---

Продолжение. Начало здесь

---

     

                   
25 марта 1995 года Верховный Совет решил взять тайм-аут — он разошелся на каникулы; причем приступить к голосованию по референдуму решил только 10 апреля. Мотивируя это тем, что только к этому времени на руках у деятелей парламента будут все нужные заключения экспертов, парламентских комиссий и прочие юридические талмуды.

Очевидно было, что деятели Верховного Совета таким несложным путем хотели избежать, поелику это возможно, или, в крайнем случае, максимально оттянуть выборы в новый состав парламента — они так привыкли к «законотворчеству», что уже как-то не мыслили себя вне стен Овального зала.

Вопрос о референдуме решался крайне болезненно. Понятно, почему — большинство его вопросов были безусловно «проходными» — и президент, и лидеры парламента это прекрасно понимали.

Угар местечкового национализма, столь характерный для 1989-1991 годов, окончательно иссяк, шансов у Позняка и компании отстоять «адзіную дзяржаўную мову» не было в принципе.

Равно как и вопрос с флагом и гербом — бело-красно-белое полотнище ассоциировалось у населения с крахом прежней, достаточно комфортной, жизни, с крушением СССР, с массовым обнищанием населения; что же касается «Погони» — то она к этому времени уже была гербом Литовской Республики, и в ее сохранении в качестве герба Республики Беларусь была какая-то неловкая двусмысленность.


Слабость парламента была, прежде всего, в его неспособности противопоставить президенту такие же, как у него, понятные народу, лозунги. Вместо того, чтобы выступить против Лукашенко с открытым забралом, депутаты предпочли использовать юридическую казуистику и малопонятные населению доводы из общемировой практики.

Население же этой «мировой практики» не знало и знать не хотело. Оно видело лишь то, что депутаты, с комфортом устроившись в зале заседаний, день за днем крутят одну и ту же шарманку.

Дмитрий Булахов, еще недавно — истовый сторонник Лукашенко — 23 марта объявил с трибуны Верховного Совета, что вопросы о двуязычии и о праве президента на досрочный роспуск парламента — не могут быть вынесены на референдум. Просто потому, что Дима — оч-ч-чень квалифицированный юрист, и сделал этот вывод, исходя из содержания десятка прочитанных им книг по государственному праву.

Лукашенко, скрепя сердце, пообещал снять вопрос о роспуске — если парламент одобрит все остальные.

28 марта президент отбыл в Чернобыльскую зону — ему надо было поднабрать очков перед избирателями; картинка в результате этого получилась замечательная. Пока парламент дебатирует вопросы референдума, вальяжно развалившись в креслах — президент в резиновых сапогах обходит пострадавшие деревни, чуть ли не лично раздавая помощь несчастным жителям Гомельской области.

4 апреля началась регистрация кандидатов депутаты Верховного Совета тринадцатого созыва — хотя парламент еще не определился с датой выборов, это уже не имело особого значения.

В отличие от референдума, выборы в парламент должны были состояться в любом случае и при любой погоде — двенадцатый созыв Верховного Совета уже изрядно подзадержался в Овальном зале; время было дать порулить страной новым людям.
Надо отметить, что экономическая ситуация в стране продолжала, хоть значительно медленнее, но все же ухудшаться.

Продолжался рост цен — в феврале цены на сыр выросли в 2,3 раза, на масло, рыбу и картофель — в 1,7, на сахар, пищевые жиры и сметану — в 1,5 раза.

Многие заводы работали неполную рабочую неделю — так, например, флагман белорусского сельскохозяйственного машиностроения «Гомсельмаш» работал шестнадцать дней в месяц, четверти его работников дирекция предложила уйти в отпуск за свой счет.

По состоянию на 1 апреля полностью безработными числилось более 110 тысяч человек, и никак не менее полумиллиона рабочих трудилось неполную рабочую неделю — с соответствующим «заработком».

Народ все тяготы относил на то, что «парламент не дает работать президенту» — отчасти, объективно говоря, так оно и было.

