Окончание. Начало тут

3.3. Терминалы сжиженного природного газа в экономике и политике стран Прибалтики

Важной частью проблем энергетических отношений между Россией и странами Балтии является рынок газа. Косвенно к этой проблематике примыкает и вопрос газопровода «Nord Stream». Балтийский регион является «островом», изолированным от основной газовой системы Европейского союза. Страны Балтии и Финляндия полностью зависят от поставок российского природного газа, а в случае Польши Россия обеспечивает более 80% его импортных поставок (3).

Исторически непростые отношения между Россией и всеми (за исключением Финляндии) перечисленными странами политизируют вопросы торговли газом. Именно эти факторы вместе с небольшими объемами газового рынка сделали данные страны наиболее восприимчивыми в Европе к новым возможностям улучшения энергетической безопасности – через добычу собственного природного газа из нетрадиционных источников и доступ к рынкам сжиженного природного газа (СПГ). В структуре потребления Польшей первичных источников энергии природный газ занимает всего в 13%, и только 3% электроэнергии в стране вырабатывается из природного газа.

Польша рассматривала возможность создания регазификационного терминала на Балтийском море еще в середине 2000-х годов, но в настоящее время в Балтийском море действует единственный регазификационный терминал мощностью всего около 0,5 млрд. куб. м. в год – в Нинесхамне, Швеция (4).

Планируемый польский терминал в Свиноуйсьце, который должен начать работу в 2014 году, будет обладать в десять раз большей мощностью – 5 млрд. куб. м. в год, с возможностью расширения до 7,5 млрд. куб. м. в год. В портфеле терминала в Свиноуйсьце пока что один двадцатилетний контракт на ежегодную поставку 1,5 млрд. куб. м. из Катара. Значительного влияния терминала на газовый рынок Польши и соседних стран в ближайшие годы ожидать не следует.

Во-первых, до 2022 года действует контракт Польши с «Газпромом», предполагающий ежегодный импорт российского природного газа в объеме до 11 млрд. куб. м. (что существенно больше 9 млрд. куб. м., импортированных Польшей из России в 2012 году).

Во-вторых, косвенным эффектом североамериканской сланцевой революции стало значительное снижение мировых цен на уголь, что может затормозить модернизацию польской электроэнергетики и перевод ее на газовое топливо, в особенности, если Европейский союз смягчит экологический аспект своей энергетической политики для поддержания конкурентоспособности своей промышленности. Сценарий, подготовленный в 2009 году, когда рынок природного газа был «рынком покупателей», предполагал рост потребления с 2010 по 2015 года всего на 1,3 млрд. куб. м. в год – с 14,1 млрд. куб. м. до 15,4 млрд. куб. м (5). В настоящее время данные прогнозы могут быть пересмотрены в сторону понижения.

В-третьих, основные поставщики сжиженного природного газа направляют свободные объемы на азиатский рынок, предлагающий наибольшие цены и демонстрирующий наиболее уверенный рост потребления топлива, что увеличило спотовые цены для европейских потребителей.

В-четвертых, в настоящее время Польша не располагает возможностями для реэкспорта природного газа. Расширение пропускных мощностей (всего до 2 млрд. куб. м. в год) на границах с Германией (Лассов) и Чехией (Тешин), осуществленные в последние несколько лет, было проведено с целью диверсификации импорта. В среднесрочной перспективе Польша рассматривает возможность строительства соединения со Словакией (6), которое позволит получить доступ к европейской части газопровода «Братство» и, соответственно, к рынкам Германии, Австрии, Швейцарии, Италии и других стран, а также к газовому хабу в Баумгартене. Единственная возможность для реэкспорта Польшей природного газа, полученного через терминал в Свиноуйсьце, не предполагает регазификации.

Роль природного газа в энергетической системе Финляндии так же невелика, как и в случае Польши: на него приходится всего около 10% потребления первичных источников энергии. Весь объем потребляемого природного газа – 4,5 млрд. куб. м. в год – поставляется из России. Между Россией и Финляндией нет той напряженности в области энергетической политики, которую мы наблюдаем в случае стран Балтии, но и Финляндия намерена диверсифицировать импорт природного газа.

