Наступило утро 28 июля. Первые немецкие авиаразведчики, взлетевшие еще в предрассветных сумерках, передали ужасное донесение:
 
«Около 900 машин, среди них тяжелые танки, идут из Митавы (Елгавы) в направлении Тукумса». Командование группы армий «Север» спешно выдвинуло две роты 58-й и 61-й пехотных дивизий к Шлоку (Слока). Генерал-полковник Шернер доложил об опасном продвижении Красной Армии командованию сухопутных сил, на что генерал-полковник Гудериан в 12.30 ответил по телефону: «... сейчас не могу ничего сделать для группы войск...»
 
На самом деле к Елгаве двигались части 3-го гвардейского механизированного корпуса, в котором, как уже отмечалось, насчитывалось 192 танка и 31 самоходная установка, а от Елгавы в направлении Тукумса — 8-я гвардейская механизированная бригада полковника С.Д.Кремера.
 
Одновременно на Елгаву наступление вела 91-я стрелковая дивизия полковника Е.К.Собянина из 10-го стрелкового корпуса. 561-й и 503-й полки этой дивизии ранним утром переправились через реку Платоне и под обстрелом немцев и легионеров начали наступление на Елгаву. Спустя короткое время они с боем овладели строениями, протянувшимися вдоль железной дороги по окраине города. Пытаясь вернуть утраченные позиции, оборонявшийся здесь 1-й Берлинский полк немцев перешел в контратаку и потеснил первый батальон 503-го стрелкового полка. Командир 5-й роты старший лейтенант И.С.Рудаков заметил, что, продвинувшись вперед, гитлеровцы оголили фланг, и принял решение атаковать слабое место. Не ожидая внезапного удара, немецкая пехота стала отходить, оставив на поле боя десятки убитых солдат.
 
Отступили немцы и латышские легионеры и в других частях города. Конный учебный эскадрон 15-й бригады, которым командовал капитан Руллиньш, в соответствии с приказом генерал-лейтенанта Флугбейла, полученным на совещании вечером 27 июля, утром 28 июля перешел в подчинение коменданта аэродрома. Когда прозвучали первые выстрелы, комендант аэродрома приказал все бросить, включая технически исправные машины и боевые самолеты. Охрана аэродрома бежала в направлении Озолмуйжи на правом берегу Лиелупе.
 
Рано утром из Елгавы ушли также солдаты, которые служили в строительной организации Тодта, и в это же время отряд из 100 полицейских, которым командовал капитан Камалдниекс, разделился на две группы: одна группа, с капитаном Камалдниексом во главе, ушла в направлении Тукумса; вторая, под командованием капитана Дишлера, заняла позиции на правом берегу реки Лиелупе.
 
О действиях группы капитана Дишлера рассказал впоследствии один из легионеров, воспоминания которого в записи А. Вагалиса 31 июля 1990 года были опубликованы в газете “Елгавас зинетайс”. Легионер вспоминал:
 
— И вот в полночь русские так стали бомбить с воздуха, что, казалось, началось землетрясение. И накануне видели русские самолеты, слышали разрывы бомб вдали, но это еще не было столь серьезно. За железнодорожной станцией виднелось огромное зарево пожара. Сильно горело и на аэродроме... В городе кое-где высыпались стекла из окон, закачались башни на церквях...
 
Как только русские самолеты улетели, по квартирам стали ходить солдаты вермахта и приказывать населению в течение часа покинуть город. Тех, кто будет болтаться в боевой зоне, будут расстреливать на месте, как шпионов противника. После невиданного налета елгавчанам повторять дважды было не нужно. Они прихватили с собой ценные вещи и пошли куда глаза глядят. Немцы не предупредили, откуда приближается противник, и люди двинулись по всем дорогам, которые вели из Елгавы. Тем, кто бежал в сторону Литвы, позднее пришлось нелегко.
 
Мы всю ночь в казармах ждали нового воздушного налета русских, но стояла необыкновенная тишина. К трем часам Елгава словно вымерла. В пять часов утра на юге от Елгавы, где-то совсем близко, прогромыхал первый пушечный залп...
 
Один наш капрал не утерпел и побежал в штаб, где выяснил, что пришел какой-то приказ, и штаб покинул Елгаву. О нас забыли. Нам выдали по одному магазину патронов и приказали отступать на правый берег Лиелупе.
 
