Руководство спецслужб Латвии никогда не скрывало, что рассматривает общественные науки (и прежде всего — историю) как фактор «национальной безопасности». С какой же целью политики десятилетиями «разъясняют» нам  «единственно верную» трактовку исторических событий?
 
 
Итак, российским фондом «Историческая память» подготовлена к печати хрестоматия по государственной исторической политике в Латвии, ее политико-идеологическому содержанию и механизмам воспроизводства, в т. ч. в контексте решения о создании российско-латвийской комиссии историков.
 
Отныне экспертам и всем интересующимся читателям доступны в переводе на русский язык все важнейшие документы официальной Риги, регламентирующие отношение латвийских чиновников и ученых к актуальным или спорным историческим вопросам.
 
На страницах книги представлены политические оценки и «исторические» предписания высокопоставленных лиц, а также даны тематическая выборка и детальный разбор образчиков официальной латвийской историографии, пропаганды и школьной учебной литературы.
 
С разрешения автора книги IMHOclub публикует фрагменты из вводного очерка «Государственная историческая политика Латвии» — для вдумчивого ознакомления с проблематикой исследования. А позже опубликуем главу «Русь, Россия, восточные славяне и русские с древнейших времен до наших дней в школьных учебниках и пособиях». О том, как поощрение на государственном уровне антироссийской и русофобской пропаганды оказало существенное воздействие на содержание преподавания школьных курсов истории Латвии. Трепещите!
 
 
 
Всегда только жертва
 
Начиная с 1990-1991 гг. полный пересмотр представлений о событиях, связанных с периодом пребывания в составе СССР, стал использоваться в Латвии на государственном уровне в качестве инструмента для переформатирования общественного сознания и закрепления новой власти. В основу «национальной» идеологической конструкции был положен тезис латышских  эмигрантских кругов о прибалтийских странах как жертвах двух тоталитарных режимов, согласно которому советский режим подавался как «более опасный и худший» для титульных балтийских народов, чем нацистский.
 
Следует отметить, что концепция «советской оккупации» Латвии послужила оправданием для лишения значительной части населения республики политических и ряда экономических прав. Позорный институт массового «негражданства» является одной из основ созданного в Латвии режима этнократии, что не может не оказывать влияния на официальную историческую науку. Об этом в 2005 году недвусмысленно заявила председатель комиссии по иностранным делам Сема ЛР Вайра Пэгле: «Если мы отказываемся от концепции оккупации, то ставим под угрозу нашу политику в отношении гражданства, в отношении неграждан и их прав (запрет на участие в муниципальных выборах) и других ключевых вопросов. Понятно, что на такой шаг мы пойти не можем» (см. п. 2.1).
 
Идеологические основы, которыми руководствуется официальная латвийская историческая наука, документально закреплены в ряде политико-декларативных актов органов власти, к которым следует отнести декларации Сейма ЛР «Об оккупации Латвии» от 22 августа 1996 года, «О латышских легионерах во Второй мировой войне» от 29 октября 1998 года и «Об осуждении осуществлявшегося в Латвии тоталитарного коммунистического оккупационного режима СССР» от 12 мая 2005 года (полные переводы документов см. в I разделе). Эти документы сохраняют свое действие до сих пор.
 
В частности, в декларации «Об оккупации Латвии» утверждается, что «все время оккупации СССР целенаправленно осуществлял геноцид против народа Латвии, тем самым нарушая Конвенцию онедопущении геноцида и осуждении за него от 9 декабря 1948 года… Руководство СССР целенаправленно наводнило Латвию сотнями тысяч мигрантов и с их помощью пыталось уничтожить идентичность народа Латвии» (см. п. 1.3).
 
В декларации «О латышских легионерах во Второй мировой войне» заявлено, что «в тридцатые годы ХХ века в Европе сформировалось два больших тоталитарных террористических государства.
 
