Когда-то, еще впору чуть ли не второй моей молодости, бывший премьер и министр иностранных дел Латвии Валдис Биркавс, похвастался мне в интервью, что не стареет, так как список желаний у него все еще не сокращается. И правда, если вдуматься, старость это ведь не букет болезней, с ним можно столкнуться и в молодости. Старость — это убывание желаний, вплоть до их отсутствия.

Как ни крути, наступает в жизни такой период, — у кого после семидесяти, у кого в другом, более раннем, но уже непочитаемом сейчас возрасте, когда желаний становится все меньше, а оправданий этому — все больше. Вдруг ловишь себя на мысли, что комфортнее всего дома, и лучше отсюда как можно реже вылезать.

А ведь было, было время, когда дома не сиделось — ни после работы, ни в выходные. Ну, каких-нибудь сорок, да что там сорок , еще тридцать лет назад.

С Витей Резник-Мартовым на хоккей — болеть за Тихонова и Балдериса, а потом выпить пива в кафе для избранных во Дворце Спорта; весной с ним же за вимбой на Салацу, летом — за карпом на закрытые пруды, осенью — по грибы. С Мишей Малчуном, который будто бы родился за рулем — в Вильнюс или к нам на родину, в Беларусь. Или в ближайший лес побродить, подышать хвойным ароматом. А сколько было дружеских вечеров в финских банях!

Да что там — тридцать лет назад! Еще двадцать тому назад не было и недели, чтобы я не сходил в гости или не пригласил друзей к себе, не побывал в кинотеатре или в театре, в концертном зале или в музее. А в «Субботе» сколько было увлекательных вечеров и встреч!

Смотрю на фотографии и не верю сам себе: Говорушко с Шаинским, Раймондом Паулсом, Вией Артмане, Булатом Окуджавой, Мирдзой Мартинсоне, Галиной Старовойтовой , Филиппом Киркоровым, с Олей Авдевич на руках , с Ритой Трошкиной на сцене в качестве ведущих, с Николаем Колотило и именитыми гостями в его развлекательном центре. Как жизнь кипела!
 

И … тишина. Американская тишина. Нет, Америка бурлит, of course, но без меня.

Хорошо, что нашлась работа. Я — ассистент садовника. С граблями и лопатой украшаю новую страну цветами. После работы — домой. В семье, естественно, тоже дел хватает, но по натуре я не домосед. Настроение на нуле, депрессия — на коне.

Даже читать расхотелось, хотя когда-то читал взахлеб. Правда, перечитывать никогда не любил, поэтому собрания сочинений классиков, которые я перевез в Америку, не открывал. Детективов вообще не читаю, разве что — в самолете. Почему-то после первых сорока-пятидесяти страниц я уже знаю, кто убийца, кто — злодей. Как я сейчас понимаю, первое желание, которое постепенно сошло на «нет» — читать художественную литературу ( мемуары, воспоминания и публицистика — не в счет).

Спасла меня от надвигающейся депрессии Элла Матонина, добрый друг и коллега по «Советской молодежи» шестидесятых годов прошлого века. Она еще в давние советские времена переехала в Москву, где стала писательницей. Элла предложила обменяться письмами о ее жизни в Москве и моей в Бостоне. С прицелом на публикацию.

Так в соавторстве появилась моя, вернее наша, первая книга — «Садовник». Потом мы вместе написали еще три. В начале нынешнего года, в Москве же, вышла моя десятая и, думаю, последняя книга «Мы были в этой жизни», я ее еще не видел, но очевидцы издание хвалят. Словом, « чукча не читатель, чукча — пока еще писатель», но вот и желание писать уходит.
 

Сдав последнюю книгу в издательство, я вдруг вспомнил сентенцию Биркавса и спохватился, что количество моих желаний катастрофически сократилось. Оно, вроде, и понятно: с возрастом не шутят.

Есть, конечно, и другие аргументы для оправдания перед собой. Друзьями в Бостоне я так и не обзавелся, — поздновато; к тому же здесь каждый иммигрант занят сам собой, своей работой и семьей. Друзей надо привозить с собой. Знаю и завидую десяти московским одноклассникам, которые перебрались в Бостон вместе.

В кинотеатр тоже не разгонишься: билет — от 20 долларов в будний день, а в выходной — еще дороже. Не говоря уже о плате за театральную или оперную постановку. Да и зачем, если вдуматься? В квартире есть домашний кинотеатр с программой, позволяющей включить любой фильм, да и спектакль можно посмотреть в записи.

Единственное желание, которому я не изменил — ежегодные перелеты за океан, чтобы окунуться в прежнюю жизнь, встретиться с близкими и друзьями. Хотя не так давно и на этот счет появились сомнения: а стоит ли? Там у каждого свои проблемы, заботы и хлопоты, не буду ли в тягость? Да и десять часов самолетом, — не поездом: мало того, что накладно, но еще и рискованно. Можно ведь общаться по телефону, видеться по Скайпу
…
Говорят, надо себя периодически похваливать. Так вот: этих сомнений я тут же устыдился и, набрав номер телефона турагента, заказал себе билеты на самолет зимой. Так что теперь летаю в Европу, как зимой, так и летом, благо на работе не возражают. Были бы возможность и побольше оптимизма, — забронировал бы перелеты на три-четыре года вперед.