В этих условиях Верховный Совет вынужден был положительно решить вопрос о референдуме.


11 апреля большинством голосов сессия парламента приняла решение о проведении республиканского референдума (а заодно — и выборов в Верховный Совет тринадцатого созыва) и определила дату его проведения на 14 мая 1995 года.

Депутаты от БНФ тут же предприняли ответный ход — они решили немедленно начать голодовку протеста. Отменить референдум было уже не в их силах — тогда рьяные националисты потребовали изменить вопросы этого референдума.

Президент ответил просто: раз дата парламентом принята — никаких изменений больше не будет.

Список вопросов он подал в одном пакете. Раз парламент проголосовал «за» референдум — остальное депутатов, в принципе, не касается. Вопросы в опросных листах будут именно те, на которые президент хочет получить ответ. Черкать документ, подписанный главой государства — для депутатов от БНФ не по чину. А голодовка? Хм, с голодовкой вопрос можно решить и непарламентскими способами.

И точно — вскоре поступил анонимный звонок о том, что Дом правительства заминирован. Тут же прибыли саперы с собаками, озабоченные милиционеры немедля оцепили здание. В Овальный зал вошли дюжие парни из ОМОНа и выволокли упирающихся нардепов из здания — почти нежно. Во всяком случае, угрозы «снять побои» ни Позняк, ни его братья по духу так и не осуществили.

Со смешной и нелепой «голодовкой» было покончено. Впрочем, как оказалось, это была не самая большая проблема.

14 апреля Верховный Совет 12 созыва завершил XVI сессию и свою работу — во всяком случае, тогда так казалось. Прощальная фотография на память, банкет — и депутаты могут ехать по домам. Их время кончилось.

Как бы не так!
 
Четырнадцатого мая, одновременно с выборами депутатов Верховного Совета, в Республике Беларусь прошел референдум по четырем вопросам, которые нации задал президент.

Победа Лукашенко была, в общем-то, запланирована. Победа в референдуме — выборы в парламент с треском провалились!

Впрочем, в тот момент это не казалось большой проблемой. Главное — что народ подавляющим большинством одобрил линию президента.
 

В цифрах это выглядело весьма внушительно.

В референдуме приняло участие 64,7% избирателей.

По вопросу о придания статуса второго государственного русскому языку «за» проголосовало 83,3% избирателей, пришедших к урнам.

По вопросу о новом гербе и флаге мнение президента поддержало 75,1%.

По вопросу о дальнейшей интеграции с Россией «за» высказалось 83,3%.

И, наконец, право президента досрочно распускать парламент одобрило 77,7% избирателей.
 

Уже 16 мая, во второй половине дня, на флагштоке резиденции президента взвилось зелено-алое полотнище — в принципе, это был прежний флаг БССР, но без символов коммунистической власти — серпа и молота.

Но за победу в референдуме президенту пришлось расплачиваться в другом — казалось, канувший уже в историю Верховный Совет двенадцатого созыва вдруг объявил себя воскреснувшим!

По большому счету, он имел на это право. Первый тур парламентских выборов дал всего двадцать новоизбранных депутатов — по всем остальным округам (а их, худо-бедно, было еще 217) нужно было проводить второй тур.

То есть Верховный Совет тринадцатого созыва никак легитимным органом (избрано менее 10% списочного состава депутатов) назвать было нельзя.

В этих условиях и лидеры оппозиции (кандидаты от БНФ, между прочим, «пролетели» на майских выборах еще в первом туре — но какое это имело значение для Позняка и его единомышленников?), и представители «большинства» решили, что без законодательной власти в их лице республика не проживет и дня. И начали интригу, впрочем, без особой надежды на успех.


Тем временем Лукашенко лихорадочно обустраивал свою власть по-новому — кредит доверия нацией ему был выдан колоссальный, возня депутатов поэтому президента особо не страшила.

