М.Ильмярв, принятие секретных статей к межгосударственным договорам в период между двумя мировыми войнами было широко распространенной практикой. Увы, но такая же практика негласных договоренностей существует и в наше время. Нам пока не известен документ, который от имени Верховного комиссара по делам национальных меньшинств Совета по безопасности и сотрудничеству в Европе Макса ван дер Стула санкционировал в 1991 году отход Латвии и Эстонии от норм международного права по вопросу гражданства.

Однако сегодня появляется все больше свидетельств, подтверждающих, что именно Макс ван дер Стул, призванный стоять на защите норм международного права, в частности принципа оптации, или добровольного выбора гражданства населением государства, которое прекратило свое существование, согласился с тем, что в Латвии и Эстонии этот принцип будет нарушен, и в Латвии и Эстонии будет принята так называемая концепция «восстановленного гражданства».

На практике реализация этой концепции привела не только к появлению в Латвии и Эстонии института массового безгражданства, но сама эта концепция, основанная на тезисе о так называемой «оккупации» республик Прибалтики Советским Союзом в 1940 году, а также на тезисе о непрерывности существования Латвийского и Эстонского государств де-юре в период с 1918 года по 1991 год, вошла в конфликт с Заключительным актом Совещания по безопасности и сотрудничеству в Хельсинки в 1975 году.

Как известно, в Хельсинки 33 государства Европы, а также США и Канада признали принцип нерушимости границ в Европе, сложившихся после Второй мировой войны. Однако тезис о непрерывности существования Латвийского и Эстонского государств де-юре в период с 1918 года по 1991 год прямо оспаривает этот принцип, позволяя Латвии и Эстонии предъявлять территориальные претензии к Российской Федерации.

Источники:

1. Дайна Блейере, Илгварс Бутулис, Антонийс Зунда, Айварс Странга, Инесис Фелдманис. История Латвии. ХХ век. Издание подготовлено при финансовой поддержке Комиссии по демократии Посольства США в Латвии, Министерства иностранных дел Латвии, Посольства Латвии в Российской Федерации, Управления по делам гражданства и миграции и Государственного Фонда капитала культуры. – Рига, «Jumava», 2005, стр. 182 – 183.
2. TSRS – Vokietija. 1939. TSRS ir Vokietijos santykiu dokumentine medžiaga 1939 m. balandžio – spalio. men. СССР – Германия. 1939. Документы и материалы о советско-германских отношениях с апреля по октябрь 1939 г. — Vilnius, „Mokslas“, 1989. — Стр. 62.
3. Вишлев О.В. Накануне 22 июня 1941 года. Документальные очерки. – М.: Наука, 2001. – Стр. 14 — 15.
4. Вишлев О.В. Указ. соч. Стр. 12 – 13.
5. Вишлев О.В. Указ. соч. Стр. 14.
6. Макарчук В.С. Государственно-территориальный статус западно-украинских земель в период Второй мировой войны. Историко-правовое исследование. – Москва, Фонд «Историческая память», 2010. — Стр. 107.
7. Цит. по: Макарчук В.С. Указ. соч. Стр. 104.
8. Ильмярв Магнус. Безмолвная капитуляция. Внешняя политика Эстонии, Латвии и Литвы между двумя войнами и утрата независимости (с середины 1920-х годов до аннексии в 1940). – Москва, РОССПЭН, 2012. – Стр. 401 — 402.

На фото: 7 июня 1939 года, Берлин. Министры иностранных дел Латвии Вилхелмс Мунтерс и Германии Иоахим фон Риббентроп подписывают договор о ненападении.