Реализация агрессивных целей этих государств началась с подписания так называемого пакта Молотова-Риббентропа, в результате которого была ликвидирована государственная независимость Латвийской Республики и ее попеременно оккупировали как СССР, так и Германия» (см. п. 1.4.). В этой же декларации предпринимается попытка преуменьшить нацистские преступления, ретушировать память о жертвах нацистского геноцида и глорифицировать латышских легионеров Ваффен СС из числа добровольцев:
 
«Действительно, некоторая часть граждан Латвии вступила в латышский легион добровольно, но это произошло потому, что СССР в 1940-1941 годах осуществлял в Латвии геноцид. Сотни человек были расстреляны без приговора суда, десятки тысяч депортированы в отдаленные районы СССР. Германия также в это время допускала военные преступления и геноцид в Латвии, однако они затронули граждан Латвии в многократно меньших объемах. Поэтому некоторые граждане Латвии  считали, что, вступая в легион, они защитят себя и свои семьи от новых массовых репрессий со стороны СССР, которые позднее действительно последовали».
 
Далее безапелляционно утверждается: «Целью призванных и добровольно вступивших в легион воинов была защита Латвии от восстановления сталинского режима. Они никогда не участвовали в гитлеровских карательных акциях против мирного населения. Латышский легион, так же как и финская армия, воевал не против антигитлеровской коалиции, а только против одной из стран-участниц — СССР, которая в отношении Финляндии и Латвии была агрессором».
 
Этим документом правительству Латвии вменяется в обязанность «заботиться об устранении посягательств на честь и достоинство латышских воинов в Латвии и за рубежом». Концепции «советской оккупации» и «советского геноцида» являются как минимум спорными, на что неоднократно обращалось внимание российскими историками. Однако в Латвии эти историко-идеологические концепции утверждены на государственном уровне, что не могло не оказать вненаучного влияния на деятельность латвийских историков.
 
 
Кто подкручивает колеса истории
 
Главным «приводным ремнем» официальной Риги, призванным идеологически оформить и фактологически наполнить «оккупационную» риторику является созданная 13 ноября 1998 года Комиссия историков при президенте ЛР. В состав комиссии из 11 членов во главе с археологом, профессором А.Цауне (в настоящее время комиссия состоит из 14 человек, председательствует академик Латвийской Академии Наук, профессор И.Фелдманис) вошел также советник президента Латвии по вопросам истории А.Зунда (покинул этот пост в июне 2012 г. «по сокращению штатов», в конце сентября назначен сопредседателем совместной с Россией комиссии историков вместо И.Фелдманиса).
 
Деятельность комиссии с 1998 года выстраивалась по пяти основным направлениям, охватывающим эпохи с 1940 по 1991 годы (руководители рабочих групп — И.Шнейдере, А.Странга, И.Фелдманис, Х.Стродс, Д.Блейере). Ключевыми задачами данной структуры стали обеспечение официальных лиц тезисами для «оккупационной» риторики и презентация на международной арене тематики «преступлений против человечества в Латвии в период советской и нацистской оккупаций»; при этом акцент делался на «преступлениях советского тоталитаризма» — с намерением доказать «равенство» двух режимов с точки зрения преступности их идеологии и практики, но при «более тяжких» последствиях для латышей именно «советской оккупации», выразившихся в «геноциде». Оборотной стороной этой идеологической натяжки является оправдание и восхваление латышских легионеров Ваффен СС, всего лишь «надеявшихся с помощью Гитлера прогнать Сталина и вернуть независимость Латвии».
 
Более успешное «разъяснение» латвийской официальной позиции западной аудитории предполагало, наряду с эксплуатацией негативных настроений в отношении СССР, также некоторые уступки и заверения в полном принятии демократических ценностей. В этой связи латышские историки предприняли следующий маневр: приняли активное участие в обсуждении тематики Холокоста, оставляя без должного внимания преступления латышских коллаборационистов в отношении белорусов, русских и украинцев; развивали тезис о борьбе легионеров СС только против СССР, а не всей антигитлеровской коалиции; сделали попытку вывести из-под уравнивания коммунистической и нацистской идеологии «еврокоммунизм», с учетом его интеллектуального багажа, а также актуальности и влиятельности левых настроений в Западной Европе.
 