С 22 мая ставка рефинансирования была снижена до 12% в месяц (да, уважаемый читатель, тогда эта ставка считалась помесячно! Дикость и варварство, конечно — но что делать? Порождение чудовищной инфляции 1994 года…).

30 мая на белорусско-российской границе произошло знаменательное событие — президент Беларуси и премьер-министр России символически уничтожили границу между двумя государствами.

Четырехлетний бессмысленный кошмар с обысками сонных пассажиров поездов и многокилометровыми очередями на автомобильных пунктах пропуска закончился.

Народ вздохнул с облегчением — впрочем, как вскоре выяснилось, ненадолго.

В этот же день началась история самой влиятельной белорусской оппозиционной газеты — Министерство культуры и информации выдало свидетельство о государственной регистрации газеты «Народная воля» ее будущему главному редактору Иосифу Середичу.

Тогда еще государственные органы пребывали в иллюзии необходимости для государства плюрализма политических мнений и наличия оппозиционной периодической печати…
29 июня 1995 года Президиум Верховного Совета издал указ о созыве внеочередной 17-й сессии Верховного Совета двенадцатого созыва.

Покойник воскрес! Да еще как деятельно воскрес!

Почему экс-депутаты решили продолжить свое «законотворчество»? Внешне все выглядело законно — второй тур парламентских выборов дал еще сотню новых народных избранников, и их число достигло 119. А для кворума надо было иметь оных 174, то есть конституционное большинство (2/3 от списочного состава).

Посему старый парламент и решил еще немного поработать на ниве законодательной инициативы.

Впрочем, ничего особо ужасного «бывшие» не планировали. Единственное, что от них требовалось — это изменить нормы избирательного закона. По старому для того, чтобы стать депутатом, нужно было участие в выборах более 50% от списочного состава избирателей и 50% и один голос, поданный «за».

Избрать новый законодательный орган по этим правилам не представлялось возможным. Посему правила нужно было изменить — приблизить их к реальности, так сказать.

 
В эти же дни в России проходят кровавые события в Буденновске — и вся Беларусь застывает от ужаса. Враг, доселе пребывающий где-то в далеких горах, вдруг врывается в наш дом, берет в заложники наших женщин и детей, расстреливает наших раненых (в числе убитых летчиков — один белорус).

До событий в Буденновске цыгане, промышлявшие нищенствованием в пригородных электричках, частенько объявляли себя чеченскими беженцами — после этого кровавого кошмара только совсем уж безумец мог громко назвать себя чеченцем. Убить, может быть, и не убили бы, но из поезда бы выкинули — без всяких сомнений.

Но и в самой Беларуси вал преступности нарастал лавинообразно. За один день 3 июня, например, произошло ШЕСТНАДЦАТЬ убийств!

Газетные страницы пестрели заголовками: «Три девочки убиты в собственном доме», «Жертвы маньяка — четыре подростка», «Итог кровавой разборки — шесть трупов» — и прочее в подобном же стиле.

Уголовщина поднимала голову — а министр внутренних дел Юрий Захаренко продолжал усиленно «заниматься политикой» на стороне депутатов полумифического Верховного Совета двенадцатого созыва.

Что в ближайшем будущем повлечет за собой соответствующие «оргвыводы».

 
Летом 1995 года на Беларусь обратили, наконец, внимание «сильные мира сего». Обратили — и неприятно удивились.

Вместо привычного постсоветского политического цирка и откровенного грабежа бывшей государственной собственности (как повсюду в СНГ) в этой республике начало вызревать нечто непонятное, даже необъяснимое. Президент этой страны повел себя откровенно «недемократично» — в его действиях уже достаточно определенно сквозило желание стать единственным хозяином в своей стране.

Наглость и бессовестное нарушение прав белорусского народа! Народ имеет право на то, чтобы вождей ему назначали ответственные люди из серьезных государств — и оному народу даруется право голосовать за вышеуказанных вождей по своему собственному желанию. А ответственные люди побеспокоятся о том, чтобы эти процедуры (в просторечии именуемые «выборами») проходили весело, широко, с «войнами компроматов», «черным пиаром» и прочими удовольствиями на потребу почтеннейшей публики.