Диверсификацию импорта можно осуществить двумя способами: либо с помощью газопровода проекта «Болтикконнектор» (Balticconnector), который соединит Финляндию с Эстонией и другими странами Балтии, либо путем строительства терминала регазификации СПГ. Первый вариант повышает стабильность газовой системы благодаря доступу к крупным подземным хранилищам природного газа на территории балтийских стран. К тому же, в ходе изучения возможности строительства газопровода был сделан вывод о том, что наибольший положительный от него эффект может быть достигнут в сочетании с созданием в Финляндии терминала для импорта СПГ (7).

Очевидно, что вариант, предполагающий строительство в Финляндии терминала регазификации СПГ, может быть реализован и без осуществления проекта «Болтикконнектор», потому что резервуары терминала могут заменить Финляндии зарубежные подземные хранилища газа в качестве фактора улучшения стабильности газовой системы.

Однако в исследовании консалтингового агентства Booz&Co, подготовленного в конце 2012 года для Европейской Комиссии, говорится о том, что собственный терминал без «Болтикконнектора» Финляндии не нужен, так как она полностью обеспечена природным газом по российским контрактам до 2025 года (8). В таком случае, единственный смысл создания импортирующего терминала может заключаться в дальнейшем использовании СПГ для бункеровки и реэкспорта в виде небольших партий в восточной части Балтийского моря.

Данные планы могут столкнуться с аналогичными амбициями «Газпрома», который планирует построить мощности по сжижению, бункеровке и малотоннажному экспорту газа в Ленинградской области. Это наиболее вероятная интерпретация слов А.Миллера о «принципиально новом СПГ-проекте», произнесенных 30 мая 2013 года.

Таким образом, терминал регазификации СПГ может быть реализован в Финляндии только в сочетании со строительством «Болтикконнектора», и именно данный вариант является наиболее оптимальным для восточной части региона Балтийского моря с точки зрения стабильности газовой системы и ее экономической эффективности (9). Но экономические и технические соображения сталкиваются с политическими амбициями стран Балтии.

Страны Прибалтики, как и Финляндия, получают природный газ из России. Совокупный объем импорта природного газа всеми странами Прибалтики меньше, чем у отдельно взятой Финляндии.  В 2011 году он составил 0,36 млрд. куб. м. для Эстонии, 0,66 млрд. куб. м. для Латвии, и 2,63 млрд. куб. м. для Литвы (но только 50% этого объема используется в энергетике, другая половина – в качестве сырья для химического завода «Ахема») (10).

С другой стороны, природный газ играет более существенную роль в энергетических системах данных стран, если сравнивать их с Польшей и Финляндией. Только в Эстонии доля природного газа в структуре потребления первичных источников энергии составляет менее 10%. В Латвии это 28% (11), а в Литве – около 50% (12).

Эстония сочетает незначительные объемы потребления природного газа с незначительной ролью природного газа в энергетической системе, но снижение зависимости от России все равно считается одной из главных задач энергетической политики (13). Природный газ может в перспективе помочь Эстонии снизить объемы эмиссии парниковых газов, но это задача отдаленного будущего.

Председатель совета Силламяэского порта Тийт Вяхи считает, что не стоит бездумно торопиться со строительством нового регионального терминала сжиженного природного газа: возможно, отказ от строительства может принести Эстонии больше пользы. По его словам, такой терминал можно было бы построить и в Палдиски, и в Мууга, и в Силламяэ. Он, однако, предпочитает, не спешить с этим проектом: «Пускай кто-нибудь другой сначала построит, а мы посмотрим, стоит ли и нам это делать». Однако правительство до настоящего времени все равно настаивает на размещении терминала именно в Эстонии.

Латвия является ключевой страной для газовой политики всего региона за счет существующих и потенциальных мощностей подземного хранения природного газа, прежде всего – Инчукалнского подземного хранилища газа (ПХГ), объем которого составляет немногим меньше 5 млрд. куб. м. Данное ПХГ используется и как резерв для кризисных ситуаций, и в качестве источника для текущего потреблении природного газа странами Балтии в зимний период.