Постепенно латвийские историки и политики пришли к выводу, что можно признать геноцид евреев на территории Латвии, рассчитывая на то, что Израиль и еврейские общины в США и ряде других стран отступятся от критики в адрес Латвии за ее политику в отношении других нацменьшинств и восхваление ветеранов Ваффен СС как «национальных героев и жертв советского тоталитарного режима».
 
В значительной степени этот маневр удался: за редкими исключениями, критические высказывания в адрес латвийского правительства или правосудия звучат лишь со стороны некоторых международных еврейских организаций, занятых поиском военных преступников и мониторингом антисемитизма в мире. Латвийские власти в 2005 году даже пообещали возвратить еврейской общине собственность или выплатить компенсацию за то недвижимое имущество, которое ей не вернули в порядке реституции. Но в дальнейшем практическая реализация этой договоренности была отложена в долгий ящик (под нажимом националистов, настаивавших на том, что «евреи активно поддерживали советских оккупантов», при этом «за все должны платить не латыши, а русские»).
 
Однако, по сути, произошло признание правопреемницей довоенной общины — нынешней еврейской общины Латвии, которая по своему происхождению, насколько известно, более чем на половину состоит из евреев, приехавших в Латвию в советский период. Здесь мы видим наглядное проявление двойного стандарта: представители других национальностей, поселившиеся в Латвии после 1940 года, были лишены политических и ряда экономических прав.
 
В числе других звеньев цепочки по политической инструментализации истории стоит упомянуть следующие структуры: «Музей оккупации Латвии» (выставочно-исследовательский центр, внесенный МИД ЛР в протокол для обязательного посещения зарубежными официальными делегациями; организует различные мероприятия: от методических семинаров для подготовки в соответствующем ключе школьных учителей, до вечеров антисоветских анекдотов; в 2013—2015 гг. планируется его расширение, в т. ч. за счет зарубежных пожертвований, а в 2013 году «почетным патроном» этого специфического музея в честь его 20-летия согласился стать президент Латвии Андрис Берзиньш), Военный музей Латвии (собирает документы из частных коллекций и артефакты «подвигов» латышских легионеров СС, проводит специфические выставки, конференции, презентации книг, например, о кавалерах гитлеровских железных крестов), Центр документации последствий тоталитаризма при Бюро по защите Конституции — главной латвийской спецслужбы (хранит агентурно-учетные карточки — «мешки КГБ», ранее активно участвовал в презентациях репрессивной деятельности советских спецслужб и ретушировании связей руководства Политуправления полиции Латвии с Абвером и СД накануне и в ходе Второй мировой войны).
 
 
Игра на обострение
 
Принятое в 2010 году решение о создании совместной комиссии историков России и Латвии вызвало большую активность государственных деятелей и официальных историков Латвии, сделавших целый ряд заявлений, наглядно свидетельствующих об идеологических основах и политических устремлениях латвийской части комиссии.
 
Госсекретарь МИД ЛР А. Тейкманис в опубликованном 11 января 2011 г. интервью газете «Latvijas avīze» открыто транслировал латвийским ученым-историкам политическую установку официальной Риги: «Не может быть и речи о том, что наши историки придут к каким-то абсолютно новым выводам. Мы свою историю переписывать не будем и не собираемся этого делать. Ни на йоту». Председатель Сейма ЛР С. Аболтиня 11 января 2011 г. заявила латвийским СМИ, что «советская оккупация» Латвии является таким же «неоспоримым» и «фундаментальным» фактом, как и Холокост. Данное высказывание одного из высших должностных лиц государства является своего рода «домашней заготовкой», нацеленной в стратегической перспективе на раскручивание спекуляций по уравниванию Холокоста и «советского геноцида латышей». Эта схема рассчитана на ретуширование тематики соучастия латышей в тотальном уничтожении евреев на оккупированной нацистами территории Латвии и подкрепление политико-финансовых претензий к современной России.
 