От избранных таким образом «вождей» требовалось одно — идти заданным курсом. За что им немедля выписывалась индульгенция на воровство по-крупному.

Большинство президентов самодельных республик бывшего СССР пришли во власть на волне подобных технологий. У одних коньком был пещерный национализм, другие мечтали стать ханами и султанами в своих затерянных в песках аулах, третьи жаждали просто разжиться барахлишком — но все четко проводили в жизнь «генеральную линию» новых хозяев. Линию на создание «демократических» государств, линию на создание открытой либеральной экономики.

В целом — превращая свои государства в «территорию свободной охоты» транснациональных корпораций.

Что, в общем-то, и было изначальной целью всей этой «демократической» болтологии.


А в Беларуси что-то не сложилось. Парень, занявший престол, что-то уж слишком всерьез воспринял свою должность. Что-то уж как-то сильно ответственно стал подходить к своему занятию. Как-то излишне рьяно взялся упорядочивать ситуацию. И что-то сильно быстро свернул балаган демократической анархии в собственной стране.

К тому же — 19 июня Белорусский фонд Сороса отчего-то исключили из числа благотворительных фондов, средства которых не подлежат налогообложению. Прижали, одним словом, хвост доселе вольготно чувствующим себя в Беларуси деятелям международной «благотворительности».

Посему Александра Лукашенко следовало пожурить. Для начала.

Сказано — сделано. Тем паче — трибун для этого с избытком, «говорящих голов» — пруд пруди. Им только намекнуть, в какой тональности вести дебаты — а там можно не беспокоиться. Народ все больше с высшим образованием, на лету ловит.

С 1 по 3 июля в Кракове проходил международный семинар под пышным названием «От коммунизма к демократии: угрозы и вызовы». От белорусской стороны там были известные деятели — Стасик Шушкевич, мрачный «герой борьбы с коммунизмом» Зенон Позняк, его преданный оруженосец Сергей Наумчик.

Выступивший перед Позняком Б.Клих оповестил мир об «угрозе ликвидации демократических завоеваний в Белоруссии».

Позняк сему пассажу возмутился. Какая угроза! Все в тысячу раз хуже! Налицо «реставрация большевистского режима», «практически введена цензура», «монополизированы средства массовой информации», «»проводится жесткая политика дезинформации в стиле Геббельса в отношении БНФ», «утверждается авторитарный режим и уголовная власть».

В общем, белорусский цицерон вверг почтенное собрание в холодный пот и ужас. Картина событий в Беларуси нарисована была такими черными красками, что впору было вспомнить бессмертное полотно Петьки (из анекдотов «про Чапаева») «Ночью негры грузят уголь».

Таким образом, начиная с июля 1995 года белорусская власть в глазах «международной общественности» начала постепенно обретать черты тоталитарного диктаторского режима, озабоченного ежедневным ограничением прав своих подданных, а также человеконенавистническими планами в отношении «свободного мира» (к каковому были отнесены и вышеуказанные цицероны).
 
Ответственные люди из серьезных государств решили, что и внутри страны следовало бы предпринять несколько шагов, чтобы слегка унять излишне самостоятельного президента.

27 июля, в день провозглашения независимости Беларуси, на улицы вышли сторонники БНФ — хотя до этого святыми днями для них были мартовские дни 1918 года, с помпой празднуемые как «годовщины БНР» (марионеточного псевдогосударства, по-быстрому сварганенного местными интеллигентами под патронажем кайзеровских властей).

А в августе разразилась забастовка транспортников — и это уже было серьезно. Стало метро и троллейбусы — жизнедеятельность белорусской столицы была частично парализована. Работники метрополитена выступали за повышение зарплат — хотя было очевидно, что их забастовка есть в чистом виде политическая провокация.