Мы сбросили с себя все, что могло мешать бегу, — противогазы, каски и кое-что из снаряжения. По улице Лиела и по мосту через Дриксу шли разные части: голландцы, фламандцы, норвежцы, власовцы, украинцы в немецких формах СС, испанцы, румыны, немецкие и итальянские летчики*, самолеты которых были уничтожены ночью на аэродроме. Говорили на разных языках. Немцы в своих разговорах Лиелупе называли Аа. Кто-то наше отступление все же прикрывал, так как бои уже шли на окраине города, и части вермахта спешили сжечь в Елгаве все, что только было можно.
 
По дороге я прислушался к разговорам... Говорили, что только что русские в Руллюкалнс расстреляли всю латышскую санитарную роту. Группа прикрытия возле Ионишкиса своевременно не заняла боевую позицию для отражения танков и на дороге столкнулась с русскими танками. Бои уже идут в районе Гинтермуйжи. Погибших, вроде бы, много. Русские идут в обход Елгавы. В Межциемсе они наткнулись на цистерну со спиртом. Солдаты прострелили дырки и стали пить, но НКВД помешало этому приятному занятию…
 
Мост перешли быстро. Даже при своем небольшом боевом опыте я сразу же понял, что те окопы, которые вырыли на правом берегу Лиелупе согнанные туда елгавчане, никуда не годятся. Лезть туда — равносильно самоубийству. В них нельзя укрыться... Рыть блиндажи и бетонировать бункер было уже некогда. Самой подходящей линией обороны было бы Калнциемское шоссе, тогда у русских, которые здесь будут переходить на правый берег Лиелупе, были бы большие потери...
 
В окопах валялись разные товары, взятые из елгавских магазинов — тюки ткани, готовая одежда, горшки с медом, ящики с конфетами. Склады НЗ никто не охранял. Мы грабили, сколько могли.
 
По Рижскому шоссе в направлении Елгавы и обратно шел непрерывный транспортный поток. Говорили, что русские, якобы, прорвались и форсировали Лиелупе. Выстрелы слышались со стороны города, но подозрительно близко.
 
В конце концов мы решили, что так или иначе нужно идти воевать и стали осторожно пробираться в направлении сахарного завода. Вскоре мы оказались возле Калнциемского шоссе, где и заняли оборону. Рядом с нами расположились и латышские шуцманы, но они были трусливыми. Мы как раз шли, когда неподалеку стали рваться русские мины, и шуцманы с криками убежали, оставив нам недожаренного на костре поросенка. И им еще была уготована роль сельской жандармерии!»
 
В приведенных воспоминаниях говорится об участии в боях за Елгаву солдат союзной гитлеровской Германии Румынии. Этот факт косвенно подверждает в своей книге “Воспоминания солдата” исполнявший в это время обязанности начальника Генерального штаба вермахта генерал- полковник Гейнц Гудериан.

«От своего предшественника я принял не только дезорганизованный штаб, но и совершенно разваливающийся фронт, — пишет Гудериан. — Резервов главное командование сухопутных войск не имело. Единственные, имевшиеся в нашем распоряжении, силы находились в Румынии, в тылу группы армий «Южная Украина»…
 
Договорившись с командующим группой армий “Южная Украина”, где начальником штаба был генерал Венк, знавший обстановку в Румынии, я предложил Гитлеру вывести из Румынии все дивизии, которые можно снять с фронта, и использовать их для восстановления связи между группами армий “Центр” и “Север”. Незамедлительно началась переброска этих сил. Кроме того, Гитлер распорядился поменять местами командующих группами армий “Южная Украина” (Шернер) и “Север” (Фриснер)…».
 
Как выяснилось впоследствии, Гитлеру надоели стенания Фриснера и его настойчивые просьбы об оставлении Прибалтики. 23 июля он сместил его, надеясь, что генерал-полковник Шернер, его любимец, спасет группу армий «Север» от катастрофы.
 
«В результате этих энергично принятых мер удалось приостановить продвижение русских войск в районе Добеле, Тукум (Тукумс), Митава», — указывает Г. Гудериан.
 
В первой половине дня 28 июля подразделения Красной Армии начали наступление на город и по улице Терветес.
 
Ранним утром около 60 немецких солдат и латышских легионеров под командованием капитана Александра Бейшанса заняли оборону у Гинтермуйжи, на правой стороне насыпи железной дороги, у пересечения путей Елгава-Тукумс и Елгава-Добеле. Позиции красноармейцев находились на другой стороне насыпи в 30 метрах. Группа капитана Бейшанса перешла в атаку и заставила красноармейцев отступить.
 