Прошло то время, когда все делалось вдоль желания. Теперь надо начинать и вопреки, чтобы дать желанию шанс возвратиться. Кинотеатры в США для меня, к сожалению, отпадали, равно, как и театры — не столько из-за денег, сколько из-за неуверенного знания английского. Кстати сказать, после того, как я без особого успеха прошел шесть или семь курсов английского — в Риге и в Америке, желание осваивать его, тоже, к сожалению, пропало. Худо бедно обхожусь бытовым, малограмотным.

Словом, прислушавшись к своему «я», я осознал, что единственное желание, которое могу здесь вернуть и реализовать, отрывая меня от компьютера и вытягивая «в люди» — приобщаться к классической музыке и изобразительному искусству. Почти по Ленину — важнейшим из искусств для меня здесь является музыкальная классика.

К музыке и музыкальным театрам всегда относился с пиететом, потому что из-за отсутствия слуха и музыкальной памяти, плохо ее понимал. Мой стародавний друг Юра Глаголев (Голан) может напеть любой из множества фортепианных концертов, которые есть в программе его дочери, талантливой израильской пианистки Дорель Голан. Для меня подобная способность просто непостижима.
 

Не смейтесь: до сих пор не представляю, как можно записать звуки на бумаге, как можно петь и играть по нотам. Поэтому талантливые музыканты для меня — сродни небожителей.

Осознавая свою музыкальную неполноценность из-за отсутствия слуха, я, тем не менее, всегда стремился музыку постичь. С первого курса в МГУ старался не пропускать симфонических концертов в Актовом зале. Помню, на одном из них оказался в одном ряду с заведующим кафедрой, профессором С. П. Хромовым и его супругой. Профессор наслаждался музыкой, полузакрыв глаза. Мне же подобное удовольствие было недоступно. Правда, когда много позже, в Москве я сам задремал на одной из симфоний Альфреда Шнитке, то подумал, что и Сергей Петрович Хромов тоже мог элементарно уснуть.

Словом, хотя к музыкальной классике я всегда тянул себя за уши, до понимания и истинного наслаждения ею так и не дотянулся.

Конечно, если бы жил не в семье, то и музыкальная классика была бы для меня доступна разве что в записи. Автомобиль я уже не вожу, автобусом прямо к концертному залу далеко не всегда можно подъехать, к тому же я плохо ориентируюсь в мегаполисе. Но дочь, к счастью, с пониманием встретила мою озабоченность старостью. Мы легко договорились о том, что она станет заблаговременно информировать нас с женой обо всех концертах и выставках, куда они с мужем собираются. И, коли мы будем свободны и им не в тягость, что тоже, чего греха таить, случается, — с удовольствием присоединимся..

Никакое добро не пропадает, как любил повторять покойный Саша Ольбик. Юлия музыку любит и понимает куда лучше меня. Может потому, что я не сдавался, и мы вместе с женой с самого раннего ее детства водили в филармонию и в оперный театр. К тому же, по счастью, и слух у Юлии мамин, а не папин. Короче говоря, на ее вкус в выборе репертуара можно положиться.

Начали мы с « Отелло» в Metropolitan Opera. Нет, в Нью-Йорк мы не поехали, в этом знаменитом театре мне до сих пор побывать так и не удалось. Теперь, однако, мы регулярно слушаем его оперные постановки. Прямые трансляции из Metropolitan Opera на широком экране в кинотеатрах еще одна американская изюминка.

Да, удовольствие это достаточно дорогое, билет стоит от двадцати пяти долларов, тем не менее, популярное. Не успеешь заказать билет за три четыре дня, в кинотеатр не попадешь.

Утешаешь себя тем, что в Metropolitan Opera билеты в разы дороже, а кроме того режиссер трансляции показывает исполнителей, а это — мировые знаменитости, — крупным планом, так их не разглядишь не из всех рядов партера. И того больше — в перерывах же исполнители главных партий рассказывают о себе и о работе над ролью в интервью с экрана.
 

Новичкам везет не только в картах. Партию Отелло великолепно исполнил Александр Антоненко, бывший рижанин, а ныне всемирно известный тенор. Вроде бы мелочь, а душу грело.

Дездемоной была талантливая болгарская певица Соня Иончева. Спектакль прослушали и посмотрели на одном дыхании, поп-корн, которым запаслись в кинотеатре по американской традиции, доедали уже в машине.

Еще одна американская изюминка — домашние концерты. Мы опаздываем на концерт из произведений Моцарта и Мендельсона. Тем не менее, останавливаемся у магазина, что бы купить пару бутылок вина и несколько видов сыра. Оказалось, в программе еще и легкий ужин. Вскладчину.