Руководитель Комиссии историков при президенте ЛР И. Фелдманис, кандидатура которого была выдвинута официальной Ригой в сопредседатели двусторонней комиссии историков, в интервью газете «Latvijas avīze» 3 декабря 2010 г. подчеркнул: «Мы основали “Фонд малой библиотеки истории Латвии”, чтобы сопротивляться политике пропаганды, которую Россия ведет против Латвии и других республик бывшего СССР. Их цель — изменить нашу национальную идентичность [...] Цель их пропаганды — достичь, чтобы отношение латышей к России становилось все более доброжелательным, и чтобы Латвия становилась все более русской».
 
Запредельный цинизм и полный имморализм Фелдманиса можно проиллюстрировать следующим фрагментом из интервью с ним, опубликованным в июле 2008 года: «Советские и российские историки всегда утверждали, что Саласпилс был лагерем смерти. Ничего подобного! Под лагерями смерти в научной литературе понимают лагеря, где жертв убивали сразу после их привоза. Ничего подобного в Саласпилсском лагере не происходило. Некоторые русские историки, по меньшей мере, в пятьдесят раз преувеличили численность погибших в этом лагере: всего там было уничтожено лишь только 2 тысячи человек, а не 100 тысяч. Одновременно там могли находиться толькоот двух до трех тысяч человек — такая вот расширенная тюрьма. Лагерь строили привезенные из Германии евреи, и из них какая-то тысяча в Саласпилсе погибла...» (см. п. 3.4)
 
Характерно, что Фелдманис усматривает в пособничестве нацистам полезную для латышей деятельность и даже своего рода движение Сопротивления. Вот как выглядит этот по-своему выдающийся образчик изворотливой мысли: «В данном случае вместе с такими терминами, как «коллаборация» (обычное сотрудничество с оккупантами) или «коллаборационизм» (предательское сотрудничество) можно использовать дефиницию «тактическая коллаборация», обозначив с ее помощью сотрудничество с немецкой оккупационной властью, направленное на достижение таких целей, которые, так или иначе, отвечали интересам латышского народа. Достоин обсуждения и вопрос о том, можно ли воспринимать и выделять тактическую коллаборацию как определенную форму движения сопротивления».
 
Можно констатировать, что официальная Рига решила «сыграть на обострение» еще в январе 2010 г., утвердив кандидатуру И. Фелдманиса в качестве руководителя Комиссии историков при президенте Латвии и создав административные предпосылки для его выдвижения на аванпост двусторонней комиссии историков. Подлили масла в огонь негативистские и запретительные жесты МИД и БЗК Латвии в адрес сотрудников российского фонда «Историческая память» зимой-весной 2012 г. При этом последовавшая осенью 2012 г. рокировка Фелдманиса и Зунды по сути ничего не меняет.
 
 
Конкуренция за право на истину
 
Спустя год после прихода на должность главы государства Андриса Берзиньша, летом 2012 г., в Латвии обострилась обстановка в кругах провластных историков. Занимающий агрессивно-наступательную позицию в отношении России председатель Комиссии историков при президенте И. Фелдманис постепенно утрачивает былое почти безраздельное влияние. С этим связывают и некоторые эскапады Фелдманиса (например, в интервью «Sestdiena», 16.06.2012) по закреплению имиджа «национально стойкого» и «смелого» в отношении России академического историка, с которым «недостаточно советуются правящие политики», с возможным его «разменом» в будущем на депутатское кресло в Сейме по одному их правонационалистических списков.
 
Его коллега, советник президента по вопросам истории и нацменьшинств А. Зунда с 28 июня 2012 г. уже лишился своей должности, занимаемой с 1998 года. Эту отставку можно связать с общей «политической изношенностью» советника по истории, а также его рекомендациями по «неосторожному» оправданию и восхвалению латышских легионеров СС, обернувшимися для президента-«прагматика» заметными репутационными издержками прошлогодней весной, а также отсутствием у нового главы государства зацикленности на историкориторической проблематике.
 
Конкурирующий со «старыми» официальными историками структурой выступает Центр изучения социальной памяти (ЦИСП), создаваемый при Институте социально-политических исследований (директор Я. Икстенс) Факультета социальных знаний Латвийского университета (ЛУ).
 