Президенту довольно прозрачно намекнули, что сделать жизнь в Белоруссии горькой, как полынь — вполне по силам нынешним хозяевам постсоветского пространства.

Президент намек не понял — и своим указом вообще запретил бастовать работникам общественного транспорта. В принципе. Таким несложным административным трюком раз и навсегда оградив республику от удара с этой стороны.

В общую канву ответных шагов (в стиле «наш ответ Чемберлену») ложится и уничтожение воздушного шара с американскими аэронавтами над Березовским районом 12 сентября 1995 года. То есть это было, безусловно, случайное совпадение, но как-то уж очень удачно все совпало…

 
«Кадры решают все» — не товарищ Сталин это придумал. Товарищ Сталин эту мысль лишь своевременно озвучил — для вящего употребления. Товарищ Сталин кадры подбирать умел — посему и, «приняв Россию с сохой, оставил ее с атомной бомбой».

Кадры решают все — тем более в государстве, едва возникшем на политической карте мира, где каждый депутат мнит себя Мирабо и Сен-Жюстом, любой сдуру избранный в народные трибуны завлаб всерьез считает себя вершителем судеб нации, а всякий мало-мальский владеющий языком говорун провозглашает себя Иоанном Златоустом. В таком бардаке немудрено и в самом деле политическую пустышку принять за Робеспьера.

К началу осени 1995 года стало очевидно, что никакие преобразования в республике невозможны без единой команды, работающей на результат.

Посему прерогатива назначения ответственных лиц должна целиком и полностью принадлежать президенту — вне зависимости от того, соответствует ли сей пассаж учебникам по демократии, либо полностью идет вразрез с оными.

Власть должна быть монолитна и ответственна. Политические решения принимает президент — их выполнение ложится на его людей. ЕГО ЛЮДЕЙ. А не на шайку-лейку, набранную с бору по сосенке; и желательно — без всяких согласований назначаемых им чиновников с разными парламентами. В крайнем случае — с заранее известным результатом.

Антидемократично? А то! Еще и как!

Ну и что?

В республике — девятый вал преступности. Уголовной — 17 августа, например, от рук бандитов и в бытовых ссорах погибло 23 человека. Экономической — Генеральная прокуратура возбуждает дела против целой банды финансовых компаний, пошедших по следу печально известной «МММ»: ООО «Мыза», «Техинпром», «Белинкомтраст», «Белинкомрос», «Альтиг», «Лож-М», «Белкомавто», «Софья», «Гайстрах» — все они занимались тем, что просто выманивали у населения деньги, и даже и не думали их возвращать.

Угоны машин стали обыденностью — в сентябре, например, угнали машину председателя Брестского облсовета — и так и не нашли!

Преступность захлестнула страну — кто за это ответит? Президент? Он преступников не ловит. Он этого даже не умеет делать. Для этого у него есть министерство внутренних дел во главе с министром.

Если милиция «не ловит мышей» — кто за это должен ответить? Правильно. Главный милиционер.

И 16 октября «за грубые нарушения финансовой дисциплины» генерала Захаренко изгоняют из министерского кресла.

Не важно, что он был душой и телом за демократию, что нежно дружил с вождями Верховного Совета двенадцатого созыва.

Важно, что при его «руководстве» милиция не смогла остановить криминальный беспредел в республике — и за это господин Захаренко поплатился должностью и окладом.


Дела в экономике по-прежнему идут скверно. Валовый внутренний продукт за восемь месяцев 1995 года снизился по сравнению с аналогичным периодом 1994 года на 12%.

Начались невыплаты зарплат — на всю страну прозвучала трагическая история самоубийства рабочего Гончарука из Бреста, по этой причине наложившего на себя руки.

Финансовая стабилизация (с 21 августа ставка рефинансирования снижена до 5,5% в месяц) бумерангом ударила по всему народному хозяйству.

Выгоднее стало изымать деньги из реального сектора экономики и размещать финансовые ресурсы в банках, и при стабильном курсе доллара снимать фантастические прибыли в валюте — до 60% в год!