По информации Latvijas Gaze, Латвия обладает огромным потенциалом для создания новых ПХГ совокупным объемом до 50 млрд. куб. м. В случае, если из этих объемов будут освоены даже 10%, возникшие мощности хранения природного газа в совокупности с необходимой национальной и трансграничной инфраструктурой сведут на нет выигрыш от потенциального использования СПГ терминалов в качестве резервных источников. В то же время ПХГ могут значительно снизить риски волатильности спотовых рынков СПГ. именно поэтому Латвия могла бы быть идеальным местом для строительства единого Балтийского терминала.

Литва – самая уязвимая в измерении энергетической безопасности страна из всех трех балтийских государств, особенно после закрытия при вступлении в Европейский союз Игналинской АЭС и в свете роли природного газа для национальной химической промышленности. Именно данная уязвимость стала причиной наиболее агрессивной внешней энергетической политики, которая нашла выражение в форсированном создании национального терминала для импорта СПГ и ускоренной имплементации третьего энергетического пакета Европейского союза в самом жестком его варианте. Литва изначально имела наименьшие шансы стать местом строительства единого балтийского терминала по импорту СПГ – по техническим и экономическим соображениям с позиций создания единого газового рынка стран Балтии.

В то же время импорт СПГ был единственным способом улучшить уровень энергетической безопасности Литвы в среднесрочной перспективе до осуществления потенциальных трансграничных инфраструктурных проектов с Польшей. Плавучий терминал хранения и регазификации СПГ в Клайпеде может быть введен в эксплуатацию уже в конце 2014 года и потенциально полностью обеспечит потребности страны в природном газе в 2015 году, когда истечет срок действия долгосрочного контракта с «Газпромом».

Весной 2013 года в прессе появились сообщения, что в обмен на продление контракта и приостановку либерализации газовой отрасли в Литве российская компания готова пойти на значительное, до 20%, снижение цены. В таком случае российский газ практически наверняка оказался бы дешевле любого импортного СПГ.

В плане действий по объединению энергетических сетей восточной части Балтийского региона, представленном в 2009 году, были перечислены все возможные СПГ-проекты в странах Балтии и Финляндии. Хотя и указывалось, что ввиду небольшого объема рынка (около 10 млрд. куб. м. в год) целесообразным будет общий проект параллельно с развитием региональной газотранспортной инфраструктуры.

По мнению рабочей группы, готовившей план, СПГ не решает проблему энергетической изоляции региона, поэтому приоритет отдается трубопроводным проектам, то есть соединению с Польшей.

Разрозненная энергетическая политика стран Балтии вызывает резкую реакцию Европейской комиссии: член комиссии Европейского союза по энергетике Г. Эттингер, обсуждая проблему, дипломатично отметил, что в европейской энергетической политике оптимальные решения не равны сумме максимально выгодных решений для отдельных стран. (14)

Но разрозненные действия стран региона, которые не могут договориться о единой точке импорта, ставят под сомнение то, насколько экономически эффективным будет использование СПГ в среднесрочной перспективе по сравнению с импортом российского газа. Следует также учитывать стоимость инфраструктуры и технологий СПГ, ограничения по размещению, риски возможного и весьма вероятного повышения цен на СПГ.

Все это позволяет предположить, что в Балтийском регионе на ближайшее десятилетие классический газ будет играть ключевую роль в общем газовом балансе. Соответственно и в проблематике энергетической дипломатии роль газа останется неизменной.


3.4. Nord Stream и отношения стран Прибалтики с Россией

«Происхождение» газопровода Nord Stream не совсем балтийское. Российско-украинские отношения в 1990-е годы настолько страдали от постоянных «изъятий» природного газа, что «Газпром» в 1997 г. совместно с финским оператором Neste Oy (впоследствии переименованного в Fortum) разработал проект строительства Северного трубопровода (его также называли Североевропейский газопровод, СЕГ).

Первоначальный проект предусматривал поставки в Западную Европу природного газа, который предполагалось добывать из неразработанного богатейшего Штокмановского месторождения в Баренцевом море. Газопровод должен был начинаться в Мурманске, проходить через территорию Финляндии, пересекать по дну Балтийское море и заканчиваться в Германии и Дании. Специальное ответвление предусматривалось для Швеции. В декабре 2000 г. Европейский союз присвоил проекту статус «Трансъевропейской сети», а в 2002 г. определил проект СЕГ как приоритетный.