Не удивительно, что только еще создаваемый ЦИСП успел подвергнуться острой критике из уст официальных академических историков, стерегущих свое монопольное положение, за «неприемлемый политологический уклон», а со стороны национал-радикалов на страницах газеты «Latvijas avīze» — за «риск размывания устоявшихся исторических позиций».
 
Основатели и активисты ЦИСП предложили президенту ЛР «более хитрую», чем «академики», концепцию получения политических дивидендов и избегания имиджевых потерь от эксплуатации военно-исторической тематики. В ее основе лежит идея выделить небольшую часть «лояльных» ветеранов-красноармейцев местного происхождения (как правило, этнических латышей) и организовать их публичное «примирение» с легионерами СС, на основе признания континуитета Латвийской Республики и «оккупационных» постулатов. Софистическая формула «примирения» предложена следующая: «Ни легионеры, ни красноармейцы не воевали под правильными знаменами, но и у тех, и у других основной враг был правильный!»
 
Пропагандистский эффект от реализации этой затеи рассчитан не только на внутреннюю аудиторию, но и на внешнюю: Латвия-де уже все встречные шаги по примирению в обществе сделала, «мяч» на стороне России.
 
В целях реализации этой «примиренческой» концепции президент Латвии не ограничился разовым контактом с ветеранами-фронтовиками Советской Армии в мае 2012 г., а провел интенсивную серию встреч в июне-июле с представителями «обеих договаривающихся сторон»: 20 июня — с представителями легионеров Ваффен-СС из преимущественно эмигрантской организации «Даугавас ванаги»; 26 июня — с активом Объединения латышских стрелков (советские ветераны-латыши, поддержавшие в 1990—91 гг. идеи Народного фронта Латвии); 27 июня — с членами Объединения латышских офицеров; 3 июля — с руководством Объединения латышских национальных партизан и Общества латышских национальных воинов («лесные братья» и легионеры); 4 июля — с представителями Латвийской ассоциации борцов антигитлеровской коалиции (ЛАБАК), часть из которых была «забракована» для встречи с президентом его канцелярией (за «советскость»).
 
Андрису Берзиньшу в целом удалось добиться поддержки его инициатив по «примирению», но с условием от легионеров и «лесных братьев», что оно касается только тех, кто признает «советскую оккупацию» Латвии, и не распространяется на «бывших чекистов и симпатизантов советской власти». Следующим шагом должен стать законопроект о статусе участника Второй мировой войны. Таким образом, ЦИСП, канцелярия президента при поддержке МИД ЛР пытаются под видом «примирения ветеранов» получить политические и имиджевые дивиденды, законодательно решив при этом, как минимум, два промежуточных вопроса:
 
— поднять статус экс-легионеров Ваффен-СС и латышских военнослужащих других подразделений гитлеровских войск до статуса «ветеранов Второй мировой войны»;
 
— разделить ветеранов советских войск, освобождавших территорию Латвии от германских нацистов и их пособников, на «принадлежащих» и «не принадлежащих» Латвии (в последнем случае — в основном «неграждане» и граждане России, а также граждане ЛР, работавшие в органах безопасности СССР, отрицающие доктрину «советской оккупации» и т.п.)
 
Однако «примирительные» инициативы президента также буксуют. После ряда встреч с советскими ветеранами и лицами, воевавшими на стороне гитлеровской Германии, глава латвийского государства так и не смог выдвинуть проект соглашения, устраивающий все стороны. Попытки правящих кругов построить примирение на принципе «обоюдно-насильственного и преступного призыва латышей как в Красную армию, так и в Ваффен-СС», не нашли поддержки у ветеранов и получили осуждение МИД России и местных русскоязычных организаций.
 
 
На страже исторических завоеваний
 
Руководство спецслужб Латвии не скрывало, что рассматривает общественные науки (прежде всего — историю) как фактор «национальной безопасности». Однако если ранее внимание спецслужб Латвии было обращено на предотвращение «подрывной» деятельности зарубежных ученых, то в начале 2013 г. была предпринята попытка взять под контроль спецслужб любую научную деятельность в республике.
 