В 8 утра к Гинтермуйже подошел один взвод из 3-го батальона 15-й учебной бригады, занявший оборону слева от группы капитана Бейшанса, и в это же время позиции справа заняли немецкие солдаты из конного эскадрона. Наконец, в 11 часов позиции у Гинтермуйжи заняла рота связи (примерно 70 человек) во главе с капитаном Грасисом и в 12 часов — капитан Цибантс и лейтенант Витолс, отступившие с двумя противотанковыми пушками из Свете.
 
Было уже совсем светло, когда в районе парка Гребнера появились советские танки. Им противостояли солдаты из санитарного батальона, а также подразделение немецких войск, которым командовал полковник Дебюсси.
 
 Командир взвода 503-го полка 91-й стрелковой дивизии младший лейтенант Семен Демин в первой половине дня во главе 40 красноармейцев обошел город с юга (по дороге погиб боец Дудин) и от железнодорожного виадука на улице Терветес начал наступление в направлении улиц Рупниецибас и Матера. Обойдя оборону немцев в парке Гребнера, взвод около полудня с боем взял площадь бывшего конного базара (после войны эта территория была передана 2-й средней школе) и занял несколько расположенных поблизости жилых домов. Дома были пустые. Жители или попрятались в подвалах или покинули город. Дальше из-за потерь в личном составе С.Демин продвигаться не мог. Ждали пополнения, которое, однако, так и не пришло.
 
Послеобеденное июльское солнце нещадно палило. Солдат мучила жажда. А в домах, где расположились бойцы, не работал водопровод. Кто-то из красноармейцев увидел, что неподалеку от водонапорной башни на улице Уденсвада из разбитой водопроводной трубы течет вода. Измученные и изможденные солдаты бросились туда, чтобы хоть немного утолить жажду и смочить пропитанную дымом и пылью одежду. Но немецкие пулеметчики, расположившиеся на колокольне церкви Святого Николая, которая находилась в двух шагах от улицы Уденсвада, на углу улиц Матера и Судрабу Эджус, заметили это и открыли огонь. Три солдата были убиты, так и не добежав до желанной воды. Но и немцам потом не поздоровилось. Прямым попаданием артиллерийского снаряда их огневая точка была уничтожена.
 
5 августа 1944 года в красноармейской газете «Знамя Родины» была опубликована заметка «Наводчик Хазбулатов уничтожил три пулемета». Автор заметки, рядовой А. Довженко, описывает, по-видимому, те же события, о которых только что было рассказано.
 
«Некоторые остряки не прочь посмеяться над 45-миллиметровыми пушками, — пишет А.Довженко. — Вы, мол, воробьев из них бить можете, да и только, — говорят они. А в боях в городе Елгава они очень хорошо нам помогли. Их преимущество в подвижности. Они, что станковый пулемет, в любое место проникнуть могут. И бить из них можно очень метко.
 
На втором этаже одного дома немцы поставили два пулемета. Они мешали продвигаться пехотинцам гвардии старшего лейтенанта Романенко. Их пытались сбить из бронебойки и пулемета. Не вышло. Тогда старший сержант Лысенко выкатил свое орудие и разбил вражеские пулеметы.

Много неприятностей причиняли нам и немецкие пулеметчики, засевшие на колокольне костела. Их также двумя выстрелами уничтожил наводчик противотанкового орудия старший сержант Хазбулатов».
 
В 14.15 генерал-полковник Шернер отдал приказ войскам:

«1. Вражеские бронетанковые силы с мотопехотой в невиданном до сих пор количестве охватили западный фланг группы армий и вторглись в район Митавы. Остальные силы врага двигаются из «балтийской дыры» на Ригу.
 
2. Группа армий «Север» предотвращает дальнейшее продвижение врага из района Шяуляя на север и наносит удар по восточному флангу вражеских сил, продвигающихся к Митаве. Дальнейший замысел заключается в том, чтобы во взаимодействии с 3-й танковой армией атакой закрыть брешь между 3-й армией и группой армий.
 
3. Новая диспозиция на 28 июля...
 
4. Задачи:
 
а. Командующий силами «Остланд» удерживает подступы Риги от всех атак. Удержанию передового рубежа «Митава», включая мосты, придать особое значение.
 
б. 16-я армия еще 28 июля слабыми силами наносит удар из Бауски в направлении Элеи, чтобы воспрепятствовать дальнейшему продвижению врага между узкоколейкой и Бауской.
 
в. 18-я армия и армейская группа «Нарва» обороняют нынешний рубеж».
 