В 2002–2003 гг. на уровне экспертов и энергетиков вопрос о трансбалтийском газопроводе обсуждался достаточно активно. Летом 2003 г. вопрос о СЕГ был озвучен Президентом России в Лондоне. Однако и в 2003 г., и в 2004 г. страны Прибалтики, равно как и Польша, не проявляли особого беспокойства по поводу данного проекта. Лишь после того, как 8 сентября 2005 г. ОАО «Газпром», «БАСФ АГ» и «Э.ОН АГ» подписали принципиальное соглашение о строительстве «Северо-Европейского газопровода», в странах Балтии и Польше, а частично и в Западной Европе, началась активная антироссийская кампания.

«Новый газопровод по дну Балтийского моря, аналогично БАМу — чисто политическое решение», «Новый пакт Молотова-Риббентропа» — такие заголовки в 2006 году не были редкостью в прессе стран Прибалтики и Польши. Были и экзотические идеи: депутат парламента Эстонии И. Грязин предлагал изменить морские границы Эстонии и Финляндии и закрыть шестимильный коридор открытого моря, по дну которого и предполагалось протянуть трубу СЕГ.

Однако из Брюсселя ситуация на Балтике смотрелась несколько иначе. В этом отношении показательна позиция комиссара КЕС по энергетике А. Пиебалгса, который еще осенью 2005 г. дистанцировался от резких заявлений политиков своей родины — Латвии, осуждающих строительство СЕГ. Мнение Европейского союза, связанное с поддержкой СЕГ, было еще раз изложено 8 марта 2006 г. в совместной статье главы Еврокомиссии Ж. Баррозу и комиссара по энергетике А. Пиебалгса в «International Herald Tribune».

И уже в марте–апреле 2006 года изменилась тональность заявлений политиков балтийских стран по отношению к СЕГ. В странах Прибалтики отметили и то, что Газпром не планирует менять свои обязательства в отношении газоснабжения стран-соседей.

Знаковым стало сделанное 30 марта 2006 г. главой Газпрома А. Миллером заявление: «Все страны балтийского региона могут представить свои предложения по строительству отводов от Северо-Eвропейского газопровода». Но принять предложение Газпрома после недружественных заявлений оказалось невозможно — классический дипломатический цугцванг, достойный учебника.

А ведь отводы от газопровода качественно бы изменили ситуацию с обеспечением газом Литвы, Латвии и Эстонии, избавив руководство этих стран от необходимости влезать в изматывающие с финансовой точки зрения проекты по строительству терминалов сжиженного газа. Однако, как и в случае с заблокированной продажей россиянам мажейкяйского НПЗ, и это предложение, расцененное в алармистском ключе «Русские идут!», было отвергнуто.

Конечно же, в ходе уникального строительства возникло несколько проблем, процесс получения согласования в странах балтийского региона затянулся. Стоимость проекта в ходе его реализации выросла с 6 млрд евро до 7,4 млрд евро, а запуск был перенесен с 2010 года на 2011. Вторая ветка газопровода Nord Stream мощностью 27,5 млрд куб. метров официально введена в эксплуатацию в 2012 году. Ежегодно по новой газовой магистрали может поставляться до 55 млрд кубометров природного газа на протяжении как минимум 50 лет.

Политический эффект произошедшего очевиден. Помешать российско – германским планам не удалось, навязать сухопутный маршрут вместо проложенного по дну Балтийского моря газопровода – тоже, а вот продемонстрировать собственные амбиции – получилось. Как и в случае с АЭС в Висагинасе, дивиденды стран Прибалтики свелись к голосам напуганных избирателей.

Но, возможно, были и какие-то материальные выгоды, которые заставили прибалтов занять столь принципиальную позицию? Может, Эстония что-то выиграла от отказа? Эстонский бизнесмен О. Осиновский убежден, что нет: «Дав согласие Nord Stream провести трубу в наших водах, можно было бы выторговать довольно много благ для Эстонии. Например, можно было бы увеличить количество транзитных грузов или снять транзитную блокаду Эстонии со стороны России. Этим аргументом можно было пользоваться, и умный политик сделал бы это».