14 февраля 2013 г. Сейм Латвийской Республики принял поправки к закону «О научной деятельности», узаконивающие плотный контроль спецслужб за исследовательской работой ученых. За поправки проголосовали депутаты входящих в правящую коалицию партий («Единства», «Партии реформ», «Национальный союз»). Согласно внесенным в закон поправкам, в Латвии наука — а особо важным фактором национальной безопасности (ст. 2—1). В новой редакции закона значилось, что обязанностью латвийского ученого является «прекратить научные исследования, если они, по заключению учреждений государственной безопасности, могут создать угрозы национальной безопасности» (ст. 6, п. 5). Отметим, что согласно этому положению, заключение об опасности научного исследования закреплялось не за ученым или научным сообществом, а за спецслужбами. Новые обязанности должны были появиться и у директоров научных учреждений, которые обязывались по запросу спецслужб информировать их «об осуществляемых и заявленных для финансирования исследовательских проектах, а также об участии иностранных исследователей в проводимых институтом исследовательских проектах и об участии ученых в осуществляемых исследовательских проектах в иностранных государствах».
 
Латвийские спецслужбы также закрепляли за собой возможность принимать участие в работе Научного совета Латвии, причем последний при принятии решений по вопросу, «который затрагивает сферу национальной безопасности и охраны государственных секретов» должен учитывать заключения спецслужб (ст. 15, п. 4—5). Научные учреждения могут быть лишены своего научного статуса и исключены из государственного регистра научных учреждений в случае, если в распоряжении спецслужб «имеется информация о такой деятельности научного учреждения, которая создает угрозу национальной безопасности» (ст. 32, п. 1—31). Исключение из Регистра научных учреждений означает лишение права на получение государственных дотаций, права на участие в местных и международных конкурсах, предусматривающих дотации из местных бюджетов, права на ведение преподавательской деятельности и на участие в повышении научной квалификации.
 
То есть, благодаря поправкам к закону «О научной деятельности», спецслужбы Латвии получили бы право на прямое вмешательство в научную деятельность, в том числе возможность влиять на принятие решений о целесообразности проведения научных разработок, прекращать научные исследования и закрывать научные учреждения под предлогом «угрозы национальной безопасности». 
 
Не вызывает сомнения, что первыми давление спецслужб ощутили бы на себе представители общественных наук. После принятия поправок в закон «О научной деятельности» под ударом оказывались латвийские негосударственные научные структуры и все представители общественных наук, высказывающие идеи, не совпадающие с официальной государственной идеологией.
 
В этой связи сотрудники фонда «Историческая память» выступили со специальным заявлением и начали сбор подписей против этих поправок для привлечения внимания международной научной общественности на специализированном сайте www.thepetitionsite.com. Этот шаг вызвал резонанс в местных СМИ и научных кругах. Посыпались упреки в том, что против засилья латвийских спецслужб выступают только «недруги Латвии» (см. док. 3.17, 3.18).
 
Тогда молодые латвийские ученые по инициативе докторантов Ольги Процевской и Густава Стренги выступили с открытым письмом к властям ЛР с призывом не утверждать данные поправки, так как они «угрожают академической свободе и вводят неприемлемый при демократии контроль служб безопасности за академическими исследованиями» (см. док. 3.16). Против поправок выступила и оппозиционная фракция «Центр согласия» в Сейме. В результате «некачественно»  подготовленного документа и явно негативного общественного резонанса как в Латвии, так и за рубежом, президент Латвии Андрис Берзиньш 22 февраля 2013 года вернул его на повторное рассмотрение в Сейм (см. док. 1.15). Как представляется, латвийские спецслужбы еще раз попытаются протащить через Сейм эти поправки в несколько смягченном виде.
 
 
Как видим, историческая наука в современной Латвии подвергается существенному давлению со стороны государства, задающего жесткие идеологические рамки интерпретации событий ХХ века. Модель «единственно верного» объяснения исторических событий зафиксирована рядом деклараций Сейма ЛР и постоянно «разъясняется» историкам в заявлениях государственных деятелей. В этой ситуации говорить о свободе исторической дискуссии в Латвии по «проблемным» вопросам истории ХХ века не приходится.
 
 
 
Публикуется в сокращении.