Роскошный дом в пригороде Бостона. Хозяева, супружеская пара — Вики Бок и Дик Джонс — встречают нас в холле. Юля с Брюсом и жена с ними по-свойски обнимаются. Оказывается, они знакомы, более того Вики и Дик гостили у нас, видимо, во время одной из моих поездок в Ригу. Тем не менее, о концерте в этом доме мы, как и все, узнали из сообщения по электронной почте..

Проходим в большую гостиную, совмещенную с кухней. Вокруг накрытого стола толпятся любители музыки: кто бокалом вина, кто с пивом, закусывают сыром, бутербродами, чипсами. Разделившись на небольшие группы, общаются, знакомятся друг с другом. Атмосфера самая теплая, дружеская, хотя встретились здесь люди самых разных возрастов и интересов, некоторые впервые.

В который раз пожалел ( и сколько еще раз пожалеть придется), что мой английский не позволяет легко войти в разговор. Вспомнил такие же музыкальные вечера в гостеприимном доме покойной Маргариты Ивановны Фриман (Зарудной). Она приглашала и русских музыкантов, местных и приезжих из России и стран бывшего СССР, да и аудитория была преимущественно из русских американцев, использующих возможность пообщаться на родном языке. На домашних концертах у Маргариты Ивановны я встретил много героев моих интервью под рубрикой «Наши лица за границей»

Дав гостям перекусить и пообщаться, Вики, позвонив в колокольчик, призвала всех занять места. Когда расселись, оказалось, что стульев в зале маловато, молодежь приготовилась слушать музыку стоя, несколько человек устроились в холле, на стульях и лестнице, ведущей на второй этаж.

Пятеро музыкантов — четверо молодых японцев и девушка-американка из Калифорнии вошли из соседней комнаты под аплодисменты зала. Первым делом представились: каждый рассказал о себе, о своем пути к музыке, об истории создания предлагаемых нам произведении.

Все исполнители — третьекурсники консерватории, объединила их в один ансамбль любовь к струнной классике, в данном случае к Моцарту и Мендельсону. Вики Бок позже рассказала мне, что ребята достигли больших успехов, поэтому и были приглашены в ее дом на концерт. Выгода для музыкантов, можно сказать, двойная: лишний раз сыграются на публике да еще и заработают — каждый из слушателей делает небольшой взнос в их пользу.

Думаю, вы бы очень удивились, если бы я здесь стал рассуждать о достоинствах исполняемых произведений и каждого из музыкантов.. А потому скажу лишь о том, что, по-видимому, за десятилетия моего общения с классикой, я научился слушать не столько ушами, сколько кожей. При первых же аккордах по ней пробегают мурашки, при этом сам я испытываю какой-то неизъяснимый трепет. Может это и от самовнушенного преклонение перед непостижимостью музыкальных гениев. Ну и пусть.
 
Полтора месяца нового года оказались для нас довольно музыкально насыщенными. «Травиатта» и «Кармен» из Metropolitan Opera стали для нас праздником, а вот с «Пиковой дамы» из Королевской оперы в Лондоне (The Royal Opera) пришлось дружно уйти, несмотря на но, что исполнялась опера на русском языке. Несмотря на то, что в партии Германа блистал тот же Александр Антоненко.

Не понравилась и постановка в стиле модерн с сексуальным подтекстом, и включение в состав действующих лиц самого Чайковского с намеками на его нетрадиционную ориентацию. Видимо, не доросли еще до такой трактовки классической оперы. Подождем.

Удалось также насладиться произведениями Бетховена, в том числе Симфонией No 5, op. 67 в исполнении Бостонского филармонического оркестра с очень известным дирижером Бенджамином Зандером. Первый раз видел, чтобы небожители — Б. Зандер и пианист-виртуоз Роберт Левин — спустились на землю: в перерыве вышли в фойе к публике. Обнимались с друзьями, отвечали на вопросы.

Еще побывали мы на очень интересном конкурсе университетских хоров A Capella , на выставке импрессионистов в Museum of Fine Arts, куда, опять же стараниями дочери, у нас есть постоянный семейный пропуск.

Потакая своим желаниям увидеть родных и любимых, а также отдохнуть в санатории, слетал в Минск, а оттуда на три дня приехал автобусом в Ригу увидеться с друзьями и коллегами. В столице Беларуси, кстати сказать, е посмотрел замечательный спектакль в Государственном молодежном театре «Отель двух миров» по пьесе Э.-Э. Шмита. Через неделю после Минска был еще перелет в Сиэтл, где познакомился с уникальной историей памятника В.И. Ленину в микрорайоне Фремонт. Но о ней — позже.

Это — о культурном и досуге, А еще мы, было дело, отужинали не дома, а в трех разных ресторанах. Впрочем, желание вкусно поесть и выпить пивка, слава Богу, у меня еще не пропадало.

Совсем неплохо для человека, только начавшего борьбу c самим собой за возрождение былых желаний, не так ли? То ли еще будет, я ведь только вхожу во вкус.
 

---

facebook

---