Приказ дня опередил ход событий. Еще утром были сформированы две боевые группы, которые должны были срочно образовать фронт против надвигавшихся танковых клиньев Красной Армии. Генерал-лейтенант Ортнер частями своей 281-й охранной дивизии встал вдоль дорог Либава — Митава и Митава — Тукумс. Полковник Медер с разношерстными ротами держался западнее шоссе Шяуляй — Митава и отбил там первую атаку красноармейцев в направлении Либавы (Лиепаи).
 
Так начался первый день боев за Елгаву. До 16 часов в наступлении на город участвовали лишь подразделения 9-й механизированной бригады и 91-й стрелковой дивизии. Как пишет в своих воспоминаниях И.Х.Баграмян, во второй половине дня 28 июля командир 3-го механизированного корпуса В.Т.Обухов прислал донесение: «Несу большие потери в танках. Из Риги подошли 43 подкрепления — свыше пехотной дивизии. Разрешите прекратить атаки». А за несколько минут до этого генерал Н.П.Дагаев доложил И.Х.Баграмяну, что летчики сообщают о выходе из Риги новых колонн пехоты и танков противника.
 
Но к этому времени уже подошли к Елгаве и вступили в бой танки 7-й мехбригады и части 279-й и 347-й стрелковых дивизий, а к исходу дня — 64-й гвардейский тяжелый танковый полк подполковника В.Г.Николова и самоходный артиллерийский полк Шукакидзе.
 
347-я стрелковая дивизия под командованием генерал-майора А.Х.Юхимчука до этого воевала в степных условиях и не имела опыта ведения боевых действий в городе. Во избежание лишних потерь А.Х.Юхимчук приказал создать ударный передовой отряд в составе отдельной учебной роты, стрелкового батальона 1175-го полка, батареи противотанковых орудий и взвода счетверенных пулеметов. Для быстроты передвижения весь передовой отряд был посажен на автомашины. Командовать ударным отрядом А.Х.Юхимчук приказал своему заместителю — полковнику А.И.Ушмакину, перед которым была поставлена задача овладеть юго-восточной окраиной города с железнодорожным узлом.
 
После тщательной разведки вечером отряд А.И.Ушмакина внезапным ударом захватил переправы через реку Платоне и форсировал ее.
 
Но дальнейшее продвижение частей 347-й дивизии к Елгаве оказалось очень трудным, так как ко второй половине дня на подступах к городу немцы успели сосредоточить до трех пехотных дивизий и танковые части 1-го армейского корпуса СС, в т.ч. в самом городе — части 281-й охранной дивизии.
 
Танкисты 9-й мехбригады и пехотинцы 91-й стрелковой дивизии с раннего утра вели бой на дальних подступах к железнодорожной станции. По соседству с ними в бой вступил 1003-й стрелковый полк полковника В. Ленивого из 279-й стрелковой дивизии. На этом же направлении в бой вступил и передовой отряд 347-й стрелковой дивизии, который захватил переправы через реку Платоне и форсировал ее.
 
Вечером 28 июля части Красной Армии прорвали оборону в районе парка Гребнера и завязали бои на прилегающих к центру города улицах. Немецкие солдаты и латышские легионеры отчаянно сопротивлялись, но из-за нехватки боеприпасов вынуждены были отступать все дальше и дальше к центру Елгавы.
 
Уже 28 июля немцы начали поджигать дома в Елгаве. Сотрудник Латышского самоуправления О.Фрейвалдс позднее писал:

“От военных действий Елгава не пострадала бы так сильно, как это случилось теперь, когда немцы сами сожгли город. Более крупные здания забросали бомбами низко летящие немецкие самолеты. Небольшие группы немецких солдат, по 5-7 человек в каждой, ходили по всем улицам, особенно в центре города, и стреляли в окна зданий фаустпатронами, бросали в квартиры бутылки с бензином или зажигательные бомбы, поджигали здания специальными гигантскими спичками. 28 июля после полудня весь центр был в огне. Горели здания и церкви... 28 июля Елгава была уничтожена и опустошена так, как никогда еще за ее многовековую историю”.
 
К концу дня 28 июля немцы сумели значительно усилить группировку своих войск в Елгаве. Город теперь обороняли подразделения 639-го и 640-го учебных пехотных полков 388-й учебной пехотной дивизии, 281-й охранной дивизии, 630-го транспортного полка аэродромного обслуживания, переброшенного из г. Киля, одного сводного полка и 15- й учебной бригады Латышского добровольческого легиона СС. Кроме этого, в обороне участвовали два бронепоезда, три минометных батареи, две батареи 75-мм орудий, одна батарея тяжелых орудий и 8 танков и самоходных установок.