По данным компании AForex, Эстония, согласившись «впустить» газопровод на свою территорию, могла бы ежегодно получать в бюджет до 600 млн. долл. Однако Таллин решил отказаться от участия в этом российско-европейском проекте.

Крупный эстонский предприниматель М. Вооглайд заявил, что занятая Эстонией по поводу газопровода позиция явно противоречила интересам не только ее самой, но и Западной Европы, и в результате проект, который мог бы принести Эстонии миллиарды крон и тысячи рабочих мест, достался Финляндии.

Строительство газопровода в обход территорий стран Прибалтики (и Польши) можно рассматривать как асимметричный политический ответ России на политику этих стран в отношении Российской Федерации. Возможно, изначально такая задача и не ставилась, однако результаты очевидны.

Очевидно и то, что за резко отрицательным отношением руководителей и политиков стран Прибалтики (о заявлениях того же литовского премьера А. Кубилюса, лидера консервативной партии, уже упоминалось ранее) к проекту Nord Stream лежат совсем не экономические причины. Политически некорректные разговоры о «новом пакте Молотова — Риббентропа» свидетельствовали о некоторой дезориентации политиков стран Прибалтики.

Поддержка «старой» Европой данного проекта свидетельствует об исчерпании политического и экономического кредита странам Прибалтики, выданного в 1990 е годы. Вступающие в ЕС страны Прибалтики предполагали автоматизм поддержки всех балтийских инициатив со стороны Брюсселя. Однако Еврокомиссия признала Россию в качестве «самого важного поставщика энергии» в Европейский союз и призвала к созданию с Москвой нового долгосрочного партнерства в энергетической сфере. Но эти слова прибалтийские элиты предпочли проигнорировать.


Источники:
(1) Селиверстов С.С. Трансграничное сотрудничество России и ЕС в сфере электроэнергетики: ключевые направления и перспективы // Совместная конференция ЕВРЭЛЕКТРИК и ЭЭС СНГ, 31 октября 2012 г., Брюссель.
2) Первые 5 лет «сланцевой революции»: что мы теперь знаем наверняка? Информационно-аналитический обзор. Институт Энергетических Исследований РАН Ноябрь 2012 С. 28-29
(3) BP Statistical Review of World Energy. 2013, P. 28.
(4) Liuhto K. A liquefied natural gas terminal boom in the Baltic Sea region? PEI Electronic Publication 5/2012. P. 20.
(5) Projection of Demand for Fuels and Energy until 2030: Appendix 2 to draft “Energy Policy of Poland until
2030”. Polish Ministry of Economy, 2009. P. 15.
(6) Konieczny M. Perspectives for natural gas export from Poland in: The Polish Petroleum and Natural Gas Market / Łyko W. and Kozak A. J. (eds.). Oil and Gas Institute, Krakow, 2012. P. 121.
(7) Balticconnector Executive Summary. Gasum. 2011. P. 13.
(8) Analysis of costs and benefits of regional liquefied natural gas solution in the East-Baltic area, including proposal for location and technical options under the Baltic Energy Market Interconnection Plan. Final Project Report. Booz&Co, 2012. P. 7.
(9) Analysis of costs and benefits of regional liquefied natural gas solution in the East-Baltic area, including proposal for location and technical options under the Baltic Energy Market Interconnection Plan. Final Project Report. Booz&Co, 2012. P. 7.
(10) BP Statistical Review of World Energy 2011. P. 28.
(11)Latvian Energy in Figures. Ministry of Economics of the Republic of Latvia. Riga. 2011. P. 13.
(12) На основе BP Statistical Review of World Energy 2012. P. 41.
(13) Kasekamp A. (et al.) Energy Security of Estonia in the Context of the Energy Policy of the European Union. Estonian Foreign Policy Institute. 2006. P. 16.
(14) Oettinger G. Opening speech at the BEMIP Regional Conference “Baltic Energy Market Interconnection Plan: towards Integrated and Sustainable energy region”. Vilnius. 2012.