Производство задохнулось от резкого уменьшения оборотных средств — сливки сняли разные финансовые компании и прочие деятели, связанные с оборотом денег.

Кто ответит за столь близорукую финансовую политику? Кто допустил такую ошибку?

Стасик Богданкевич, председатель Национального банка. И Стасика 14 сентября указом президента гонят из председателей.

Тем более — поднакопилось за ним изрядно других грешков, в числе коих не последнее место занимали льготные валютные кредиты фирме родных сыночков Председателя Национального банка; да и коррупция в банковской сфере выросла в изрядного монстра.

Утверждение председателя Национального банка есть прерогатива парламента? Так точно. Ну и что?

Если оный председатель по недомыслию ли, по злому умыслу ли, гробит национальную экономику — президенту ждать, пока соберется новый парламент, и униженно просить депутатов удовлетворить его просьбу?

Наверное, в учебниках ситуация должна выглядеть именно так — беда в том, что жизнь не похожа на учебники. Особенно — на учебники по государственному праву, написанные в разных лондонах и брюсселях.

 
Окончательный срок выборов депутатов нового Верховного Совета тринадцатого созыва Центризбирком назначает на 29 ноября (первый тур) и на 10 декабря (второй).

Но до выборов депутатов нового парламента Конституционный суд признает за экс-депутатами двенадцатого созыва право на законотворчество — и 5 сентября XVIII сессия Верховного Совета двенадцатого созыва начинает свою «работу».

Правда, в наличии — всего 202 депутата, но этого достаточно, чтобы всласть позлословить относительно «антидемократического» переворота президента и пообещать ему всяческие кары и бедствия.

В ответ 19 сентября президент окончательно распускает местные выборные органы власти (городские и районные Советы) и вместо них создает местные администрации с правами юридического лица.

Руководителей коих берется назначать лично, равно — и снимать. Вертикаль власти понемногу обретает свою плоть и кровь. Потому что для успешного руководства страной президенту нужны руководители, отвечающие за свои решения — причем отвечающие перед ним, без возможности избегнуть ответственности за ошибки или преступления при помощи каких-то иных властных институтов.

Одним словом — президенту нужны исполнители.

 
Парламент же президенту не нужен. Во всяком случае, парламент в том его виде, что существует на момент осени девяносто пятого года.

Не нужен ни старый, двенадцатого созыва, с истеричными «сябрами БНФ», ни новый, тринадцатого, с еще неведомыми деятелями — никакой.

Парламент нужен народу, чтобы контролировать и сдерживать авторитарные устремления президента? Чтобы через своих депутатов влиять на принятие государственных решений, на формирование бюджета, на законы и установления?

Вроде бы так.

Беда в том, что белорусский парламент никаких подобных функций не выполнял и выполнять не мог — по той простой причине, что с момента избрания депутата немедленно обрывалась связь оного с избравшим его округом.

Лишь только усевшись в удобное кресло в Овальном зале, депутат немедля начинал вести свою собственную политическую игру — если был честолюбив; либо мирно дремал, сладко посапывая, да изредка голосуя за законопроекты, смысл которых не понимал и понимать не собирался — если избытком тщеславия не страдал.

И всё!

К сожалению, избранный 29 ноября и 10 декабря Верховный Совет тринадцатого созыва был ничуть не лучше своего предшественника.

Исчезла фракция одиозного БНФ — пещерный национализм был более не ко двору.

Но зато на депутатские скамьи плотными рядами уселись либералы — Станислав Шушкевич, Станислав Богданкевич, Людмила Грязнова, Андрей Климов, Геннадий Карпенко, Василий Шлындиков; были и бывшие «сподвижники» президента, в одночасье ставшие его врагами — депутатами стали и Виктор Гончар, и Александр Лебедько; в общем, много разных интересных людей попало в парламент.

Что сулило стране такую веселую политическую перспективу, что обхохочешься…


 

---

Продолжение следует

---